• Погружение в хаос осуществляется в ситуации неспособности сложившейся системы (состояния психики) к самоорганизации в условиях непредсказуемых перемен (аффективного переживания).

• В состоянии хаоса в пространственно-временных границах отношений с окружающим миром система обнаруживает в себе возможности реструктуризации композиции своих подсистем и элементов. Внешний стимул (художественный образ) запускает механизм перестройки всей системы, вывод ее на более высокий уровень самоорганизации. Так, в ситуациях аффективного переживания субъект, пребывающий в измененном состоянии сознания, с трудом контролирует свои чувства. Создаваемый им художественный образ позволяет не только сохранить ощущение своей целостности, но найти в себе силы для выхода из экзистенционального тупика.

• В переходе от хаоса к порядку реализуется один из сценариев самоорганизации системы (психики). Первый – «медленный»: конкуренция локальной квазистабильной структуры с другими структурами с учетом влияния внешних условий и времени пребывания с ними. Второй – «рождение параметра порядка»: переход в результате борьбы флуктуаций из бесструктурного однородного хаоса к «коллективному порядку». Третий – выстраивание последовательности обратных бифуркаций, определяющих процесс стабилизации системы.

В связи с изложенным материалом, с точки зрения онтосинергетического подхода в арт-терапии, можно выделить три этапа коррекционной работы.

1. Деструктуризация и трансформация ригидной системы восприятия проблемной ситуации, сложившейся у референта в процессе онтогенеза («погружение в хаос»).

2. Системный анализ генезиса проблемы, организация художественного опыта референта, направленного на поиск новых решений («бытие в хаосе»).

3. Интерпретация результатов творчества, построение новой системы восприятия и оценки референтом своего отношения к проблеме («выход из хаоса»).

Иначе говоря, процесс самоорганизации душевного состояния референта включает две терапевтические стратегии.

1. Движение в сторону хаоса с целью изменения деструктивных установок референта, обусловливающих его «замкнутый» характер восприятия проблемной ситуации, неадекватное взаимодействие с внешним миром.

2. Движение к порядку, к выстраиванию новой системы композиционных отношений с окружением на более высоком уровне рефлексии, рациональное действие по упорядочиванию элементов вновь образовавшейся системы.

Рис. 25–26. Результаты работы (синхронизации образа) в техниках маскотерапии

Если первый вектор движения обусловливает процесс деструктуризации (процесс энтропии) устоявшихся моделей поведения, то второй вектор направлен на формирование новой структуры психики, построенной на более высоком иерархическом уровне осознания (процесс негэнтропии).

Таким образом, модель арт-терапевтической работы может быть представлена в следующем виде:

1) системное исследование и объективная оценка проблемной ситуации, возможностей «управляющих параметров» в ходе проективного тестирования, включающего анализ структуры построения художественной композиции;

2) трансформация устаревших ригидных форм восприятия, воображения, чувствования, мышления с использованием парадоксальных художественных приемов с учетом возможностей «управляющих параметров»;

3) анализ и интерпретация результатов трансформации устоявшихся моделей жизнедеятельности, характера эмоционально-чувственного реагирования на проблемную ситуацию, определение стратегии выхода из хаоса на основе исследования личностных и ситуативных особенностей;

4) поиск форм и приемов реорганизации творческого процесса в сторону его расширения и усложнения, направленного на создание законченного выразительного образа;

5) завершение арт-сессии созданием выразительного художественного образа, структура и содержание которого свидетельствуют о реорганизации психики в сторону выхода из проблемной ситуации.

Вопрос о сущности понятия «здоровье» и его значении для арт-терапевтической практики является главным в понимании принципов построения модели работы. Представления о критериях здоровья не могут быть определены без изучения вопроса о природе человека, о характере связей его телесного и духовного начал, о месте индивидуального во всеобщем. Анализ данной проблемы не замыкается на определении объективных признаков и параметров физического и психического здоровья. Исследование темы предполагает рассмотрение широкого круга явлений и феноменов, включая результаты рефлексии самого субъекта познания того, что является для него выражением собственного «Я», что определяет его духовное и телесное единение.

Каким же образом конкретному индивидууму доступно исследование в себе того, что отражает истинное состояние его целостного здоровья? Возможно ли объективировать информацию о состоянии здоровья самим субъектом наблюдения? Решение данных вопросов видится в интерпретации результатов исследования того, что обусловливает способность человека различать в себе формы телесных и психических репрезентаций. Это замечание вводит нас в пространство анализа феноменов, обозначаемых в философии познания такими категориями, как «тело» и «плоть».

Обращение к философской категории «плоть», по нашему мнению, позволяет определить роль чувств, отражающих отношение субъекта к состоянию собственного организма. Чем же является плоть? И какое отношение оно имеет к понятию «здоровье»? Рассмотрим различные позиции по интерпретации сущности данной категории, сложившиеся в философии экзистенциализма, феноменологии и философской антропологии.

Не вызывает сомнение мысль, что исследование содержания понятия «плоть» не может быть не связано с определением значения тела для субъекта, так как в отличие от плоти – тело материально и доступно для наблюдения; сама же плоть представляет собой продукт мысли, воображения, являясь воображаемой «сущностью». В то же время если я, как субъект аналитического действия, будучи материальным объектом, намереваюсь рассмотреть вопрос о том, что есть моя эфемерная плоть, то мне важно знать, какую функцию способно выполнять мое наблюдаемое, ощущаемое тело: остается ли оно лишь пассивным объектом, или же оно способно взять на себя функцию «субъекта».

Принципиальное различие между «телом-объектом» и «телом-субъектом» впервые было введено Э. Гуссерлем. В своей работе «Идеи школ феноменологии и феноменологической философии» Э. Гуссерль различает материальное тело – «Körper», выступающее в качестве тела-объекта, и нематериальное «тело-субъект» – «Leib», посредством которого воспринимается тело-объект «Körper».

Дальнейшее исследование значений понятий «тело» и «плоть» осуществлялось и в работах представителей философско-антропологического направления. Так, с точки зрения немецкого философа Х. Плеснера, «тело-объект» включено в пространственную связь с внешней и внутренней по отношению к себе средой. Внешняя среда – это вещественный мир окружающего человека пространства. Внутренняя среда – «плоть» – внутреннее пространство тела, «закрытая форма организации живого» (Плеснер, 2004, с. 203–204).

Раскрытие содержания понятия «плоть» при анализе содержания феноменов «видения» и «осязания» осуществляется и в работах французского философа М. Мерло-Понти. По его мнению, «плоть не является материей. Она является скручиванием видимого в видящее тело и осязаемого – в тело, осуществляющее касание, в котором удостоверяются именно тогда, когда тело видит себя и, соответственно, касается себя, осуществляя видение вещей…» (Мерло-Понти, 2006, с. 212). Определяя роль «Я» в отношении субъекта к своей плоти, М. Мерло-Понти выводит возможность истинного восприятия тела из предопределенной природой способности человека к чувствованию себя. Обладая «чувственностью-в-себе», субъект осуществляет различение характера состояний смежных областей собственного тела, соотнесение телесных признаков с типологическими характеристиками объектов окружающего его мира. В своих рассуждений об «истинном видении», М. Мерло-Понти приходит к выводу о том, что «плоть (мира или моя собственная) является не случайностью или хаосом, но текстурой, которая возвращается к себе и соответствует самой себе» (там же, с. 213).