Он попытался раздуть зарождающийся огонь, но потерпел поражение, затушив начавшую тлеть «вату». Впрочем, очень скоро луч света снова её нагрел, и на этот раз после некоторых усилий вспыхнул огонек.

— Так, а теперь что? — с интересом посмотрел на Джерри Доминик.

— Теперь надо аккуратно подкопать наши яйца в песок рядом, чтобы пропеклись, но не сгорели, и потихоньку поддерживать огонь, — ответил Джерри, буквально по листочку добавляя топливо в неуверенное пока пламя. — Кстати, можно принести еще фруктов, — заметил он, — там на тропинку свалилась еще одна дуриманка твоя, да и кокос теперь можно попробовать расколоть.

— Ну нет, я подкапывать свои яйца не дам, — хмыкнул Доминик и лукаво прищурился. — Мне они ещё пригодятся.

Не распознать в его словах вполне определенного намека было невозможно.

— О, — приподнял бровь Джерри, — ты решил наделать кучу маленьких Хьюзчиков?

И едва увернулся от летящей в его сторону пустой скорлупы.

— Не смешно, — заявил Доминик, скорчив обиженную рожицу. — Знаешь же, что я не по этой части. Может, у меня комплексы?

— Ох, прости, — улыбнулся Джерри, — но твои яйца я бы и сам не стал печь. Пробовал как-то, — он пошевелил разгоревшиеся ветки и добавил еще немного хвороста. Потом поднял голову и увидел застывшего в неудобной позе Доминика, смотрящего на него во все глаза. — Ты чего?.. — растерялся Джерри и вдруг понял, что именно сказал. — Блядь, Хьюз, я не то имел в виду! Это были бычьи, но не думаю, что человеческие сильно отличаются, разве что размером.

И, окончательно смутившись, Джерри стал острием тесака копать неглубокие ямки по периметру костра.

Тут Доминик не сдержался и, откинувшись спиной на пальму, громко рассмеялся.

— Ты невозможен, — выдавил сквозь смех. — Как ты детективами управляешь, если над тобой там наверняка перманентно ржут?

— Обычно я вызываю несколько другие эмоции, — небрежно бросил Джерри, заканчивая хоронить яйца в песке.

И вдруг резким движением поднялся на ноги, за один прыжок преодолевая расстояние между ними. Рывком вздернул Доминика на ноги, пригвоздил к пальме, больно протащив спиной по чешуйчатому стволу, и, с силой сжав руку на горле, пристально глянул ему в глаза:

— Стажер Хьюз, доложите о порученном вам деле.

Даже в потешной панамке и ужасающей накидке из листьев, небритый, голый и без очков Джерри разом переменился. Не было больше неуклюжего Хатхи, перед Домиником стоял грозный начальник убойного отдела.

— Десантирование на остров прошло успешно, — выдавил Доминик, глядя на него во все глаза, положил ладонь на руку, сжимающую горло, и натужно просипел: — Отпусти, петь не смогу…

— Минус двадцать процентов премии, стажер, — рыкнул Джерри, несколько расслабив кисть, но не убирая руку совсем. — Я спрашивал о порученной вам заготовке соли!

— А знаешь, слоненком ты мне больше нравился, — вдруг тихо и очень серьёзно сказал Доминик и подался вперед, закрывая ему рот поцелуем.

Джерри напряг пальцы, чтобы сдавить нежное горло и отбросить наглеца от себя, но под большим пальцем бешено бился пульс, а шершавые от ветра и моря губы были нежными, почти робкими. Вздрогнув, Джерри почти отпустил Доминика и теперь касался бешено бьющейся жилки только кончиками пальцев, перехватывая инициативу, отвечая на поцелуй…

Почувствовав ответ, Доминик шумно выдохнул, расслабился, качнулся вперед, прижимаясь грудью к груди, и медленно положил руки ему на бедра привычным, естественным жестом. А в следующую секунду Джерри в рот скользнул умелый горячий язык.

Именно это движение отрезвило Джерри. Резко отпрянув от Доминика, он едва удержался от того, чтобы не вытереть рот рукой, и шарахнулся в сторону, едва не наступив ногой в костер. Первые пару десятков ярдов он пятился задом, не то с неверием, не то с удивлением смотря на неподвижно стоящего Доминика, а потом развернулся и что было силы рванул прочь.

Он бежал, наступая босыми ногами на ракушки и поскальзываясь на мокрых камнях, пока легкие не наполнились миллионом крохотных иголок. Перейдя на шаг, Джерри добрел до небольшой пальмы, и стал методично обрывать с нее листья, перетирая их руками в мокрую кашу. Он поцеловал мужчину. Хьюза. Доминика. Сам. Ну, пусть не совсем сам, но он ответил на поцелуй. И не испытал при этом отвращения. Наоборот, раскованный и бесстыдный Доминик, податливый и горячий, так разительно отличался от его образцовой жены, и так хотелось сильнее прижать его к дереву, раздвинуть коленом ноги…

— Да твою же мать… — бессильно протянул Джерри, почувствовав, как при одной мысли об этом напрягся член.

***

Первым порывом Доминика было рвануть за Купером, и он даже пробежал пару метров, но вовремя понял, что тренированного и почти обезумевшего бойца ему ни за что не догнать. Да и нужно ли было догонять? Чтобы извиниться? Пообещать, что не будет больше так делать? Или пожурить за трусость?

Доминик горько усмехнулся, проводил Джерри взглядом, пока тот не скрылся за поворотом, и пошел к шатру. Их с Купером трусы мирно покоились рядышком на бортике кровати. Доминик взял свои, покрутил их в руках и неохотно натянул на уже успевшую отвыкнуть от одежды кожу.

Потушив костёр, он разворошил палкой песок, обнажая подрумянившиеся яйца, и, оставив их остывать, вернулся под пальму. Куперу наверняка нужно было разобраться с собой, а потому идти на поиски в этот раз Доминик не собирался. Тем более, что с того станется и зарядить в глаз со злости. Но самое неприятное было то, что у Купера действительно были причины злиться — в конце концов, он ни словом, ни делом ни разу не намекнул, что хотел этого поцелуя. А Доминик… А Доминик — просто идиот.

Особенно потому, что отчаянно хотел бы сделать это ещё раз.