Глава 7

Проснулся Джерри, когда почти всегда стоящее в зените солнце уже чуточку сместилось к горизонту. При этом он чувствовал себя свежим и отдохнувшим, но также чувствовал, что бессонница ночью ему не грозит. Наверное, организм и вправду решил взять свое, и отдыхал, раз уж представилась такая возможность. Рассеянно почесав ощутимо отросшую щетину, Джерри потянулся и пошел искать Доминика.

Идти пришлось далеко, и Джерри даже начал беспокоиться, не утоп бы ненароком единственный наследник Хьюзов, когда заприметил увенчанную свежей банановой панамой голову и голые, уже почти шоколадного цвета плечи и спину, торчавшие из воды в маленькой лагуне. Чутье бойца, много лет проводившего милые семейные вечера в засадах и облавах, подсказало, что шуметь и отвлекать Доминика сейчас нельзя. Потому Джерри просто наблюдал.

Поначалу казалось, что Доминик просто стоит, задумавшись, но по напряженной спине и побелевшим костяшкам пальцев, державших тонкий стебель бамбука, было ясно, что тот выжидает. Вдруг он быстро воткнул палку в воду перед собой и приглушенно выругался, очевидно, промахнувшись. Джерри ушел в тень, ничем не выдав своего присутствия. Было что-то захватывающее в этом противостоянии городского избалованного мальчишки и хитрой дикой рыбы.

Доминик промахнулся еще пару раз, и Джерри уже встал было, чтобы прийти на помощь незадачливому рыбаку, но тут Хьюз совершил особенно резкое движение и вдруг радостно вскрикнул, опуская руки в воду и вытягивая на воздух отчаянно бьющуюся на остроге внушительного размера рыбину.

Поддавшись наплыву эмоций, Джерри оглушительно свистнул, и тут же встретился взглядом с обернувшимся Домиником. Серые глаза светились радостью и озорством, несмотря на то, что Доминик явно устал.

— Уговорил, — улыбнулся Джерри, забирая у него улов, — чищу и готовлю я. Ты молодец! — добавил он с чувством.

— Да я охрененен! — выдохнул Доминик, с явным наслаждением выбираясь на берег. — Я всё это время торчал в море, и это первая тварь, которую мне удалось поймать!

Он дошел до тени и, охнув, опустился на корточки.

— О, мои колени! — простонал жалобно. — О, моя спина!

— Поплавай немного в теплой воде, должно помочь расслабиться — посоветовал Джерри, снимая с остроги бьющуюся рыбу. — Ого, да тут фунта три, если не больше, — прикинул он вес трофея. — Это будет полноценным ужином, и я даже знаю, как его приготовлю!

— Как? — заинтересованно посмотрел на него Доминик. — А плавать я не буду. Я воду уже видеть не могу! У меня уже скоро перепонки вырастут!

— Тогда просто посиди на песочке, — кивнул Джерри.

Вместе они вернулись к шатру, и Джерри начал колдовать над уловом. Для начала разворошил едва тлеющие угли и добавил нового хвороста, чуть подул, оживляя пламя. Потом ловко очистил чешую и выпотрошил рыбину, основательно натер ее солью. Оторвал молодой и сочный банановый лист, тщательно завернул в него рыбу, перевязал как бандероль тонкой лианой и сунул сверток в костер, тут же прикопав его песком, гася пламя.

— Через полчаса рыба в собственном соку будет готова, — известил он, — но вот картошки жареной к ней точно не хватает!

— Ну уж нет, никакой картошки, — поспешно открестился Доминик. — Такой прекрасный шанс сбросить пару кило.

Вместо ответа Джерри окинул его взглядом. В теле Хьюза жир если и был, то Джерри его не заметил. Доминик был похож на гепарда — сухой и поджарый, сильный и стремительный.

— Ну-ну, — не удержался Джерри от соблазна съязвить. — Только смотри, еще пару килограммов в минус, и вместо задницы у тебя будет разделочная доска.

— Зато ещё пару в плюс, и будет сдобная булочка, — скривился Доминик. — Уж лучше я сейчас сброшу, а потом с удовольствием наберу обратно уже в Лондоне. Я же сладкое страсть как люблю, а вот нельзя, — он вздохнул.

— Ты меня прости, — прищурился Джерри, — но я знаю несколько поколений твоей семьи. И все они как на подбор вешалки. Хотя твой отец в юности мог слопать пол-торта, и не поправлялся ни на грамм.

— Выглядеть то он, может, и выглядел, но ты же его не щупал, — резонно заметил Доминик. — На ощупь после пол-торта точно булочки! И потом, ему-то шестнадцать было, а мне двадцать три! В шестнадцать я тоже о булочках ещё не думал.

Вместо ответа Джерри подошел к лежащему на новой порции листьев Доминику, рывком перевернул его на живот и с силой провел ладонями от загривка по спине вниз, к крестцу и ягодицам. Внешность полностью совпадала с тактильными ощущениями — никакой "булочности" там не было и в помине. Даже привыкший к ощущению собственного тренированного тела под ладонями, когда намыливался в душе или растирал гудящие после нагрузок мускулы, Джерри крякнул — под теплой гладкой кожей были натянуты стальные канаты сухих мышц.

— Еще пара кило в минус пойдет из мышечной ткани, — строго предупредил он, не спеша убирать руки с поясницы Доминика. — Потеряешь легко, а закачать обратно будет трудно. И вернется именно жир, дряблый и трясущийся, как поплывший студень.

— Ага, студень, понял, — поспешно согласился Доминик и вдруг простонал: — Ещё-ё! Сделай так ещё раз! — и прогнулся по его руками, подставляя спину.

— А я говорил, поплавай! — наставительно проворчал Джерри, но послушно пробежался пальцами вверх, чтобы потом опять вернуться к пояснице. — Все, массаж вечером, потому что после него только в постель! — и, оттянув по аппетитной пятой точке ладонью, поспешно поднялся, проверяя, как там себя чувствует рыба.

Впрочем, рыба не нуждалась в его присутствии, но Джерри упорно ковырял песок. От ощущения молодого, сильного тела под руками горели ладони, а в паху потяжелело. Трусы он так и не надел, и теперь оставалось только сидеть на корточках, зажав резко отвердевший член между животом и коленями, дожидаясь, пока эмоции улягутся сами собой. Виноват ли был этот чудной остров, сам Доминик, открытый и непосредственный, или скучная, пресная супружеская спальня, но Джерри поймал себя на мысли, что зря вчера он оттолкнул Доминика, так поспешно разорвав поцелуй.

— Вечером в постель — так и запишем, — хмыкнул Доминик, тоже не спеша вставать, и Джерри стало мучительно интересно, испытывал ли Хьюз такие же проблемы, что и он. Или тот просто отдыхал? Наверное, стесняться стояка Доминик не стал бы… или стал? Ручаться было невозможно. С одной стороны, Доминик был непосредственен настолько, что Джерри мог бы только мечтать о том, чтобы Мишель позаимствовала хотя бы четверть этого чудесного качества, а с другой — всё же достаточно тактичен, чтобы не смущать его совсем уж откровенно. В конце концов, кроме того совсем подросткового поцелуя, Доминик ни разу не проявил инициативу, хотя наверняка догадывался: стоило поднажать, и Джерри бы сломался.

Джерри просидел, наверное, с четверть часа, прежде чем возбуждение спало.

— Думаю, рыба уже почти отбыла в костре положенные ей срок, — с трудом поднимаясь из неудобной позы, проговорил он. — Я за тарелками.

Пока он ходил к столу, Доминик успел откопать банановый сверток и, видимо, обжечься, потому что теперь невнятно матерился, сунув палец в рот.

— Ёпанайя уйня, — сказал он, увидев Джерри, и яростно сверкнул глазами.

— Дай посмотрю, — Джерри так поспешно взял его за руку, что палец выскользнул изо рта Доминика с неприличным влажным причмокиванием. Впрочем, сейчас Джерри было не до этого — хоть кожа на подушечке и была ярко-красная, ожог, к его облегчению, был не слишком серьезным. — Пустяки, — ободрил он, — сейчас подую, и пройдет, — и немедленно выполнил обещание, тихонько дунув на мокрый от слюны палец.

— Я тебе сейчас в морду дам, — предупредил Доминик удивительно спокойно. — Что мне надо сделать, чтобы ты понял наконец, что я не твой сын?

— Дать в морду и не лезть голыми руками куда попало, — тем же тоном ответил Джерри. — Сам знаешь, медикаментов тут нет и случись чего — подохнешь от сепсиса на моих руках.

Резко отвернувшись, он ловко подцепил ножом сверток и перенес его на холодный песок. Потом разрезал лиану и лист, давая пару выйти.

Доминик терпеливо дождался, когда рыба немного остынет и Джерри переложит половину себе на тарелку, а потом ловко выдернул свою порцию вместе с банановым листом из-под занесенной вилки.