Мои вены затопил адреналин, пока надо мной брали верх до сих пор бездействующие, долго неиспользованные эмоции.

- Пожалуйста, - услышал я свой шепот.

Я даже не знал, о чем просил. Наверное, я всего лишь хотел, чтобы Ливви прекратила говорить такие вещи. Ее слова причиняли боль. Они причиняли самую сильную боль, которая только существовала на всем белом свете. Почти такую же боль, как и воспоминания об угасающих глазах Рафика. Мне вернулись мои собственные слова, - Хотя, думаю, было довольно мило, когда ты сказала, что любишь меня.

Ливви, со своей безграничной способностью к всепрощению, затушила сигарету и обернула свои ручки вокруг моей талии. Приняв предложенную мне надежду, я заключил ее в свои объятия, и, должно быть, слишком сильно сжал, не желая отпускать. Просто потому, что не мог.

- Калеб, - с трудом произнесла Ливви.

Я ослабил свои объятия, но не отпустил ее до конца.

- Я не хочу, чтобы ты снова исчез. Пожалуйста, обещай мне, что этого не произойдет.

В попытке обрести дар речи, прежде чем заговорить, мне пришлось несколько раз прочистить горло.

- Обещаю, Ливви. Но я... я не знаю, что мне делать. У меня никогда такого не было.

- И у меня, Калеб. Притом, мы и вправду гораздо ненормальнее любого из знакомых мне людей.

Она мрачно усмехнулась.

- Но ты должен дать мне время. Ты должен позволить мне злиться на себя и пообещать, что, что бы я ни сказала и ни сделала, ты меня простишь, и дождешься, пока я через это пройду.

Так много эмоций, но я не мог их излить. Поэтому, я решил констатировать факт.

- Ливви, я прощу тебе все, что хочешь. Тебе не требуется мое прощение и никогда не нужно о нем просить. Оно уже у тебя есть, Ливви. Все, что я могу тебе дать, уже твое.

Зарывшись пальцами в волосы Ливви, я приподнял ее личико навстречу моему. Ее губы были солеными от слез, а вкус отдавал сигаретным дымом, но подо всем этим была моя Ливви. И я в ней нуждался. И согласно моей лучшей интерпретации любого из киношных супер-героев (к тому моменту я видел их всего-ничего), я поднял ее на руки, и занес в комнату. Ливви великодушно показала мне путь в свою спальню, где мы занимались любовью на ее бледно-желтых простынях с ужасающим количеством маленьких подушек.

***

Позже, после завершения приятных дел, Ливви вызвала меня на разговор. Это напомнило мне о Мексике. Мы всегда лучше ладили во тьме.

Я собираюсь избавить вас, да и самого себя от мучительных деталей, произошедших после того, как мы закончили заниматься любовью. Вы уже и так знаете, через что Ливви пришлось пройти. Вы знаете правду о моем прошлом. А после той ночи, ее узнал и я.

Я узнал, что меня зовут Джеймс Коул, и что моими родителями были американка по имени Элизабет Коул, и некий мужчина, известный всего лишь по имени Влад. Мне было пять, когда меня похитили и заключили в публичный дом. Моя мать покончила с собой, когда мне было двенадцать. Я не мог не обратить внимания на то, что примерно в этом же возрасте я и был взят под крыло Рафика. Я задумался, может, он узнал о смерти моей матери, и после решился на мое 'спасение'. Я не мог вспомнить ее лица. Но я всегда буду помнить лицо Рафика. И все это время меня изводил внутренний голос: Владэк - твой отец. И он все еще жив.

- Ты в порядке? - прошептала Ливви в мою шею.

Я чувствовал, как ее слезы капали на меня. Чувствовал ее руки, крепко обернутые вокруг моей груди, ее сердце, бьющееся рядом с моим. Я чувствовал. Я, мать его, чувствовал, и это было ужасно.

Прижав ее к себе, я провел пальцами по ее пояснице, находя в физическом присутствии Ливви хоть какое-то успокоение. Она была жива. Я был жив. Мы были вместе. Я старался сконцентрироваться на этом.

- Нет, Котенок, я не в порядке, - прошептал я, - и не знаю, как много времени мне понадобится, чтобы быть в порядке. Я только знаю, что пока ты со мной, есть шанс, что когда-нибудь... у меня это получится.

Она сильнее прижалась ко мне. Внутри меня сидело так много всего, и ее любовь - или что бы там она ко мне ни испытывала - грозилась выдавить это наружу. Я же сопротивлялся, чтобы оставить это в себе, где смогу держать все под контролем, и никто не сможет использовать это против меня. Моя жизнь была разрушенной. Она всегда была такой. И не было никакого смысла зацикливаться на том, чего я не мог исправить или изменить. Моя мать была мертва. Рафик был мертв. Мы с Ливви были живы. Конец долбаному празднику жалости к себе.

- Мне так жаль, Калеб, - всхлипнула она.

Я заморгал, чтобы прогнать пощипывание и жжение в глазах.

- В этом нет твоей вины.

Я с трудом сглотнул.

- Хотелось бы, чтобы это было правдой. Когда-то, так оно и было, но это уже давно не так. Я сделал то, что сделал, Ливви. Это моя вина.

Последовало продолжительное молчание, позволяя словам рассеяться. Однако, оставалось то, что мне нужно было знать наверняка.

- Ливви, почему ты сменила свою фамилию на Коул? Из-за Джеймса? Или из-за... меня?

- Калеб, я знаю, кто ты такой. И мне неважно как тебя называть, лишь бы тебе было хорошо, - она вздохнула, - я сделала это, потому что...

Она неловко поерзала.

- Потому что любила меня.

Я закрыл глаза.

- Поверь, от меня не ускользнуло прошедшее время. Я понимаю.

Я не понимал.

- Калеб, все не так..., - прошептала она, прижимаясь еще ближе, - просто... эти твои слова об изменениях. Мы меняемся. Мы оба стали другими, и пока мы не узнаем, что это значит, я не думаю...

- Я не хочу об этом говорить, Ливви. Я просто хочу быть здесь. Сейчас. С тобой. Остальное может лететь к чертям, потому что мне плевать. И если тебе есть что сказать, прошу тебя сделать это сию секунду. Давай покончим с этим, а завтра начнем с чистого листа. Я хочу начать с чистого листа, Ливви. Мы можем это делать?

Я продолжал гладить ее по спине, находя в этом свое успокоение.

- Я бы этого хотела, но что мы скажем людям? О правде не может быть и речи, и я не могу оставить свою жизнь позади, Калеб.

- А что по поводу ФБР? Они все еще за тобой следят?

На мгновение во мне вскипела ярость, когда я представил себе встречу один на один с агентом Ридом. Я бы шмякнул его рожей об асфальт - в настоящем времени!

- В четверг мне нужно встретиться с Ридом. Я знаю, он тебе не нравится. Дьявол, я даже не знаю, нравится ли он мне.

Я услышал улыбку в ее голосе, и это вывело меня из себя. Она так часто сравнивала его со мной.

- Рид - хороший малый. Он хотел проведать меня с тех самых пор, как я рассказала ему о своих ощущениях, будто за мной кто-то наблюдает. Кроме него и Слоан я не контактировала с ФБР. У меня нет ничего из того, что им нужно.

Она пнула меня локтем в ребра. Я вздохнул.

- Раньше не было. Теперь есть. Если повезет, тебе удастся быстро отделаться от этого Рида. Скажи ему, что у тебя на учебе появился тайный поклонник, или что-то в этом роде. Уверен, так оно и есть. Если ты скажешь, что никто не объявился, это вызовет у агента подозрения.

Мой внутренний голос спросил меня, смогу ли я отделаться от Рида... навсегда. Я проигнорировал его. Я был полон решимости стать другим человеком и больше никого не хотел убивать.

- Хорошо, но как насчет всего остального?

- Всему свое время, Ливви. Я не готов объяснять природу наших отношений, кому-либо, кроме тебя. Давай не будем торопиться, придумывая нашу историю.

Приподнявшись на локте, Ливви наклонилась и поцеловала меня в грудь, вытирая слезы, оставленные на моем плече.

- Клянусь, за последние два дня я выплакала больше, чем за последний год, - улыбнулась она.

- Думаю, теперь с этим покончено. Я, правда, не хотела тебе всего этого рассказывать. Когда я услышала эту историю от Рида, она разбила мое жалкое сердце, но ты заслуживаешь того, чтобы знать правду о своем прошлом.

Ее взгляд скользнул от моих глаз к моей груди, по которой она начала бессознательно водить своими пальчиками.