***

Сашка, подтянув колени к груди, втиснувшись грудной клеткой в эту импровизированную баррикаду, старался унять сердечный перестук. Черт! Злость, то ли на себя, то ли на Серого, томилась, перекипала, окрашивалась сожалением. Хотелось подойти к ванной и поскрестись в плотно закрытую дверь. Вернуть то томление, которое разбудило его. Плюнуть на все и с размаху ухнуть в этот горячий взгляд. Захлебнуться в волнах желания, что Серый расплескал в этом утреннем мареве полусна. Сашка провел ладонью по ноге, повторяя движение Серого, и выполз из кресла. Спустил с плеч платье, и оно, словно издеваясь, лаская, сползло по телу вниз.

- Сереж, - Сашка стоял у двери, прислушиваясь к тишине. – Сереж, - он прижался лбом к равнодушной прохладе дерева. Обрисовал ажурный край чулка, удивляясь робости, что задрожала в движениях и подселила в голос растерянность. Тишина была абсолютной. Сашка потянул за ручку и несмело переступил порог. Никого. Он присел на бортик ванной и, повернув рычаг, включил воду. Плеснул на стену и смотрел, как капли слезами скатываются по кафелю, замирают маленькими круглыми линзами, выпячивая неровности плитки. Пусто.

Сашка задрал голову, удерживая эмоции за кромкой нижнего века, и наткнулся взглядом на полку. Охнув, привстал и провел пальцами по красным разводам. Кровь! Что случилось?! Внутри, заряженная шквалом противоречивых чувств, что с утра успел хапнуть Сашка, дурниной заголосила истерика. Что случилось?! Ответ нужен был немедленно! Сию минуту и, желательно, в натуральную величину, с неизменной утреней щетиной и заспанным взглядом. Сашка в несколько секунд проскакал все квадратные метры, надеясь на то, что квартиру перекосило именно сейчас. Но жилплощадь была до безобразия своя. Он вцепился в найденный кофр от Серёгиного ноутбука и бестолково помотылялся с ним из угла в угол.

- Машк! – орал он в трубку, - Машка, он пропал, а в ванной кровища! Машка! Почему в ванной? Это так жутко!

- Кто пропал? – Машка даже матернуться от неожиданности забыла.

- Серый, - Сашка на секунду заткнулся в сомнениях, потом, плюнув на все, разразился путаной историей квартирных перекосов.

- Так, без паники! Я скоро буду.

- Машка, возьми всю свою поибень. Надо застопорить эти гребаные выпады, - созрел решением Сашка.

«Поибень» Машка собрала в одну секунду, перекинув сумку через плечо, перепуганной кошкой метнулась к Сашке, по пути тыкая в кнопки телефона, вызывая скорую и, заодно, вызванивая наркологов. Мало ли…

Сборище людей в халатах сильно напоминало планерку в дурдоме. Сашка, кутаясь в кружевную имитацию кимоно, неловко ежился под пристальными взглядами врачей.

- Кровь на анализ мы взяли. Но сейчас столько дури официально продается, что… - эскулап пожал плечами и засунул громадные кулачищи в растянутые карманы мятого халата. – Слышь, красота, - обратился он к Сашке, - ты мне, как на духу, выкладывай, от чего тебя чистить.

- Не принимаю я ничего. И не пью почти! - Сашка уже не истерил, опасаясь этих ручищ.

- Оно и видно, - док критично обозрел парня, который кутался, судя по всему, в занавеску от окна, да еще и щеголял в чулках. - Не принимает он… Ладно, - сдался, видимо, док, смирившись с упорством не желающего идти ни на какие виды контакта больным… – я тут вам рецептик накатаю и рекомендовал бы, все же, нанести визит… - он наабракадабрил каракули в больничный бланк и протянул его Машке. - Присматривайте за ним. У этих актрисуль тонкая психика, да и белая горячка – обычное дело. Но лечить надо, однозначно.

Закрыв дверь за коновалами, Сашка прижался к ней спиной. Машка, очевидно, была решительно настроена наделать ему добра. Она отбуксировала Сашку в его любимое кресло, где он скрутился в костлявый комок. Заставила его послушно вылакать куриный бульон, который был сварен, скорее, для душевного равновесия. Сашка закутался в теплый плед и клятвенно заверил ее, что сдаст все известные анализы. Машка, успокоенная покладистостью пациента, вспомнила про свое шаманство и самозабвенно принялась окуривать квартиру на редкость вонючим гербарием. Кухонный стол дрогнул, теряя жесткость очертаний, картинка помутнела на мгновение и тут же приобрела резкость. Только стол был совершенно другой, да и вся кухня тоже. Машка, тихо охнув, выпустила из рук импровизированное кадило, которое нещадно чадило, и присела на колченогий табурет в совершенно чужой кухне.

- Вот такие дела, - Сашка выкарабкался из-под пледа и деловито заглянул в холодильник. Утренние переживания сожгли кучу калорий, можно себе позволить даже вот этот кусок сыра, и оливки тоже сойдут. – Будешь? - протянул он очумевшей подруге жалкую имитацию салатика.

Та на автомате запихнула в себя оливку и осторожно потрогала угол стола.

- Очешуеть, - вынесла она верный вердикт происходящему. - Саш… - расскажи-ка мне все по-новой?

Сашка уютно устроился в кресле и, пристроив чашку с сыром и оливками на коленях, принялся выкладывать затейливую быль.

- Чем это тут воняет? Ты кто? - Серый с недовольным лицом застыл на пороге собственной кухни, созерцая почти неодетого Сашку и взлохмаченную Машку. Покосился на Сашкины коленки, зацепился взглядом за пустую чашку, где раньше явно была еда, и его желудок тихо, но настойчиво рыкнул, сожалея о пропущенном ужине.

- Машка – медиум, - Сашка выловил последний ломтик сыра и облизал пальцы. - Надо что-то с этим делать, Сереж. Лично меня это все уже порядком… - Сашка оборвал себя на полуслове, вспомнив, что он леди, перестал вылизывать пальцы и закончил уже другим тоном, - осточертело.

Серый слегка подвис на пальцах Сашки и скользящем по ним языке. В сотый раз вопросил небеса – за что ему это испытание на прочность? И в сотый же раз не получил ответа. Похоже было, что типу в сексуальном халатике вообще невдомёк, как он действует на Сергея. Или просто издевается? Скорее, и то, и другое. От Сашки можно было ожидать чего угодно, его психология была для Серого слишком заковыристой наукой с мобильными законами, попирающими любое разумное представление о логике. В который уж раз Сергей подумал, что напрасно он когда-то изобрёл себе красивое утешение по поводу собственной нестандартности – мол, и славненько, а то маялся бы с женщинами, которых невозможно понять, не свихнув мозг. Не так уж он оказался твёрд в своих предпочтениях, как выяснилось, раз его привлекает это стройное нечто, по характеру более всего напоминающее карточный домик, выстроенный на вертикальной стене с переходом на потолок. Абсолютно невозможный. Рядом с ним Серый постоянно ощущал себя идиотом, притом, идиотом, крайне возбуждённым во всех смыслах.

И тут до Сергея начал медленно доходить смысл Сашкиных слов:

- Надо что-то с этим делать, Сереж. Лично меня это все уже порядком… осточертело.

Серый тут же завёлся, с полтычка. Осточертело? Кто бы сомневался! Изнутри поднялась волна возмущения вперемешку с обидой, разочарованием и чувством потери. Своевременно припомнился и не заживший ещё утренний облом.