- Иди сюда, - позвал он тихо. Когда я подошел, он обнял меня за талию и привлек к себе, глядя в глаза. - Тебя что-то мучает, верно?

  Я смутился. Его лицо, чуть осунувшееся от усталости, было бледнее обычного, и сейчас он выглядел старше своих лет - не юношей, а вполне взрослым мужчиной.

  - Простите меня, монсеньор. Я лишь немного устал...

  - Нет, я же не слепой. Ну хорошо. - Он поднялся из-за стола и потащил меня за собой на ложе. - Если ты устал, давай приляжем.

  Я слабо запротестовал, когда он неторопливо принялся снимать с меня камзол, затем рубашку и штаны, но мои руки уже гладили его лицо. Он улыбнулся, разделся сам и улегся рядом со мной. Какое-то время он медленно целовал меня в губы, в глаза, в шею, а потом лег на меня сверху, властно прижимая к постели.

  - Итак, теперь я спрошу еще раз - что тебя тревожит?

  - Чезаре...

  - Ты должен быть честным со мной.

  - Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что происходит.

  - Очень просто: французский король Карл перебрался через Альпы, чтобы захватить Неаполь. Когда-то отец сам призывал его, но времена изменились, строптивый старый король Неаполя умер, и Франция из союзника превратилась в опасного противника. Но не все это сознают. Самые могущественные семьи изменили папе и покинули Рим. Вдохновленные примером предателей Сфорца, многие вспомнили старые обиды и теперь готовы лизать пятки французам, если не помогая им, то хотя бы не оказывая сопротивления. Мой младший брат Хофре, женатый на красавице Санчии, дочке нового неаполитанского короля, струсил и надеется на помощь папы, а старший благоразумно сидит в Испании, под защитой католических величеств Фердинанда и Изабеллы. Мы можем еще рассчитывать на верность Орсини, но я не доверяю им, потому что они всегда действуют только в собственных интересах, а сейчас вряд ли можно с уверенностью сказать, что окажется для них выгоднее, когда Карл подойдет под стены Рима... Французы будут здесь очень скоро, для них это не увеселительная прогулка, и быстрота решает все.

  - Что же намерен предпринять его святейшество?

  - У него нет никакого оружия, кроме анафемы, но и она вполне годится. - Чезаре жестко усмехнулся. - Думаю, он позволит Карлу продвинуться к Неаполю, пусть даже через Рим. Мой отец хитер и наверняка сумеет найти выход из положения. Его титул обязывает светских правителей считаться с ним, и Карл прекрасно понимает, что угрозы святому престолу заканчиваются неизбежным возмездием...

  - Власть папы дана Богом, разве не так? - спросил я.

  Он загадочно улыбнулся и слегка сжал пальцами мой член. Я застонал, вцепившись в его плечи.

  - Я не знаю, Андреа. Иногда и Богу требуется помощь...

  - Но...

  - Тише. - Он поцеловал меня, разжигая в моем слабеющем теле трепет страсти, и я сдался.

  - Люби меня, Чезаре, - прошептал я, обнимая его за шею. В мерцающем свете свечей его кожа отливала теплой бронзой, в глазах вспыхивало неукротимое пламя. Его руки и губы заскользили по моему телу, утоляя снедавшую меня жажду близости. Как же мне недоставало его все это время! За прошедшие два дня он едва обменялся со мной парой слов, и я чувствовал себя отверженным. Обнимая его, я повторял, что люблю его, а он только молча продолжал ласкать меня - все более неистово и бесстыдно. Его пальцы требовательно изучали мое тело, опускаясь ниже по спине, сжимая ягодицы и соскальзывая между ними. Я сходил с ума, охваченный невероятным желанием; мне хотелось, чтобы он повторил то, что делал со мной, когда мы занимались любовью с Лукрецией, - но не решался попросить его об этом. Он видел, как я подаюсь ему навстречу, и улыбался, глядя на мои мучения. Потом он заставил меня поднять ноги, и я ощутил, как его твердый член упирается в меня снизу, а затем медленно и осторожно входит в мое тело, причиняя невероятную боль. Я закричал, и он замер, склоняясь ко мне и покрывая мое лицо поцелуями.

  - Я знаю, мой ангел, - горячо прошептал он. - Это действительно больно... Доверься мне, я сделаю так, что тебе будет хорошо.

  Чезаре был очень осторожен, но поначалу я мало что ощущал, кроме страданий. Тяжесть его мускулистого тела, его размеренные движения и трепетные ласки лишь постепенно стали доставлять мне некоторое удовольствие. Я мертвой хваткой сжимал его бедра, и он посоветовал мне расслабиться. Стало легче; я еще вскрикивал, но теперь к боли примешивалось и наслаждение. Чезаре стонал, настойчиво двигая бедрами, и время от времени целовал меня в губы, а его пальцы играли с моей напряженной плотью. Наконец он не выдержал, и сладострастный экстаз сотряс его мощной судорогой; я почувствовал его в себе и невольно застонал от восторга. Сам я тоже был близок к концу: задыхаясь, я изгибался всем телом, стараясь удержать Чезаре и в то же время пытаясь изгнать его... Еще немного - и я излился, крича от невыносимой сладостной муки и цепляясь за моего господина, как за последний островок в неистовой буре нахлынувшего на меня уничтожающего разум наслаждения. Обессиленный, полностью опустошенный, я откинулся на постель, отдаваясь страстным поцелуям Чезаре.

  - Ты просто чудо, - простонал он. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, устремленные на меня глаза восторженно сияли. - Тебе надо будет отдохнуть, я почти не мог сдерживаться... Тебе было больно?

  - Чезаре... Мне хотелось этого.

  - Да, я знаю. В конце концов, желание сильнее боли. А потом ты перестанешь чувствовать и эту боль.

  - Когда ты со мной, я забываю обо всем.

  - Андреа. - Его пальцы скользнули по моей щеке, пробежали по губам. - Ты прекрасен, как античная статуя, но мне жаль, что ты до сих пор сомневаешься во мне. Я хотел бы, чтобы ты оставался со мной, что бы ни случилось. Ведь ты мне доверяешь?

  Я закрыл глаза. Он задал вопрос, на который я не мог бы ответить без колебаний. У Чезаре было слишком много тайн; он не лгал мне, но никогда ничего не рассказывал.

  - Можно, я кое-что спрошу? - тихо проговорил я. - Мне очень нужен ответ, потому что это важно для меня.

  - Спрашивай.

  - Тот человек, который вчера был приглашен на обед к его святейшеству... Граф Вителлески...

  Чезаре замер, и я не был уверен, что хочу открыть глаза и встретиться с ним взглядом. Мой голос дрогнул, но я продолжал:

  - Я хочу знать, отчего он умер. Скажи мне правду.

  - Ты ведь не веришь в божье правосудие, верно? Я не стану тебя обманывать, потому что ты наблюдателен и умеешь делать выводы. А еще - потому что я люблю тебя. Вителлески умер от яда, который мой отец подсыпал ему в вино.

  Я почувствовал, что меня охватывает дрожь.

  - Напрасно ты захотел узнать это, - с сожалением проговорил он. - Я исполняю приказания отца. Будь он только святейшим папой, я мог бы противиться ему, но он - мой отец. Если бы Вителлески отказался от вина за обедом, он все равно умер бы: отец велел мне избавиться от него любым способом.

  - Любым способом? - ошарашенно переспросил я, и он усмехнулся.

  - Обычно я предпочитаю кинжал, но в данном случае яд был бы вернее. Вителлески не должен был покинуть Рим живым, так что меня вполне устроило бы, если бы он добрался до своего дома и умер там, не вызывая подозрений.

  Я отвернулся, чувствуя, как по моим щекам катятся слезы. Он бережно вытер их пальцами.

  - Не плачь, мой мальчик. Ты еще так многого не знаешь. Слабые умирают, сильные властвуют, достойные борются. Заставь врагов бояться тебя, покажи, что не щадишь никого, - и перед тобой будут преклоняться. Я надеюсь, что со временем ты научишься смотреть на вещи по-другому. Жестокость необходима, чтобы выжить в этом мире, Андреа.

  Охваченный ужасом, я молчал, и он стал гладить меня по голове, как маленького ребенка.

  - Предательство, ложь, надменность - все это требует возмездия. Если бы мой отец был склонен прощать причинивших ему зло, его давно не было бы на свете... так же, как и меня самого, возможно. Научись отвечать тем, кто предает тебя. Я обучаю тебя искусству интриги, но искусству мести ты должен выучиться сам. Кстати, ты никогда не задумывался, что в тех письмах, которые ты носишь от моего имени?