- У себя ли герцог Джованни?

  - Да, монсеньор, но сейчас он беседует с синьором Фабрицио Колонна, поэтому...

  - Ничего страшного не будет, если я войду.

  Трепеща, я поднял голову. Чезаре Борджиа смотрел прямо на меня, но, кажется, не смог узнать меня под маской. Его лицо осталось равнодушным. Повернувшись к гвардейцу, он усмехнулся.

  - Полагаю, этот человек может пропустить меня вперед. - Он открыл дверь в кабинет герцога и вошел, на пороге еще раз оглянувшись на меня.

  Я не мог оправиться от потрясения. Кардинал должен был сейчас быть в консистории, а никак не здесь. К тому же он видел меня, и ужас от того, что моя тайна будет раскрыта, терзал мою душу. Встав, я нервно прошелся по приемной, постоял у окна, размышляя, что делать. Можно было немедленно уйти, но тогда Чезаре наверняка заинтересуется, почему посетитель в маске, похожий на слугу для секретных поручений, ушел, не дождавшись, пока герцог освободится. Чезаре был внимателен к деталям, хотя со стороны казалось, что он лишь поверхностно смотрит на окружающее. Чутье воина и убийцы не изменяло ему никогда. Он мог бы заинтересоваться человеком в маске просто из любопытства, а это в конечном итоге могло повредить Джованни. Я остался в приемной, стоя у окна и с тревогой ожидая, когда откроется дверь кабинета.

  Наконец, я услышал звук открываемой двери и голоса. Чезаре, граф Колонна и Джованни Борджиа вышли вместе, все еще оживленно обсуждая какие-то дела в Неаполе. Я повернулся и посмотрел на Джованни; мне необходимо было сделать что-то, естественное для слуги. Отыскав в кармане смятый клочок бумаги, я с молчаливым поклоном передал его герцогу Гандии. Он быстро взял бумажку и прошел мимо меня.

  - Любовные приключения? - спросил Чезаре игриво. - Кто присылает тебе записочки, братишка?

  - Успокойся, это не имеет отношения к Лукреции.

  - Очень надеюсь. К тому же, если ты соврал, я все равно узнаю...

  Они вышли в коридор, и я с облегчением перевел дух. Судя по всему, Чезаре действительно не догадался, кто скрывается под маской, но мне следовало быть еще осторожнее. Покинув покои Джованни, я пошел к себе и до вечера помогал Никколо, обсуждая с ним последние дворцовые сплетни. Никколо сказал, что папа намерен пожаловать своим сыновьям новые важные назначения. Личный секретарь кардинала-канцлера уже готовил приказ о передаче Джованни Борджиа герцогства Беневентского и Террачины, а кардинала Чезаре ждала особо важная миссия, но о ней пока не было объявлено.

  Новости встревожили меня. Беневенто и Террачина, насколько я знал, считались спорными территориями, на которые всегда претендовал Неаполь, и врагов у Джованни, судя по всему, должно было прибавиться. Впрочем, его растущее могущество и влияние должны были защитить его. Что касается Чезаре - я понимал, что его молодость и низкое положение среди кардиналов не позволяли ему рассчитывать на получение особых полномочий, но папа мог рассудить иначе.

  Мой господин явился вечером, когда еще не совсем стемнело, принял ванну и позвал меня к себе в спальню. Я зажег свечи, разделся и молча лег рядом с ним.

  - Лукреция беременна, - устало сказал он, глядя мне в глаза. - Андреа, эта бессмысленная ревность убивает меня. Я не знаю, кто отец ребенка.

  - Ты думаешь, что это Джованни?

  - Он вполне мог бы им оказаться. Мой брат не слишком разборчив в женщинах, ему просто нужны развлечения. Что до Лукреции, я уверен, что она встречается с ним. Не знаю насчет Хофре, хотя подозреваю, что и он получает от нее свою долю ласк.

  Я коснулся его груди.

  - Забудь об этом, ведь ты и сам...

  - А, я забыл еще и нашего отца! Знаешь, что говорят в городе? Лукреция Борджиа приходится папе дочерью, женой и невесткой... Черт побери, я не могу истреблять всех мужчин, на которых посмотрит моя сестра!

  - Нет. - Я поцеловал его руку, и он до боли сжал мои пальцы в своих.

  - Сегодня утром она отправилась в монастырь Святого Сикста. Мне она сказала, что хочет отдохнуть от шума и суеты и позаботиться о своей душе. Да, ее душа нуждается в самой неустанной заботе, потому что дьявол давно ждет ее в самой глубокой бездне ада!

  - Если она сказала тебе правду, ты можешь быть спокоен.

  - Я давно не припомню, чтобы Лукреция говорила правду. Скорее всего, она намерена уединиться с одним из своих любовников и...

  Я закрыл ему рот ладонью.

  - Неужели ты думаешь, что Джованни последует за ней в монастырь?

  - Джованни, похоже, увлечен знатной дамой, - пробормотал он. - Ему носят любовные записочки лакеи в черных масках...

  - Не говори, что тебе самому их не носят.

  - Ты прав. - Он рассмеялся и, толкнув меня в грудь, опрокинул навзничь, а потом лег сверху и коленом раздвинул мне ноги. - Я всегда найду себе девушку... или мальчика. Что скажешь?

  - Поцелуй меня, - попросил я шепотом, взяв в ладони его лицо. Он исполнил мою просьбу; его поцелуй был неистовым, жестким и обещающим. Я застонал, обвивая его бедра ногами.

  - Ведь я нравлюсь тебе? - требовательно спросил он. Его пальцы отыскали и слегка сжали мой член.

  - Я люблю тебя, - выдохнул я, извиваясь, и это было правдой.

  Он стал целовать мое лицо, шею, грудь, воспламеняя меня своими ласками. Он был немного груб, и я отчего-то вспомнил подземелье замка Святого Ангела, людей, привязанных к столбам, и неумолимое лицо Чезаре в алом как кровь свете факелов.

  - Встань на колени, - велел он и, схватив меня за волосы, притянул мою голову к низу своего живота. Я со стоном обхватил руками его колени и стал ласкать его так, как ему хотелось. Он направлял меня, временами тихо вскрикивая от удовольствия. Затем я лег перед ним, и он овладел мной, забросив мои ноги к себе на плечи. Мы раскачивались в упоительном ритме, пока я не почувствовал, что он кончает. Я закричал, не в силах сопротивляться захлестывающему меня наслаждению, и излился, стискивая его руки в своих. Экстаз опустошил меня. Тяжело дыша, Чезаре опустился рядом со мной на ложе; его лицо и тело блестели от пота.

  - Порой мне кажется, что ты лучше любой девушки, - прошептал он, целуя меня в висок. - Мне не так уж часто хочется удовлетворять свою страсть с мужчиной, но когда я прикасаюсь к тебе, то забываю обо всем на свете... Я знаю, что у меня впереди целая жизнь, и мой путь только начинается. Хочешь ли ты пройти его со мной?

  - Чезаре... ты же знаешь.

  Он улыбнулся, погладив пальцами мою щеку.

  - Сегодня отец сказал, что намерен поручить мне важное дело в Неаполе. Ты понимаешь, что это означает?

  - Неужели его святейшество хочет избавиться от нового короля?

  Чезаре рассмеялся.

  - Совсем напротив. Чехарда правителей на неаполитанском троне мало кому нужна. Молодой король Федерико устраивает нас как нельзя лучше, так что теперь осталось только официально признать его и вручить инвеституру. Обычно это поручают кардиналу-легату.

  - Но я думал, что такие поручения дают самым влиятельным и старым кардиналам! - удивился я. - Ведь это большая ответственность...

  - Я тоже так думал. У моего отца иное мнение - и неограниченная власть. Моя миссия будет официальной и почетной. Так начинается дорога к вершинам мира, мой мальчик.

  Я посмотрел в его темные непроницаемые глаза и почувствовал леденящий страх. Вполне возможно, он станет следующим папой, если его отец сумеет обеспечить ему высокое положение и сторонников в коллегии. О богатствах его святейшества ходили легенды, он дарил замки и титулы, как ребенок разбрасывает камешки... Тогда уже не будут иметь значения ни ревность, ни обиды, ни ненависть. Чезаре будет неизмеримо выше своих братьев, да и выше всех людей в христианском мире; ему поклонятся короли...

  Закрыв глаза, я прошептал одними губами:

  - ...И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?

  Чезаре тонко улыбнулся и подхватил: