- Элвин, - прошептал он.

   - Я здесь, - ответил встревоженный голос герцога откуда-то сбоку.

   Высокий дверной проем надвинулся, заслонил полнеба, и идущих поглотила темнота, разрываемая по временам пятнами факелов. "Как в склепе," - поежившись, подумал Гай, и его замутило. Он закрыл глаза.

   Повеяло теплом. Лязгнул засов, открываемая дверь знакомо скрипнула - его принесли в его комнату. Он попытался встать, но нога совершенно одеревенела и неожиданно подогнулась. Барон тяжело осел в кресло и облизнул пересохшие губы. Элвин подошел к нему, заглянул в глаза.

   - Выйдите все, - распорядился он, повернувшись к сопровождавшим. Старый Том не двинулся с места, и герцог обратился к нему:

   - Принеси теплой воды, да поскорее.

   Старик вышел, и Гай услышал за дверью его горестный всхлип.

   - Ты ранен? - Элвин быстро осмотрел и ощупал его руки и ноги. - Мне показалось, он достал тебя мечом...

   - Пустяк... Царапина. - Он указал на свою левую ногу.

   Герцог сорвал с него доспехи и коснулся разорванной штанины, слегка обагренной кровью.

   - Действительно, просто царапина, - озадаченно пробормотал он и вдруг с ужасом, точно пораженный внезапной догадкой, склонился над раной, так сильно сжав ногу юноши, что в нее на миг вновь вернулась чувствительность. - Если только... Боже правый!

   Вернулся Том, неся большой дымящийся котелок с водой.

   - Помоги мне раздеть его, - приказал герцог, расстегивая крепления доспехов. Том что-то тихо спросил, и герцог коротко ответил - тоже шепотом. Гай не расслышал ни вопроса, ни ответа. Он рассеянно смотрел на движения Элвина. Он был бы рад ощутить хотя бы боль, но онемение постепенно поднималось все выше по его ноге, дойдя почти до паха.

   - Элвин, ты знаешь, что это такое?

   Герцог не ответил. Низко опустив голову, он рассматривал маленький порез на ноге Гая. Юноша встревожился.

   - Со мной никогда такого не было, - сказал он. - Я... я не могу встать. Элвин, не молчи, прошу тебя!

   Герцог поднял голову, и тут Гай увидел, что по его бледному как полотно лицу катится слеза.

   - Скажи мне правду, Элвин!

   Герцог взял его руку и поцеловал. Он хотел что-то сказать, но не смог. В углу, отвернувшись, тяжело вздрагивая всем телом, рыдал старик Том.

   - Что случилось? - спросил Гай, борясь с подступающим ужасом. - Возможно ли, что я умираю? Так быстро... Невозможно...

   - Ты не умрешь, - сказал Элвин, и в его голосе Гаю почудилась отчаянная уверенность. - Ты не можешь, не должен умереть...

   Юноша опустил голову. Только сейчас страшная догадка вспыхнула в его сознании. Клинок Роджера был отравлен, и сразу стала понятна и его странная тактика поединка, и его злобная, торжествующая усмешка.

   - Это яд, - проговорил он медленно. - Теперь я знаю... Мое тело не повинуется мне. Знаешь, я чувствую себя так, как будто у меня вовсе нет левой ноги.

   - Я не знаю противоядия, - тихо сказал Элвин, сжав кулаки. - Мы можем только надеяться... Нет, подожди.

   Он вскочил на ноги и почти бегом направился к двери. Гай откинулся в кресле, ощущая себя беспомощным старым калекой. Герцог вернулся быстро, принеся с собой холщовый мешочек с сухими, горько пахнущими травами. Бросив пригоршню травы в кипяток, он немного подождал и налил настоя в кубок.

   - Выпей это. Не знаю, поможет ли оно против яда, но тебе станет легче.

   Юноша послушно проглотил горький и терпкий горячий напиток. Его начало тошнить, но он отчаянным усилием воли поборол тошноту.

   - Как же так получилось? - недоуменно спросил он, глядя на герцога. Тот, не говоря ни слова, обнял его, прижавшись лицом к его груди.

   "Ты слышишь, как мое сердце отсчитывает, может быть, последние минуты моей жизни, - горько подумал Гай. - И эта жизнь была посвящена тебе."

   - Мне не страшно умирать, - сказал он. - Я не зря жил. У меня был ты, твоя любовь... Напиши моей матери, Элвин. Или сам навести ее. - Он улыбнулся. - А если ты еще надумаешь жениться, спроси ее, где находится замок Сворд. Там живут мои подружки Виктория и Анна...

   Он закрыл глаза и представил себе обеих девушек, какими видел их в последний раз в Санвере. Элвин сжал его руку.

   - Ты весь горишь, - сказал он. - Гай... Как жестока судьба! Я виноват в том, что с тобой случилось.

   - Ты? Всему виной только моя глупая самонадеянность. Я должен был позволить тебе спалить Роджера на костре...

   - Я обязан был предвидеть, что этот мерзавец пойдет на что угодно. Гай, ты должен бы проклясть меня. Я уже проклят. Все, кого я люблю, обречены на смерть!

   - Я любил только тебя, - просто сказал барон. - И все еще люблю. Моя смерть ничего не меняет. Я умираю счастливым, Элвин...

   Со сдавленным мучительным стоном герцог заглянул в его глаза и стал осыпать его лицо поцелуями.

   - Гай, - шептал он как безумный, - Гай, мой дорогой мальчик... Я люблю тебя... Господь знает, что я никогда никого не любил так, как тебя... Я жалкий грешник, но ты вытащил меня из ада, в котором я жил, ты показал мне свет... С тобой я считаю каждое мгновение, потому что это мгновения счастья, каждое из них - целая вечность чистого блаженства... Мой ангел, моя любовь...

   Гай обнял его, с трудом подняв плохо повинующиеся руки. Смертельный холод уже сковал его от подошв до пояса и теперь неумолимо поднимался к груди.

   - Элвин... Любимый... Обними меня крепче. Я хочу, чтобы ты обещал мне всего одну вещь.

   - Все, что угодно.

   - Когда я... Когда меня не станет... Обещай, что не покинешь Освальд. Обещай, что будешь жить - и верить.

   Герцог покачал головой, прижавшись к его пылающей щеке.

   - Твои руки... - прошептал юноша. - Я до сих пор ощущаю их на своем теле... Хотя теперь я даже не знаю, есть ли у меня еще тело...

   - Я мечтал встретить весну вместе с тобой, - сказал Элвин. - Проехать по весеннему лесу, срывая цветы и юные листья... Заниматься с тобой любовью на берегу озера, среди высокой сочной травы. Сегодня утром я целовал тебя и думал, сколько всего я еще сделаю для тебя... Пустые мечты!

   - Элвин, ты плачешь? Не нужно. Я не боюсь смерти, когда ты рядом со мной. Ты даришь мне столько любви и тепла, что мне нечего бояться... Позаботься о Розалии. Она так мечтала зачать от меня ребенка... Если он родится, воспитай его сам, пусть он напоминает тебе обо мне...

   - Как ты захочешь, мой мальчик. Я буду любить это дитя больше, чем собственного сына... Что я еще могу сделать для тебя? Ты уходишь, и я не могу последовать за тобой...

   Гай устало вздохнул. Он не боялся смерти, но знал, что разлука с Элвином будет вечной. Его руки беспомощно лежали на плечах герцога, и только тоненькая ниточка угасающего сознания привязывала его к жизни.

   - В последний раз... - прошептал он холодеющими губами. - Поцелуй меня... в последний раз...

   Герцог стиснул его в объятиях и склонился к нему. Гай слабо улыбнулся и прежде, чем губы Элвина коснулись его губ, выдохнул:

   - Прощай.

   Свет мира вспыхнул на миг, объяв его ослепительным коконом, и разлетелся на тысячи осколков, которые тут же поглотила вечная, ледяная, безмолвная тьма.

   Герцог поцеловал уже бездыханное тело.

   На колокольне аббатства неумолчно звонил тяжелый колокол, и гулкий звон, похожий на удары огромного железного сердца, разносился по округе, разрывая тишину ясного морозного утра. Герцог Элвин Освальд, одетый в черное, без всяких украшений и знаков власти, вошел в кабинет настоятеля и сел за стол напротив хозяина.

   - Чем могу помочь, ваше сиятельство? - учтиво поинтересовался настоятель, полный жизнерадостный человек неопределенного возраста, устремив на герцога проницательный взгляд серых глаз. - Судя по всему, вы пережили большую потерю. Вы заказали заупокойную мессу и неустанно молились два дня, не смыкая глаз. Мне сказали, что вы недавно вернулись из провинции, куда сопровождали тело погибшего рыцаря... Он был вашим близким родственником или просто другом?