Меч отлетел в сторону и, ударившись о стену, с резким звоном откатился в темноту. Юноша замер. Острие меча герцога уперлось ему в грудь.

   - Ты не разочаровал меня, - сказал герцог. В полумраке Гай не мог разглядеть выражения его лица. - Но поединок окончен, и, как видишь, я оказался прав.

   Он слегка нажал на меч и провел клинком немного вниз, оставляя на груди барона длинную алую полосу. Сорочка юноши тут же окрасилась кровью.

   - Убей меня, - хрипло сказал Гай. - Ты ведь собирался это сделать?

   Герцог помолчал, неотрывно глядя ему в глаза.

   - Я сделал бы это, - тихо, необычайно мягко ответил он. - Будь на твоем месте другой, я бы это сделал. Но ты... - Он вдруг отбросил меч и опустил руки. - Я не допущу, чтобы хотя бы единый волос упал с твоей головы.

   Барон по-прежнему не видел его лица, но заметил, что голос герцога дрожит.

   - Я не могу допустить, чтобы ты пострадал, - шепотом продолжал герцог, - чтобы твоя жизнь хоть на мгновение подверглась опасности.

   - Почему? - недоуменно спросил барон.

   - Потому что... - На мгновение Элвин Освальд умолк, его губы беззвучно шевельнулись, а затем с них сорвались слова, похожие на горький вздох. - Потому что я люблю тебя, Гай.

   Наступила тишина. Потрясенный, Гай застыл на месте. Он не мог поверить в то, что услышал. Была ли это насмешка, жестокая шутка или непонятная ему уловка?

   - Я люблю тебя, - повторил герцог. - Люблю, как глупая девчонка... - Его голос сорвался, и Гай с изумлением увидел, как по его щеке медленно катится слеза, вспыхивая в свете свечей. - Я схожу с ума, умираю от безнадежной, терзающей меня любви... Я не думал, что когда-нибудь смогу сказать тебе об этом, но я не в силах больше бороться с этим чувством. Прошу, выслушай меня, не отталкивай сразу, если я невольно оскорбил тебя...

   - Я... - Гай растерянно искал слова, ошеломленный таким признанием. Он еще не все понимал, но ему стало безумно жаль Элвина. В этот момент он готов был сделать все, чтобы утешить его. У него перехватило дыхание от сознания того, что одним лишь своим словом он мог избавить этого прекрасного человека от страданий... Но он не знал этого слова.

   - Ты ничуть не оскорбил меня, мой герцог. Я не могу понять того, что ты говоришь, но... Поверь, я тоже люблю тебя, - неловко закончил он.

   Дыхание герцога участилось.

   - Не говори так, - прошептал он. - Ты разрываешь мне сердце, а между тем не сознаешь истинного значения своих слов... Дитя мое, твоя чистота делает тебе честь. Возможно, ты скажешь, что я лишился рассудка, - пусть так. Я схожу с ума от любви к тебе, Гай. Вот уже две недели я забыл обо всем на свете. Мне стало так важно видеть тебя каждый день, любоваться тобой, слышать твой голос, твой смех, иногда говорить с тобой... Всюду, где бы я ни был, я ищу тебя глазами среди толпы. Я мечтал коснуться твоей руки, но не мог переступить светских условностей. Как больно желать недостижимого, страдать и быть не в состоянии хоть что-то изменить! В моей жизни, в моих снах - только ты. Мне казалось, что я умираю - так медленно, так мучительно и одиноко... И сейчас, стоя здесь возле тебя, я признаюсь тебе в этом. Я повергаю перед тобой свою любовь, свою гордость, свою жизнь... Ты имеешь право отвергнуть все это, но позволь мне хотя бы по-прежнему быть твоим другом, не лишай меня надежды видеть тебя. Я не перенесу твоей ненависти, твоего презрения. Не уезжай из Освальда - это будет единственной моей просьбой.

   - Я не уеду, - тихо ответил юноша, взяв руку герцога. - Мне странно слышать все это... и я действительно не смогу уехать. Ты всегда был для меня другом, я глубоко уважаю тебя и считаю безупречным рыцарем и честным человеком. И сейчас для меня ничего не изменилось. Я потрясен. То, о чем ты говоришь, не может быть достойным насмешки или презрения. Я... я принимаю твою любовь.

   - Гай... Ты еще можешь отказаться, - прошептал герцог. - Я не вправе добиваться и настаивать... Ты чист, как ангел. Подумай, допустишь ли ты, чтобы порок коснулся твоей души, чтобы пламя запретной страсти опалило ее? Подумай об этом.

   Вместо ответа Гай поднес руку герцога к своим губам.

   - Я хочу быть с тобой, Элвин, - просто сказал он. - Научи меня стать достойным тебя.

   - Достойным меня? - Герцог печально улыбнулся и положил руки на плечи юноши. Его пылающий взор жадно погружался в глубину зрачков Гая. Он был так близко, что его дыхание касалось щеки барона. - Мой мальчик... Ты еще не знаешь всего...

   - Так покажи мне, - жарко прошептал юноша, почти касаясь губами его губ.

   - Гай...

   Его поцелуй был нежен и полон глубокой, мучительной страсти, смутившей и испугавшей барона своей силой. Гай почувствовал головокружение и закрыл глаза, полностью отдаваясь во власть нового, неизведанного ощущения. Это было так странно, так необычно, что он до сих пор не верил. Пальцы герцога легонько сжимали его плечи, а поцелуй все длился, пробуждая и разжигая неодолимое желание во всем теле. Наконец, герцог заставил себя оторваться от его губ и с невыразимой любовью посмотрел ему в лицо.

   - Ты все еще хочешь этого, мой ангел?

   - Элвин... Для меня это слишком ново... Я никогда раньше не думал о таком. Но мне понравилось. - Краска залила щеки юноши. - Я хочу сказать... Мне приходилось целоваться с женщинами, но это - совсем другое.

   - Ни одна женщина не способна дать тебе таких ощущений, - произнес Элвин. Он сбросил рубашку, и взгляду Гая открылось его мускулистое, стройное тело. - Я знаю, что ты имеешь в виду.

   Он помог барону снять сорочку и остановился, восхищенно оглядывая его.

   - Ты прекрасен, - сказал он. - Гай, ты совершенен, как античный бог... Я люблю тебя все сильнее.

   Склонив голову, он провел языком по длинной кровавой царапине, оставленной его мечом на груди барона, потом выпрямился и снова поцеловал юношу в губы, прильнув к нему всем телом. Гай ощутил возбуждение молодого герцога и замер, не в силах противостоять собственным чувствам. Элвин провел пальцами по его щеке и принялся целовать его шею, плечи, грудь. Заметив багровый кровоподтек на левом плече барона, он осторожно ощупал его и нахмурился.

   - Я собственными руками придушил бы мерзавца Роджера, - сквозь зубы пробормотал он. - Тебе очень больно, мой мальчик?

   - Нет, Элвин. Думаю, Роджеру сейчас больнее.

   Герцог тихо рассмеялся.

   - Ну, его есть кому полечить, - сказал он, поглаживая кончиками пальцев грудь Гая, - а потому не будем вспоминать о нем теперь.

   Его сильные руки заскользили по телу юноши, нежно и легко касаясь самых чувствительных мест, и вскоре Гай, охваченный жарким возбуждением, забыл обо всем на свете. Порывистые ласки Элвина становились все изощреннее; барон стонал, гладя его сильные плечи. Он с удивлением наблюдал за склоняющейся все ниже головой герцога и позволил ему ослабить пояс своих штанов, не понимая, что тот собирается делать, пока не ощутил его горячее дыхание у себя внизу живота. Руки, губы и язык Элвина ритмично двигались, и Гай невольно обхватил руками его голову, зарывшись пальцами в густые черные волосы герцога. Его глаза застилал жаркий туман, и он чувствовал, что не сможет долго выдержать. Вскрикнув от невероятного наслаждения, он содрогнулся, подхваченный горячей волной экстаза, и излился, едва держась на ногах. Сладостная агония всколыхнула его тело и вспыхнула в мозгу ослепительным белым огнем. Обхватив руками его бедра, Элвин стонал, стоя возле него на коленях. Потом он поднялся и, обнимая юношу, стал горячо целовать его вздрагивающее тело.

   - Гай... Это было прекрасно, - прошептал он. - Я все время представлял себе, как ты это делаешь, но не мог предположить, что это будет настолько чудесно... Тебе понравилось?

   - Да, - задыхаясь, ответил барон. - Да, Элвин... Никогда в жизни я не испытывал подобного наслаждения...

   Их губы слились. Ладонь Элвина скользнула по его спине, чуть задержалась на талии и опустилась ниже.