Так почему ты со мной разговариваешь? Ты пытаешься залезть Беку под кожу или есть что-то ещё?

Они дошли до грузовика, теперь Коул прислонился к фонарному столбу. Его ухмылка вернулась.

‒  Увидимся позже, Райли, – окликнул он. ‒  Не позволяй Денни затянуть тебя в болото. Это путешествие в один конец.

Грубое рычание Бека звучало эхом в горле.

– Полезай в грузовик, девочка. Манера, которой он придерживался, говорила ей не спорить.

Все, что было между этими двумя парнями, является глубоко личным.

‒  Конечно, почему бы и нет? – проворчала она. Райли взяла его ключи и залезла в грузовик, убедившись, что  хлопнула дверью, дабы Бек знал, что она не была рада его диктаторской позиции. 

Хотя она и пыталась услышать, о чем они говорили, но они говорили тихо.  Она была готова поклясться, что Бек говорил Коулу  держаться от неё подальше, и предположительно Коул послал старого друга нахрен. Она поняла, что ее догадка подтвердилась, когда Коул засмеялся, подмигнул ей, а затем ушел.

‒  Ты милый, чувак, но совершенно самоубийственный.

Когда Бек забрался в грузовик, он был готов взорваться, когда его рюкзак упал на сидение между ними.

‒  Так что же с ним? – спросила она.

‒  Ты ничего не хочешь знать, – прозвучал краткий ответ.

‒  Расскажи мне или я спрошу Коула сама. Ты знаешь меня, я сделаю это, ‒  предупредила она.

Он вздохнул.

‒  Он высокомерный негодяй, который будет обыгрывать все красиво, а потом оставит тебя сохнуть. Или в твоем случае . . . ‒  Он покачал головой. ‒  Просто держись от него подальше. Он ‒  плохие новости.

‒  А ты можешь быть более конкретным?

‒  Нет, не могу. Тебе придется поверить мне на слово.

Как ни странно, она именно это и сделает. Бек всегда был слишком нервный, но у него имелось шестое чувство, когда приходила беда. Если он сказал, что темные глаза Коула были плохими новостями, то она поверила ему.

‒  Принято. Я буду держаться подальше от него.

Бек кинул на нее  недоуменный взгляд, как будто он ожидал, что она бросит ему вызов.

 ‒  Хорошо.

‒  У тебя достаточно происходит и  без беспокойства об этом парне. Я здесь для тебя, никого другого.

Что-то изменилось в его лице.

‒  Извини. Я был на самом деле . . . жалок. Я неприятен с вещами, происходящими тут. Слишком много плохой фигни.

‒  Правда? Я и не заметила, – пошутила она, потом стала серьезной. – Мне все равно, что ты сделал или кем ты был, когда тебе было шестнадцать. Это не имеет значения для меня.

‒  Я хотел бы верить в это. Боже, хотел бы.

‒  Затем, когда все это закончится, и мы вернемся обратно в Атланту, ты спросишь меня,  буду  ли я думать иначе о тебе.

‒  Ясно, ‒  сказал он, сдавая назад и выезжая на улицу.

Бек настоял на том, чтобы повозить ее повсюду, чтобы она могла почувствовать атмосферу Садлерствилля, Бек не рассказал ей много чего остального, чем он был заинтересован, чтобы добраться поскорее до больницы. Ещё один намек на то, что его отношения с матерью были сложными.

Как и Джорджия, город Садлерствиль был не очень старым, построенный всего лишь в начале ХХ века. Отец-основатель, Джозеф Садлер, был железнодорожником и здесь по-прежнему существовал устойчивый поток шумных поездов .

Хотя он не был большим, там находились церкви – почти все из них были баптистские. В Атланте они бы объединили их все в одну мегацерковь, но здесь у каждого было свое собственное маленькое здание и конгрегация. 

Добавляем школу, больницу, прачечную с самообслуживанием, продуктовый магазин и похоронное бюро, и в сумме это равняется родному городу Бека.

‒ Я не смогла бы выдержать здесь, – сказала Райли. – Нет. Слишком мал. Здесь нечего делать.

Бек фыркнул.

– Ох, я бы удивился, какие неприятности ты сможешь найти в таком городе.

‒  Ох, ты имеешь в виду такие неприятности как собрание тупых цыпочек, которые недостаточно умны, чтобы знать о твоей игре?

Бек нахмурился.

‒ Мне жаль, что Волкер сказал это. Это было неправильно.

‒  Его жена всё ещё с ним?

‒  Не-а. Ушла через несколько месяцев после того как я переехал в Атланту, к парню, который строит бассейны. И не вернулась.

‒  Так почему ты уехал из города? – спросила она.

‒  Не было выбора. Волкер получил в моем лице врага однажды ночью, когда я был пьян. Когда я сказал ему, что я не был единственным, кто имел его жену, он заложил меня, и я пошел на него с ножом. Когда мы оба закончили, то были все в крови. 

‒  Ты тупой или как? ‒  выпалила она.

‒  Да у меня тогда рот был больше, чем мозги, ‒  он скривился от воспоминаний. – Донован бросил Волкера протрезветь в тюрьме. После поездки в ЭР он заставил меня упаковать свою одежду, а затем он перевез мою задницу в жилище моего дяди в Атланте. 

Сказал мне оставаться там, если я не хочу закончить в тюрьме, потому что если я вернусь домой раньше, чем через год, он убедится, если я это сделаю.

‒  Так вот что привело тебя в Атланту. Я всегда задавала себе этот вопрос.

Он издал длительный вздох.

– Время увидеть старую леди. Я не могу больше это откладывать.

‒  Почему она не рада, что ты здесь?

‒  Я не рассчитывал на это.

Знания Райли о матери Бека были довольно скудными ‒  Сэди никогда не была замужем  и у нее были проблемы с алкоголем, и  она смотрела на своего ребенка как на грязь. И ее сын ненавидел её за это.

Или может быть, потому что она никогда не знала что с Беком. Одно можно сказать точно: он никогда не упоминает Сэди как свою мать. Что само по себе о многом говорит.

Бек выехал на главную улицу, как он ее называл, и направился на север. Они миновали еще один небольшой ресторан, кабинет стоматолога, магазин шин и наконец, после долгой езды подъехал к двухэтажному зданию из красного кирпича.

‒  Не такая большая, как больницы в Атланте, но они  выполняют хорошую работу, – сказал он. Он не сказал как больницы дома. Это означало, что он до сих пор считает Садлерсвиль своим домом, хотя казалось, что местные жители могут не согласиться.

Бек припарковался на стоянке, выскочил из грузовика и затем остановился, как вкопанный. Райли заперла дверь и обошла вокруг него. Он стоял, прислонившись к боку грузовика, глядя в никуда.

‒  Ты в порядке?

Он покачал головой.

‒ Ты должна остаться здесь.

Правильное беково «ты» снова стало «ты-ы-ы». Он, безусловно, был в стрессе от этого визита.

‒  Сэди не такая, как твоя мама, Райли. ‒  Он с волнением провел рукой по лицу. ‒ Ничего похожего.

‒  Она не может быть такой плохой.

Бек посмотрел на нее.

‒  Она подлая старая сквернословка, которая любит причинять людям боль, особенно мне. Если она сможет сделать больно кому-то, кому я . . . нравлюсь . . . она будет просто счастлива.

‒  Почему она ведет себя так?

Некоторые люди держаться подальше от прошлого, ведь лучше, когда все идет своим чередом.

Это еще не объясняло, почему было такой плохой крови между ней и ее сыном. Задавать этот вопрос означало для Райли получить тяжкую печаль, так что она оставила его на потом.

Бек высказал еще одну усердную просьбу, чтобы она осталась в грузовике, но Райли отказалась.

‒  Я разберусь, несмотря ни на что.

‒  Мы оба будем сожалеть об этом, я клянусь, ‒  пробормотал он.

‒  Это мой выбор, ‒  ответила она. Не так она и плоха, как ты говоришь.

Они прошли через двойные двери, которые вели в холл больницы  и Бек остановился на ресепшене, чтобы узнать номер палаты его матери. Зал ожидания был пуст, журналы были сложены в аккуратные стопочки в конце на столе.

Справа был ряд дверей, которые вели в столовую, и там была пара медсестер, держащих чашки с кофе и болтающих.

Бек вернулся.

– Она сейчас у своего врача. Сперва я хочу поговорить с ним. 

Райли кивнула и подумала, что это оказалось тяжелее, чем она ожидала. Ее мама провела бесчисленные часы в больнице на химиотерапии, которая не работала, до тех пор, пока ее организм сдался. Просто нахождение в таком здании  приносило ей слишком много несчастных воспоминаний.