— Ничего подобного! — Алиса выставила перед собой руку, защищаясь. — Никакая я не… эта самая! Была бы правильная — не поехала бы сюда!

Она тут же пожалела о своих словах.

— Значит, мы должны жалеть? — теперь Тамара громко шипела. — О чем? О том, что приехали сюда, что дома приходится давать за деньги вонючему быдлу, которому наплевать, кто ты и как тебя зовут? Что другой возможности хоть как-то заработать в родном городе нет? Или о том, что мы такие плохие и грязные, а вы обе — такие чистые и хорошие? Роковую ошибку совершили, теперь жалеете и раскаиваетесь? В монашки записались?

— Ты не так все поняла…

— Я правильно все понимаю! — выкрикнула Тамара и подошла к Алисе вплотную. — Кое в каких делах — так уж точно получше да побольше твоего! Всех вас побольше! — она посмотрела на молчавших девушек, потом снова повернулась к соседке по комнате. — И не собираюсь терять бабло из-за каких-то двух сильно правильных метелок, целок-невидимок!

Ее слюна брызгала Алисе в лицо мелким дождем.

— Не плюй, — попросила та, сама не зная зачем — просто нужно было что-то говорить, а слов не находилось.

— Заткнись! — заорала Тамара, и теперь ее наверняка слышали все в доме. Никто не вмешивался — это также можно считать реакцией обитателей.

— Не кричи, — голос Алисы звучал слабо, неубедительно, да и не собиралась девушка никого ни в чем убеждать. Окончательно поняла: проиграла, только вот мириться с этим не хотелось, что-то внутри, невидимый, слабый червячок сопротивления, заставлял ее вести себя именно так, а не иначе. Вероятно, она надеялась если не сохранить, то продемонстрировать остатки достоинства.

— Не буду! — снова проорала Тамара. — Ладно, не буду на тебя кричать! Связки еще рвать голосовые на всякую целку! Я тебя, метла, молча уделаю, ты поняла меня?

Уже позже, когда все закончилось и Тома отошла, Алиса осознала: та не решалась наброситься на нее сразу, подогревая себя, накручивая, разогревая, словно боец, который набирается куража. Но это должно было во что-то вылиться, дольше тянуть уже нельзя. Тамара сама от себя ожидала теперь не только криков — и… она ударила.

Била в живот, кулаком, согнув в локте правую руку. Наверняка подобный опыт у нее уже имелся. Алиса до того дня никогда ни с кем не дралась, однако что-то подсказало ей: Тома знает, куда и как наносить удар. Боль была резкой и острой, при этом несильной. Так, словно она случайно задела угол стола, не острый, а закругленный, как принято в современных офисах. Вскрикнув не так от боли, как от неожиданности, Алиса согнулась, стараясь при этом сохранить равновесие. Тамара же, отступив на шаг назад, удержала ее, схватив за лицо растопыренной пятерней. Пальцы цепко и крепко сжали кожу.

— У-у-у! — загудела Тома, с силой надавила на Алисино лицо, толкнула ее к стене, не давая упасть. Опершись о стену спиной, Алиса распрямилась, попыталась сопротивляться, даже выставила руку вперед. Тамара легко пресекла сопротивление, орудуя свободной левой. Правая же по-прежнему удерживала бунтарку за лицо, сильно прижимая голову к стене, словно пытаясь вдавить в нее черепную коробку.

— Девочки, не надо! — крикнула Наташа, решившись наконец вмешаться. Но Люда перехватила ее за локоть, остановила, не пуская. А Тома, не обернувшись на призыв, бросила:

— Стой спокойно, коза! До тебя тоже очередь дойдет!

Пальцы на лице Алисы разжались. Рука скользнула вниз, по подбородку, ухватилась за шею, сильно сдавила. Дышать стало тяжело, Алиса тут же захрипела, пытаясь поймать воздух открытым ртом, вновь замахала руками. Впрочем, слабая попытка сопротивления была подавлена уже в зародыше. Сейчас девушка просто показывала, что ей больно и неприятно.

— Жаль, морду тебе разбить нельзя, — процедила Тамара, глядя прямо в глаза жертве. — И хорошо, метелка, что ты со мной рядом. Никуда не денешься. Плохо поняла — лучше объясню, доходчивей. Хватит?

Алиса изобразила некое подобие кивка.

— Работать будем, сука?

Снова кивок.

— Точно?

Кивок.

— Смотри у меня, — Тамара ослабила хватку, отпустила Алисино горло. Девушка закашлялась — и тут же цепкая рука сгребла ее волосы.

Рывок был сильным. Жертва не вскрикнула — взвизгнула, а Тома, показав ей выдранный клок волос, изловчилась и сунула его в приоткрытый Алисин рот. Стало мерзко, унизительно, противно, создалось впечатление, что весь рот забит волосами, не иначе. Они были в глотке, на губах, на языке. Девушка быстро принялась их выплевывать, лихорадочно помогая себе пальцами. Тамара же наконец отступила, скрестила руки на груди и глядела на это зрелище, словно художник — на только что законченное полотно.

— Пойди рот прополощи, — посоветовала почти участливо и добавила: — Фу! Противно на тебя смотреть. Приведи себя в порядок. Делом займись, хватит. Есть кому убираться. Сечешь?

Алиса молча кивнула.

— Молодец. Я первое время буду наблюдать за тобой. Хочу сама увидеть, что и как ты поняла. Как урок до тебя дошел. Уговор?

Алиса взглянула на нее исподлобья.

— Чего глазюками сверкаешь? Сама виновата, подруга. Не надо ставить себя выше других. Всех касается, девки. — Тома снова повернулась к остальным. — Наталья, тебя отдельно. Будем уговаривать или обойдемся?

— Я ничего, — быстро проговорила Наташа. — Я вообще за компанию. Подумала… — Чего тут думать?

— Сама не знаю. Просто подумала… Короче, простите, девочки. Виновата.

— Вот так, — Тамара осталась довольна. — И все, хватит, приводите себя в порядок. Нам всем надо красиво выглядеть, там уже дрочилы в чатах маются.

— А чай? — задала неожиданный вопрос Юля.

— Чаю хочешь?! — искренне удивилась Тома.

— Кто его делать будет, чай…

— Ты дурная совсем, — для убедительности Тома покрутила пальцем у виска. — Прислугой к тебе тут никто не нанимался, чтоб знала. То, что было, — так, легкое недоразумение. К тому же по ходу мы его вот с девками совсем уладили. Не морочьте мне прическу, малые. Слуг здесь нет, особенно — для вас.

— Чем это мы такие особенные? — обиженно протянула Света.

— Подрастешь — поймешь! — отрезала Тамара. — Хватит, представление окончено. Цирк уехал, клоуны разбежались.

Девушки поторопились разойтись. На Алису, замершую у стены с опущенной головой, никто старался не смотреть. Даже Наташа. Точнее, особенно Наташа. Холл тут же опустел. Оставшись одна, девушка уже не сдерживалась — заплакала от обиды и унижения, со слезами на глазах продолжая выбирать изо рта оставшиеся волосы. А потом медленно, держась за стену и не переставая всхлипывать, направилась в ванную.

Нужно было действительно привести себя в порядок.

Это был последний раз, когда Алиса плакала.

Луцк. Октябрь 2010 года

Уже совсем стемнело. Оконное стекло легонько тронули робкие капли октябрьского дождика, явно не уверенного в том, вовремя ли появился. Он уже несколько раз за день пытался заявить о себе брызгами, сейчас же демонстрировал более серьезные намерения. В приоткрытую форточку потянуло сыростью, прошел легкий сквозняк, и Ольга Жуковская, поразмыслив, что бы закрыть, сделала выбор — дверь.

— Так что было дальше? — спросила Агнешка Збых.

— Угадайте, — девушка подарила полячке кривую улыбку.

— Прости, я не то хотела спросить — как было дальше?

— Ой, большая разница… Что да как… Как вы думаете, вот что было? Интересного на самом деле мало. Не делала я потом ничего такого, чего вы, взрослые женщины, не могли бы себе представить. Каждый день по нескольку часов перед камерой. Мяла грудь, вертела попой, другие подробности нужны? Или раз уже решилась вам девочка все о себе рассказать, так уж совсем все? Какие позы любили виртуальные партнеры, что чаще всего просили сделать, как повернуться?

Жуковская почувствовала в атмосфере электрические разряды — Алиса начинала заметно заводиться, а польская коллега, уже достаточно освоившись, явно собиралась нарушить договоренности, переступив обозначенную предварительно черту.