Но Болтон не был настроен сейчас соблюдать тонкости этикета, он просто схватил под руку Симмонса, поспешив навстречу молодому человеку. Когда тот завидел парочку, то почуял неладное и инстинктивно левой рукой перетащил на грудь деревянный ящик на ремне, высвобождая правую для драки. Потом парень свернул вправо, чтобы обойти обоих, но мужчины тоже сменили направление. Когда, казалось, столкновение было уже неизбежно, Болтон улыбнулся молодому человеку уверенно и дружелюбно, как только мог, и распростер руки, перегораживая улицу, со словами:

— Мы уж думали, что вы никогда не придете! Пожалуйста, поторопитесь, сэр Джозеф уже ждет.

Мужчина опустил ящик и спросил с отчетливым южно-шотландским акцентом:

— Сэр Джозеф Бэнкс? Он ждет меня?

— Конечно, — торопливо ответил Болтон, и его улыбка стала еще шире, хотя, казалось, шире уже некуда. — Он как раз встретился с представителем Адмиралтейства и решает, кто примет участие в экспедиции. Нам стоит поторопиться.

— Боюсь, речь идет о каком-то недоразумении, — настойчиво возразил незнакомец. — Я пришел, чтобы принести семена и экземпляр Paeonia albiflora в качестве образца.

Болтон взглянул на Симмонса, но тот в ответ лишь пожал плечами.

— Из Китая, — добавил молодой человек и взял в руки деревянный ящик. — Их прислал мистер Айтон для мистера Соландера.

— Семена? — воскликнул Болтон, которого обуяло нечто среднее между замешательством и разочарованием.

— Да, семена. Меня зовут Фрэнсис Мэссон. Я садовник, состою на службе его величества в ботаническом саду Кью-Гарденз.

— Семена, — почти беззвучно повторил Болтон. — Значит… никакой не исследователь.

Он отвел взгляд.

Но на хитром лице Симмонса уже проявилась улыбка:

— Вы сказали «садовник», сэр?

— Простой садовник, точнее не скажешь. Я… — продолжил Мэссон.

Но Симмонс перебил его дрожащим от волнения голосом:

— Значит, вы наверняка обладаете выдающимися знаниями о цветах и растениях, не правда ли?

Симмонс зыркнул на Болтона, который в ответ воодушевленно кивнул. Тут Симмонс протянул руки, положил их на широкие плечи Мэссона, хотя едва до них доставал, и цепко впился взглядом в глаза высокому молодому человеку.

— Мистер Мэссон, сэр, судя по всему, вы обладаете крепким здоровьем? — спросил он и сильно похлопал того по плечу, словно проверяя сказанное.

— Да, конечно, — ответил Мэссон, пытаясь высвободиться из удивительно крепкой хватки маленького мужчины. — Собственно, я боюсь, что уже слишком поздно, и мистер Айтон наверняка на меня осерчает…

— Вы можете определить, где север, а где юг?

— Само собой. Но теперь извольте отойти в сторону, — ответил Мэссон, постепенно теряя терпение.

— Тогда, сэр, вы именно тот человек, который нам нужен! Не так ли, мистер Болтон?

Болтон тщательно смерил взглядом Мэссона и снова повернулся к Симмонсу. Постепенно озабоченность на его лице сменилась улыбкой. От осознания случившегося и переизбытка чувств он смог лишь вымолвить единственное слово:

— Абсолютно.

Времени терять было нельзя; Симмонс с Болтоном потащили протестующего молодого человека ко входной двери и повели по обшитым деревом, пропахшим табачным дымом и старыми книгами коридорам.

Сэр Кристофер Рен[3], Сэмюэль Пипс[4], граф Галифакс[5], Исаак Ньютон — ни один не улыбался. Более того, они уныло глядели из-под пышных париков на потомков, которые торопливо следовали по коридору мимо портретов. По мнению Королевского общества, эти деятели заслуживали быть в первых рядах свободного от предрассудков мира. Мэссон не мог избавиться от чувства, что почтенные господа с нескрываемым презрением смотрели на него, когда его тащили за рукав мимо.

Разумеется, Болтон не был настроен проводить экскурсию или успокаивать духов усопших. Он сейчас не думал и о живых членах Королевского общества, которые медленно расхаживали взад-вперед или просто стояли, погрузившись в глубокомысленные раздумья. Этих троица просто распихивала всех в стороны, торопясь в кабинет сэра Джозефа на первом этаже.

— Цветы — это просто новое золото, мистер Мэссон, — запыхавшись, произнес Болтон, громко стуча туфлями с серебряными пряжками по массивным деревянным ступеням. — Ученые хотят их немедленно исследовать, торговцы хотят их продавать, да и что это за господское поместье, если в нем нет собственной коллекции экзотических растений? Нам нужны отважные люди, которые отправятся на поиски этих драгоценностей. Сэр Джозеф щедро отплатит вам за ваше смелое решение вызваться добровольцем.

Вверху, на лестнице, Болтон так быстро, как только мог, пытался подготовить Мэссона к грядущему собеседованию.

— Вы только подумайте, — пыхтел он, — сэр Джозеф такой же человек, как и мы все. Он дышит тем же воздухом и любит хорошие шутки, как и все остальные. Значит, вы просто отвечайте на его вопросы. Если вы не будете нести вздор, заикаться и медлить, все пройдет как нельзя лучше. Нет совершенно никакого повода, чтобы нервничать. Вам все ясно, мистер Мак-Мастертон?

— Его зовут Мэссон, сэр, Фрэнсис Мэссон, — поправил Симмонс, а Болтон уже повторно стучал в тяжелую дубовую дверь.

Как только из кабинета раздалось короткое рявкающее «Войдите!», Болтон поправил жилет, ослабил нашейный платок, молча призвал Небеса на помощь и распахнул двустворчатую дверь.

— Нет, погодите, — настойчиво зашептал Мэссон и попытался удержать Болтона за руку, но было уже слишком поздно.

Распахнутая дверь явила взгляду большой, просторный, залитый светом кабинет. Раздвижные окна по обеим его сторонам были открыты, и любое дуновение ветра, малейший сквозняк охлаждали и проветривали комнату. Чтобы горы документов, сложенные в стопки, не перемешались, сверху на них положили ископаемые окаменелости ракообразных, чучела животных, разноцветные кристаллы — бесконечные странные и удивительные предметы, которые использовались не по назначению, а как пресс-папье.

Посреди комнаты стоял Джозеф Бэнкс — натуралист, путешественник, рыцарь его величества, ставший в возрасте всего тридцати лет от роду легендой.

Мэссон слышал, что люди, встречаясь со знаменитостями, часто разочаровывались или были неприятно поражены, потому что личность оказывалась не такой великолепной, как слухи о ней. Впрочем, Бэнкс не разочаровал Мэссона.

После того как Бэнкс узнал, что корабль его величества «Индевор» отправляется в кругосветное плавание, чтобы наблюдать проход Венеры против диска Солнца, он использовал все унаследованное состояние и родственные связи, чтобы заполучить место на судне. Когда министр навигации стал препятствовать ему в этом, Бэнкс принялся действовать через голову Адмиралтейства и заручился поддержкой правительства в том, что будет участвовать в плавании. Кроме того, он пожертвовал на экспедицию вдвое больше, чем сам король, и эта сумма оказалась в сто раз большей, чем жалованье капитана корабля Джеймса Кука за год.

Сейчас Кук стоял по диагонали от Бэнкса и смотрел на все так, словно наблюдал какую-то комедию, разве что не смеялся. Он был почти на двадцать лет старше Бэнкса и носил мундир капитана королевских военно-морских сил.

Именно Кук командовал кораблем во время трехгодичного кругосветного путешествия, но во время триумфального возвращения в родной порт прошлым летом Бэнксу тоже удалось разделить славу героев, несмотря на бурю противоречивых эмоций в обществе.

Бэнкс брал с собой в путешествие уважаемого ботаника Даниэля Соландера, им вместе посчастливилось найти более трехсот видов растений и привезти их домой. Большинство из них оказались доселе неизвестными науке. Успех Бэнкса вознес Англию на первое место в ботанических исследованиях, также невыразимо возросло значение садов Кью-Гарденз и работ, которые там проводились. Официально директором садов считался Уильям Айтон, но все знали, что Бэнкс, не так давно заведший дружбу с королем, воспользовался ею, чтобы превратить Кью из декоративных монарших садов в настоящий ботанический музей с прекрасной коллекцией. Если бы не Бэнкс, Мэссон до сих пор стриг бы живые изгороди, вместо того чтобы заниматься каталогизацией обширной коллекции растений со всего света.