— Неужели не помнишь? Пирожки, любовный роман, твоё бегство…

Адептка нахмурилась, а потом поняла, о чём речь. Рассмеявшись, заявила:

— Не знала, что ты такой сентиментальный! А ещё книжки отбирал… И не стыдно, Тревеус? Сам зачитывался ночи напролёт, куски заучивал, чтобы с выражением декламировать и шифровки писать. Мне потом по твоей милости от директора влетело: он решил, будто шпионка — я. Нет, не стыдно, а? Большой тёмный оборотень — и романы с сердечками.

Шардаш фыркнул и напомнил: именно она грезила о «великой и чистой любви», начинавшейся почему-то в грязной подворотне.

— Или это твои тайные желания, Мирри? Ты только кивни. Стены здесь крепкие, место не бойкое, а желания — хоть отбавляй.

То ли шутя, то ли всерьёз, профессор прижал жену к соседнему забору. Та процедила: «Дурак!» и, вырвавшись, зашагала прочь.

— Мирри, а как же большая и чистая любовь? — давясь смехом, крикнул вслед Шардаш.

— Подавись! — адептка обернулась и показала ему «фигу».

Профессор неприлично захрюкал, а потом и вовсе согнулся пополам от хохота.

Мериам покрутила пальцем у виска и предложила не баловаться пошлыми фантазиями.

— Давно ли они стали пошлыми? — Шардаш подошёл и поцеловал её.

— С тех пор, как вышла замуж и подарила тот хлам Инессе. Но я попрошу, она даст тебе почитать.

— Нет! — взвыл профессор, отступив на шаг. — Мне тогда на всю жизнь хватило! Лучше демоны, чем романы о горячих телах и сокровенных пещерах.

Теперь рассмеялась Мериам:

— Всё, провинишься, подарю книжечку с сердечками и заставляю читать вслух.

Шардаш пообещал иначе загладить вину и, видимо, решил начать прямо сейчас. Авансом.

Поцелуй затянулся. Наконец адептка отстранилась, поправила воротник мужа и потащила к морю, дав понять, что с воспоминаниями покончено. Шардаш заартачился и поставил Мериам перед фактом: сначала еда, а потом прогулка.

За ужином профессор сообщил об изменениях в планах. Он хотел пару дней провести в Фераме и лишь потом уединиться в лесном домике.

Они сидели на открытой террасе таверны, лакомились морепродуктами и наслаждались морским пейзажем. Хозяин открыл заведение в удачном месте: в Нижнем городе, но в стороне от складов. Сюда хаживали не моряки и беднота, а обеспеченные горожане. Таверна работала исключительно в тёплый период года, зато именно здесь предпочитали играть свадьбы представители иных рас. Им требовалось слияние с природой, а тут к их услугам был и свежий ветерок, и небо, и трава, и деревья, и вода.

Брали в наём и лодочки. Немало парочек уединилось с корзинами для пикника на небольшом расстоянии от берега.

Шардаш раз в неделю водил сюда Мериам ужинать. Адептка догадывалась, цены им не по карману, но не возражала: бесполезно. Зато так вкусно!

Откинувшись на спинку плетёного кресла, Мериам наблюдала за тем, как вышколенный подавальщик в форменном бордовом переднике расставлял тарелки. Обслуживали здесь быстро, как в лучших ресторанах, которые держали эльфы.

Мериам невольно краснела, сравнивая свою одежду с платьями других дам. Они блистали украшениями и нарядами по последней придворной моде. Особенно отличались эльфийки — признанный эталон женской красоты и безупречного вкуса. Даже Шардаш посматривал иногда на даму слева. Мериам не ревновала: она сама ею любовалась.

Убрав бутылку обратно в ведёрко со льдом, профессор провозгласил тост:

— За тебя и наших будущих детей.

Мериам кисло улыбнулась и выпила. Она надеялась, муж не станет поднимать болезненную тему в столь прекрасный вечер, но, видимо, ошиблась.

— Тревеус, успеется, — отмахнулась Мериам и отрезала кусочек рыбы.

— По человеческим меркам, да, а по нашим возникнут вопросы. Мать решит, что либо я, либо ты меня не любишь. Или опять начнёт твердить, будто взял в жёны заведомо бесплодную.

Ну да, оборотницы магии не учатся, амбициозных родителей не имеют и как-то ближе к природе. У зверей ведь как: сколько и когда получилось, так и будет.

— Тогда почему у твоей матери мало детей? Не четыре года же она с твоим отцом в браке прожила!

Шардаш улыбнулся:

— Не путай оборотней с демонами. Никакой дюжины сопливых ребятишек! Просто невесты обычно выходят замуж беременными, а если детей нет, как у нас, полгода, начинаются пересуды. К слову, мама родила пятерых. Мой младший брат умер. Давно уже. Ладно, не бери в голову!

Мериам вздохнула: тяжело не думать, когда тебе постоянно об этом напоминают. Поневоле встанешь на сторону матери в вопросе деторождения.

Или дело не в традициях, а в неодобрении Мериам семьёй мужа? Ребёнок бы положил конец разногласиям, поэтому Шардаш и пытался скорее его родить.

Видя, что жена взгрустнула, профессор развлёк её последними новостями от магистра, во всех подробностях поведал о смотринах невест. Асварус жениться не хотел, но Темнейший подталкивал к решительному шагу, намекал на непристойность статуса вечного холостяка.

— Самое смешное, император тоже отбрыкивается от жены, — шёпотом добавил профессор, проверив, не подслушивает ли кто. — Кажется, от него беременна одна важная демоница, а Темнейший не желает брать её в жёны. Ребёнка признал, и всё.

Мериам чуть не поперхнулась и удивлённо взглянула на мужа: откуда ему известны столь пикантные подробности? Выяснилось, об этом судачат в обоих мирах: в Лунном — при дворе Наитемнейшего и Солнечном — в будуаре Марикеш, которая в ультимативной форме требует зачатия пятого ребёнка.

Ролейн Асварус, разумеется, на правах друга узнал обо всём первым и теперь пытался извлечь из события пользу, то есть не жениться ни на дочери, ни на сестре императора.

Адептка с интересом слушала профессора, узнав много нового о брачных традициях и морали другой расы. До этого она и не подозревала, что беременность не обязывает демона жениться, беременная беременной рознь. Удивляли и другие нюансы, о которых не писалось в учебниках.

— Значит, она ниже его по происхождению, — заключила Мериам, — раз император не женится.

— Если бы! Он от дочери Наитемнейшего отказался. По словам магистра, она чуть ли не на коленях ползала, себя предлагала, а император — «нет» и всё тут!

Адептка поперхнулась и разлила вино.

Упрямство Темнейшего может дорого обернуться для всего Солнечного мира. Верховный демон наверняка в ярости и пожелает отомстить.

Оказалось — нет, такое не принято. Близость состоялась по обоюдному согласию между равными, никаких претензий. Порицают же демоницу: за то, что не сумела обольстить и удержать.

Мериам покосилась на соседние столики и, не заметив подозрительной активности, шёпотом спросила, разве не опасно разглашать такие сведения. Шардаш заверил, что ничего опасного для жизни не рассказал, но делиться с подругами не советовал.

После ужина чета Шардашей отправилась на прогулку по побережью.

Профессор взял напрокат лодку и повёз жену смотреть на Бонбридж со стороны моря. Конечным пунктом путешествия значилась уютная бухточка, заросшая можжевельником. Шардаш обещал изумительный аромат, а Мериам ему — венок из символа вечной жизни. Профессор почему-то не оценил, отказался — колючий.

Плеск воды успокаивал, настраивал на лирический лад.

Их лодка давно оставила позади другие, а Шардаш всё грёб и грёб, не чувствуя усталости. Наконец остановился, развернул судёнышко так, чтобы потом плыть вдоль берега, и бросил заготовленный заранее якорь.

Положив голову на колени супруга, Мериам наблюдала за полётом птиц, вглядывалась в голубизну неба, слушала шёпот волн. Солнечные лучи ласкали кожу, соперничая с пальцами Шардаша.

— А у тебя жучок! — хихикнула Мериам. — Ой, сейчас за шиворот заползёт!

Она приподнялась и смахнула насекомое с воротника мужа. Улыбнулась и потянулась к его губам.

Профессор взъерошил жене волосы и провёл языком от уха до основания шеи. Мериам вздохнула и на миг закрыла глаза. Затем рассмеялась, шутя, оттолкнула Шардаша и перебралась на нос лодки:

— Я загорать буду.