Но что именно является движущей силой роста в экономике?
Опоры роста
Вокруг, казалось бы, неизбежного экономического упадка индустриализованного Запада — в частности, США — и подъеме остального мира во главе с Китаем было поднято много шума. Хотя в основном предметом этой дискуссии были исторические образцы империализма, а также стратегические и военные соображения, классические модели экономического роста также содержат структуру, которая ясно показывает, каким образом Запад в ущерб себе упорствует в неверном применении ключевых ингредиентов, необходимых для долгосрочного, последовательного экономического роста и успеха.
Эволюция теории роста — весьма увлекательный вопрос, однако его невозможно достаточно подробно рассмотреть в ограниченных рамках тонкой книжки. Первые ее изложения в экономической литературе начались с идеи Харрода — Домара, которая определяла рост исключительно как функцию единственной переменной — капитала.
В 1956 году американец Роберт Солоу, профессор Массачусетского технологического института, развил эту однофакторную модель и продемонстрировал, что труд также играет вполне определенную и решающую роль в обеспечении роста. За свой «вклад в теорию экономического роста» Солоу в 1987 году получил Нобелевскую премию по экономике, и многие годы его модель, в которой рост определяется капиталом и трудом, оставалась опорой литературы по макроэкономическому росту.
Однако, как ни удивительно, когда эти на первый взгляд логичные объяснения роста подверглись придирчивой проверке на практике, оказалось, что на их счет приходится не больше 40% экономического благополучия страны. Чего-то не хватало, и притом чего-то крупного. Этот до тех пор неустановленный фактор — в 60% величиной — назвали совокупной производительностью факторов производства, и это всеобъемлющее понятие охватывает технологический прогресс и все остальное, не входящее в капитал и труд, например, культуру и общественные институты. Таким образом, классические экономические модели демонстрируют, что экономический рост определяют три основных элемента: капитал, труд и совокупная производительность факторов производства.[11] Это поршни, толкающие цилиндры экономического роста. При точной настройке и слаженной работе двигатель, который они приводят в движение, имеет почти неограниченную мощность.
Возможно, ничто так же ясно не иллюстрирует мощь, чистый потенциал слияния этих трех компонентов, как высадка американцев на Луне в июле 1969 года. Мог ли быть более амбициозный вызов, чем тот, который бросил президент Кеннеди в 1961 году, пообещав доставить человека на Луну к концу десятилетия. В условиях, когда его подталкивала, казалось бы, более результативная космическая программа русских, которые вывели в космос и первый объект — «Спутник-1» (в 1957 году), и первое живое существо — собаку Лайку (в 1957 году), и, разумеется, первого человека — Юрия Гагарина (в 1961 году), Кеннеди подхватил дух времени, произнеся свои знаменитые слова: «Мы решили лететь на Луну в этом десятилетии и совершить все остальное не потому, что это легко, а потому, что трудно».
Программа «Аполлон», с ее историей, ее участниками, ее приключенческим духом, остается одним из самых прославленных фактов американской (и мировой) истории, и вполне обоснованно.[12] Но, кроме того, это самый наглядный пример слияния капитала, труда и технологии, когда все они находятся на пике своих возможностей и работают как единое целое. Америка имела капитал, имела труд и, в конечном итоге, создала технологию. Факты и цифры говорят красноречивее всяких слов.
В смысле капитала, стоимость программы «Аполлон» была астрономической. Годовой бюджет Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) увеличился с 500 миллионов долларов в 1960 году до наивысшего уровня в 5,2 миллиарда в 1965-м, то есть 5,3% федерального бюджета за тот год (5% сегодняшнего бюджета США составили бы около 125 миллиардов). Для сравнения: считается, что война во Вьетнаме стоила США около 111 миллиардов (135 миллиардов в долларах 2005 года).
Деньги представляли собой только одну из трудностей лунной программы. Чтобы достичь поставленной цели, Америке пришлось черпать из двух оставшихся компонентов — труда и технологии. К счастью для США, они смогли это сделать.
Для этого понадобилась огромная армия работников. К 1966 году штат гражданских служащих НАСА вырос до 36 тысяч человек, тогда как в 1960 году на агентство работали 10 тысяч. Также космическая программа НАСА потребовала участия многих тысяч технических специалистов и ученых со стороны. С 1960 по 1965 год число работавших по программе увеличилось в десять раз: с 36 12 Подробнее о программе «Аполлон» см. по адресу http://www.asi.org/adb/m/02/07/apollo-cost.html.
тысяч до ошеломительных 376 тысяч. И суть здесь не в том, что агентству пришлось набрать такое колоссальное количество талантов, а скорее в том, что у него это получилось. А там, где талантов не хватало, НАСА создавало их. Большинство таких сотрудников пришли из частных предприятий, научно-исследовательских институтов и университетов. Именно эта трудовая армия задумает и создаст технологию, которая резко выведет Америку на первое место в космической гонке и доставит Нила Армстронга и Базза Олдрина на Луну, — и этот успех до сих пор часто называют величайшим техническим достижением в истории человечества.
Технологические завоевания программы «Аполлон» вызывали истинное благоговение и восторг. Дивясь на это чудо, примерно одна пятая мирового населения, которая в прямом эфире наблюдала за первой высадкой «Аполлона» на Луну, едва ли смогла бы оценить невидимые зрителям феноменальные технические усилия, без которых все это было бы невозможно.
Идея высадки на Луну прошла через десять лет попыток и многочисленных преград, прежде чем стала реальностью. Размах и сложность аппарата «Аполлон» от огромной ракеты «Сатурн», которой хватало мощности, чтобы вывести в космос американскую космическую станцию, до лунного модуля, доставившего на Луну двух 70-килограммовых мужчин, и каждого из сотен тысяч компонентов и деталей, которые нужно было задумать, спроектировать, произвести и испытать, с трудом укладываются в голове.
Но этим дело не ограничилось: программа ускорила прогресс во многих областях технологии, периферийной для ракетной техники и пилотируемых космических полетов, включая авионику, телекоммуникации и компьютерные технологии, а также в некоторых областях инженерного дела, статистических методах, строительстве, машиностроении и электротехнике. Такова сила идей. Помимо самого механизма или устройства, реальными технологическими достижениями являются сопутствующие результаты. А поскольку, как только идея выходит на свет, кто угодно и где угодно может ее использовать и развивать, предельные издержки идеи равны нулю.
Никакая другая страна, кроме Америки, даже при самом сильном желании, просто не имела возможности — капитала, труда и технологии, — чтобы спланировать, разработать и осуществить высадку человека на Луне. Россия ненамного отставала от США по вложениям в космос, поэтому и возникла космическая гонка, но со временем стало ясно, что Россия Америке не конкурент.
Отсутствие одного из этих элементов означало бы, что Америка не смогла бы выполнить своих лунных планов. Дело в том, что при наличии всех трех факторов невероятное становится возможным; экономики и, следовательно, страны становятся силой, с которой нельзя не считаться. И все-таки если их использовать неправильно и направлять не по назначению, экономический упадок страны не просто вероятен, а приближается с каждым днем.
Вполне очевидно, и это продемонстрирует данная книга, что сознательная (американская) государственная политика ухудшает положение и усугубляет этот экономический спад тем, что ослабляет все три компонента. Экономический рост США замедляется, и экономическая рецессия в целом, несомненно, наступает резче и быстрее, чем это было бы в случае принятия более эффективных политических решений.