— Всеволод? Это я. Приехал один молодой человек насчет Игоря. Что? Он из райкома. Ну, я не помню какого, не в этом дело. Они узнали, что Игорь — талант. Я сказала все, что могла. Ты должен тоже с ним поговорить. Некогда? Всеволод, ты обязан. Ты слышишь меня? — Роза Ивановна перешла на свистящий шепот. — Дело идет о будущем твоего сына. Знать ничего не желаю! Сегодня же до семи ты должен его принять. Или, или… ты меня уморишь. Ну, то-то же, радость моя. Целую. До свидания.

Роза Ивановна снова появилась в комнате, все такая же величественная и энергичная, только полные щеки ее слегка порозовели.

— Прошу вас, приезжайте в два часа в мастерскую мужа. Он вас примет.

— Я не обещаю, Роза Ивановна… — начал Сергей.

— Нет, нет! Слушать даже не хочу. Вы нас безумно обидите.

Сергей счел, что сейчас самое подходящее время распрощаться.

— Вы очень милы, — жеманно сказала ему на прощанье Роза Ивановна. — Я была так откровенна с вами. Только не говорите Игорю о своем визите. Умоляю.

— Согласен. А вы сами умеете хранить секреты? — улыбнулся Сергей.

— Ах, ради сына я готова на все, — со вздохом ответила Роза Ивановна.

Оказавшись, наконец, на улице, Сергей почувствовал облегчение.

Над городом висели непроницаемые, тяжелые тучи. Дул ветер. Деревья у обочины широкого тротуара уныло шелестели увядшими, жесткими листьями.

Сергей задумчиво брел по улице, провожая взглядом падающие на асфальт листья. Что нового может рассказать о сыне Пересветов? Мамаша уже как будто все выложила. Появились деньги, таинственные знакомые, стал скрытен, приносил ворованные вещи (в том, что вещи в чемодане были ворованные, Сергей не сомневался). Теперь ясно: парень стал участником шайки.

И еще, Сергей уже почти ответил на важный вопрос: почему этот парень сбился с пути? Прав был Сандлер. Сергей хорошо запомнил его слова: «Мне кажется, что очень часто все начинается с семьи…» Но все-таки для полной ясности надо познакомиться и с отцом. Пересветов, конечно, деловой и умный человек. Он тоже может рассказать кое-что о сыне. И тут Сергей честно признался самому себе, что Зотов был прав, во всем прав. И сведений Сергей собрал мало и Розу Ивановну прозевал. Удивительно, как верно Зотов разобрался в ее характере. Она и в самом деле такая, как он сказал. И только поэтому Сергей получил от нее сведения, которые, по существу, вовсе не касались его, как инструктора райкома, и о которых он даже не посмел бы ее спросить.

«Да, Пересветов, очевидно, не похож на жену. Но каков же он, он, так плохо воспитавший своего сына?» — с любопытством подумал Сергей и тут неожиданно сделал в самом себе новое открытие: его стали остро интересовать люди, самые разные, хорошие и плохие — все. Вот и сейчас его неудержимо тянет посмотреть на этого Пересветова, оценить его.

Но больше всего Сергею хотелось познакомиться, наконец, лично с Игорем Пересветовым, о котором он столько узнал теперь и столько думал все эти дни. И Сергей решил побывать на репетиции в школе. На этом окончится первый этап операции, и можно будет идти дальше, к главной цели.

Высокое, светлое, совсем новое здание с очень широкими окнами понравилось Сергею строгой красотой линий. Он прошел через просторный вестибюль и поднялся на второй этаж. В конце коридора, за стеклянной перегородкой, у письменного стола сидела девушка и с кем-то оживленно разговаривала по телефону. Тут же стоял низкий диван и перед ним стол с несколькими пепельницами. Широкая стеклянная дверь вела дальше, в мастерскую, другая дверь, поуже, — в кабинет Пересветова.

Окончив разговор, девушка спросила:

— Вам кого, товарищ?

— Всеволод Андреевич у себя?

— У себя. Я сейчас доложу. Вы откуда?

— Из райкома комсомола.

Девушка метнула на него любопытный взгляд и исчезла за дверью. Через минуту она появилась оттуда и сказала:

— Войдите. Только Всеволод Андреевич очень спешит.

Подойдя к стеклянной, завешенной изнутри двери кабинета Пересветова, Сергей постучал.

— Войдите, — раздался из кабинета чей-то неторопливый голос.

Сергей вошел.

За большим письменным столом сидел моложавый, полный человек с тщательно подбритыми усиками и гладко зачесанными назад волосами. На Пересветове был серый, отличного покроя костюм, черный в серую полоску галстук-бабочка подпирал его холеные, чуть отвислые щеки. Неторопливым движением руки он указал Сергею на кресло перед столом.

— Прошу, молодой человек. Чем могу быть полезен? Ах да! Вы насчет Игоря. Что ж вам сказать? Игорь вообще разносторонне одарен. Он, например, исключительно музыкален. Да, да. Его слушал мой лучший друг, крупнейший музыкант. В восторге был. Кроме того, Игорь великолепно рисует, лепит, пишет стихи. Это, знаете, у него от меня. — Пересветов говорил самоуверенно и небрежно. — Но главные его способности лежат в области архитектуры. Это безусловно. И их надо развивать. Этого в конце концов требуют интересы государства. Советский гражданин должен отдать все силы и в полную меру использовать свои способности для созидательной работы на благо народа. Это его патриотический долг наконец. И наш строй позволяет это сделать. Даже больше — требует этого. Одним словом, Игорь будет архитектором. Здесь я, кстати, могу ему кое-чем помочь, — самодовольно усмехнулся он.

— Но у него, кажется, другое призвание — театр?

— Он и сам толком не знает, какое у него призвание. Театр… А вот с некоторых пор он, оказывается, цирком увлекся. Представляете? Последнюю программу два раза подряд смотрел. Так что же, мне его в клоуны прикажете определить?

Пересветов со вкусом расхохотался.

— Цирк? — удивился Сергей. — Ну, это пройдет…

— Безусловно. Он даже нас стесняется. Не сказал, что был там. Это мать случайно два билета у него нашла. Во внутреннем кармане пальто. Он и забыл о них.

— А не обиделся он на Розу Ивановну?

— Что вы! Она их обратно положила и ему ни слова. Опытный конспиратор!

Пересветов снова засмеялся.

— Может быть, он всего один раз ходил, но с кем-нибудь? — заметил Сергей, уже по привычке делая вывод из любой детали и в то же время своим вопросом стремясь подтвердить этот вывод.

— Нет, — пренебрежительно махнул рукой Пересветов. — Билеты на разные числа. Уж мать, слава богу, все обследовала.

— Значит, приспичило, — улыбнулся Сергей. — Но, может быть, программы были разные?

«До чего нудный парень, — подумал Пересветов. — Конечно, ему хочется со мной поговорить, но не знает о чем». И снисходительным тоном ответил:

— Билеты, видите ли, были, если память мне не изменяет, на третье и пятое сентября. Не меняются же программы так часто? Да и не в этом дело в конце концов. Игорь будет архитектором. Я это вам говорю уже не как отец, а, если хотите, как гражданин, как активный строитель, и не только зданий, но, если смотреть шире, то и самой нашей жизни, нашего социалистического общества. А драмкружок — занятие полезное, развивает, — покровительственно прибавил он, вынимая из кармана необычной формы портсигар и протягивая его Сергею: — Прошу. Мой друг привез мне эту штуку из Китая.

— Спасибо, привык к своим, — сдержанно ответил Сергей, которого уже начали раздражать тон и манеры Пересветова.

Перед тем как проститься, Сергей, между прочим, спросил:

— У вас, кажется, работает архитектор Осмоловский?

— Работает, — поморщился Пересветов.

Он встал, давая понять, что разговор окончен.

Пожимая руку Сергею, Пересветов покровительственно произнес:

— Сейте, молодой человек, разумное, доброе, вечное, как сказал старик Некрасов, сейте на благо нашего народа. Это высокая, я бы даже сказал, окрыляющая задача.

«С тобой посеешь», — недобро подумал Сергей.

В самом начале восьмого Сергей приехал в школу. Около учительской он заметил уже знакомого ученика. Вид у того был опять озабоченный.

— Что вас снова волнует, товарищ начальник? — засмеялся Сергей. — Опять недозволенная передача?

— Нет. Просто идет комитет. Принимаем в комсомол двух птенцов из седьмого класса.