Филипп повернулся. Не вставая с пола, он взял двумя руками своего маленького гостя за шиворот, приподнял и спросил грозно:

— Ну так что же мы будем делать, если его нету? Что же делать, если его нету, а он так нужен?

Черные губы на желтом сморщенном личике образовали идеальный кружок, и из маленькой этой глубокой пасти вместе с каким-то слабым сладким ароматом вырвался еле слышный шепот:

— Мы отправимся в прошлое и возьмем его там! Будьте так любезны, Филипп Аристархович, опустите меня обратно в кресло.

Некоторое время в большой комнате царило молчание. Филипп, вернувшись на кровать, пытался изгнать из легких остатки наркотического дыма и сосредоточиться, а его смешные носатые гости, одетые в крахмальные накидки, похожие на простыни, казалось, замерли. Из кресел торчали только их рыжие, лохматые парики, и из-под париков смотрели стеклянные птичьи глаза.

Мысли все еще немного путались в голове Филиппа. Но память работала хорошо. С легкостью он припоминал газетные публикации столетней давности.

Мэр Берлина Ганс Адольф Страуберг был отравлен на торжественном обеде, устроенном в честь его вступления в должность, а мэр Парижа Люсьен Антуан д’Арк был застрелен во время церемонии инаугурации. Оба события произошли во второй четверти двадцать первого века на Земле. Теперь они находились на Марсе во второй четверти двадцать второго века.

Черные губы коротышки, сидящего справа, дернулись и разомкнулись. Глазки коротко мигнули.

— Какая проблема? — удивился Филипп.

— Видите ли, Филипп Аристархович, вас будет очень трудно транспортировать. Наши машины прекрасно перемещаются как в пространстве, так и во времени, но они не рассчитаны ни на ваш вес, ни на вашу комплекцию. Так что путешествие не будет особенно комфортабельно. Но игра стоит свеч! — Голос коротышки стал торжественным. — Ведь следующие триста лет вам предстоит единолично править всей планетой. Так что, я думаю, как-нибудь подожмете ноги, сложите руки и поместитесь. — Он подергал тоненькими пальцами рыжие букли своего парика и спросил опять другим голосом: — Вы готовы к путешествию?

— Вполне! — согласился Филипп. — Когда мы отправимся?

— Одевайтесь, — сказал другой коротышка. — Если хотите, можете взять с собой одну из ваших жен. Одевайтесь, и мы сразу отправимся. Путешествие во времени, как вы понимаете, не требует ожидания. Нам подгонят аппарат к той секунде, которую мы укажем. Вы уже догадались? Мы отправляемся в прошлое! Так что не станем откладывать? Одевайтесь, разбудите жену…

«Мне не нужен в прошлом меткий стрелок, — рассуждал Филипп, тихим шагом проникая в женскую половину и выбирая жену для этого путешествия. — Мне не нужен и ум инженера Инк. Даже преданность Земфиры там мне скорее всего не понадобится. Милада самая урбанизированная из моих женщин, самая свободная».

— Спать хочу! Пусти! — с трудом открывая глаза, жалким голосом попросила Милада. — Пусти, пупсик. Дай сон досмотреть!

— Тише. Знаю я, какой тебе сон снился! — Филипп Костелюк снял с женщины одеяло. — Вставай. Мы уезжаем.

— Вдвоем?

— Вдвоем! Но никто ничего не заметит. Мы через пять минут вернемся.

Пока Милада красилась и натягивала платье, Филипп тщательно побрился. Всю жизнь он хотел отпустить бороду, но не росла, и всякий раз перед зеркалом, орудуя бритвой, он готов был от раздражения плюнуть себе в лицо. Теперь бритье доставило ему удовольствие. В Париже двадцать первого века, куда предстояло отправиться, борода вроде как была не нужна.

Он оделся в военную форму без погон, застегнул пояс с кобурой, потопал в ковер новенькими сапогами, проверяя, не жмут ли. Все нужно было проверить, ведь и переодеться в прошлом будет не так просто, как здесь. Он волновался. Почему-то мысль о родном столетии казалась немного пикантной. Он, похоже, стеснялся своего времени, как может, например, стесняться известный банкир матери-алкоголички. Стеснялся, любил, отвергал и одновременно с тем жаждал встречи.

Коротышка щелкнул каким-то маленьким прибором, и посредине спальни возникли два белых коротких смерча. Смерчи растворились, как наркотический дым, а на ковре остались стоять два индивидуальных хрономобиля.

Хрономобили более всего напоминали инвалидные кресла. Милада фыркнула и демонстративно отвернулась. Филиппу пришлось уговаривать ее. Но и после этого потребовалось время, чтобы правильно усадить женщину в машине. Милада была вынуждена сложиться почти вдвое, и Филипп сам притянул ремнем к груди ее сомкнутые колени. Второе кресло, предназначенное для него самого, на счастье, оказалось несколько больше.

— Готово! — сказал Филипп, вжимая голову в колени. — Можно отправляться!

Спальню заволокло ледяной белизной. Сквозь летящий снег еще некоторое время на Филиппа смотрели немигающие птичьи глаза, потом все исчезло.

На этот раз путешествие было мучительным и очень долгим.

Наконец белизна спала. Вокруг стало темно и запахло гнилью. Филипп Костелюк с трудом выбрался из неудобного кресла и сразу расстегнул ремни на своей жене. Только после этого осмотрелся. Оказалось, он стоит возле грязной стены между помойкой и грудой металлолома. Было темно и шумно вокруг. В Париже лил проливной теплый дождь.

Милада в голос ругалась и разминала затекшие ноги, она была в бешенстве. Филипп протянул руку к своей машине, но оба индивидуальных хрономобиля на глазах растворились в несущемся потоке дождя. Обратной дороги не было.

— Ну и куда мы теперь? — зло спросила Милада.

— Не беспокойся, — отозвался Филипп. — Для нас заказан номер в отеле.

— И где это? — капризно спросила Милада. — Я устала! Я хочу принять ванну! Я хочу спать.

Коротышки ни в чем не обманули его, все было как и обещано, но гостиница в рабочем районе Парижа, куда они добрались через полчаса, промокнув до нитки, неприятно удивила Филиппа. Грязный номер на шестом этаже встретил путешественников затхлым воздухом, полутьмой и крысиным писком.

— Явно не суггестер, — первой проходя по комнатам и останавливаясь перед треснутым зеркалом, злобно сказала Милада. — Всю косметику смыло! Кошмар! Где здесь, в конце концов, ванная? — Она повернулась к мужу, лицо ее было страшно. — Я тебя спрашиваю, тут вообще есть что-нибудь похожее на ванную комнату?

Филипп Костелюк ударил бы ее по лицу, но в это мгновение постучали в дверь. Тут же дверь с невыносимым протяжным скрипом растворилась, и в комнату одно за другим вкатились два знакомых инвалидных кресла.

— Давно не виделись! — Опешив от неожиданности, Филипп подался назад и уперся спиной в какую- то кривую вешалку.

— Не нужно шутить, Филипп Аристархович, — сказал коротышка, вкатившийся в комнату первым. — Я вижу, вы расстроены обстановкой?

Милада даже зашипела от бешенства, растопырив длинные пальцы с острыми ногтями, но посланец будущего невозмутимо продолжал:

— Наши агенты давно работают в этом веке. Это они сняли номер, это они подготовили встречу! Хотя, поверьте, перемещаться по старинному городу на таких креслах, — маленькая желтая ручка зло ударила по жесткому подлокотнику, — это было очень, очень сложно! Это было мучительно! Дома, в благоустроенном будущем, мы все привыкли к иному состоянию улиц и лестниц!

Он поправил обеими руками свой безобразный рыжий парик и, надавив на колесо кресла, подкатил к Миладе. Задрав голову, коротышка попытался заглянуть женщине в лицо.

— Никаких капризов, — сказал он писклявым, но страшным голосом. — Вы оба должны строго следовать нашим инструкциям. — Он погрозил маленьким пальцем и прибавил еще более пискляво: — Строго следовать! Иначе!.. — Он сделал многозначительную паузу. — Иначе мы вас убьем!

Лицо Милады просто перекосило.

Но коротышка будто не заметил этого. Он уже кружился на своем кресле по комнате, заглядывая во все углы.

— Можете называть меня Жаном, — сказал он уже немного дружелюбнее, — а его Полем. — Он не глядя указал рукой на второго посланца далекого будущего. — Мы все время будем рядом. — Он постучал костяшками пальцев по стене. — Мы устроились здесь же, в соседнем номере.