Кроме того, дома ее ждали нешуточные потрясения. Сомерсет разваливался на глазах. В марте, отчаявшись получить известия о Сомерсете от Майлза, который в своих нечастых посланиях избегал упоминаний о плантации, Мэри написала Лео. Управляющий ответил ей со следующей почтой. Мелким, трудно читаемым почерком, с соблюдением всех возможных приличий, он описал ей плачевное состояние дел в Сомерсете.

Охваченная ужасом, Мэри в ярких красках представила себе трагизм ситуации. Стремясь доказать, что политика невмешательства в жизнь арендаторов принесет взаимную выгоду, Майлз приказал Лео спрятать подальше журнал учета норм выработки, убрать с лица строгое выражение и отправляться на рыбалку. Управляющему было сказано, что арендаторы не нуждаются в надзоре. Каждый из них отныне будет работать на себя. Верните человеку достоинство, дайте свободу поступать по-своему, и его энергия не будет знать границ.

В результате, писал Лео, арендаторы стали работать спустя рукава. В этом году они спрессовали в брикеты намного меньше хлопка. Методы мистера Майлза не сработали, так что, быть может, мисс Мэри стоит приехать и поговорить с братом.

Закончив читать, Мэри залилась слезами.

— Будь ты проклят, Майлз! — выкрикивала она, расхаживая по комнате. А ведь она знала, что это случится. Теперь, когда Лео прекратил присматривать за арендаторами, производительности неизбежно должна была упасть. О выплатах по закладной можно забыть. — Будь ты проклят! Будь ты проклят! Будь ты проклят! — всхлипывала Мэри.

Судьба нанесла ей еще несколько ударов. В апреле Соединенные Штаты объявили войну Германии. Конгресс принял закон о воинской повинности, согласно которому все годные к военной службе мужчины в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет обязаны были зарегистрироваться для ее прохождения. В ожидании худшего Мэри затаила дыхание. Наверняка Лео Дитер одним из первых в городке получил повестку. И кто же сможет заменить его?

А затем сбылся ее ночной кошмар. Первого июня Мэри получила письмо от Майлза, в котором он сообщал ей о том, что он сам, Перси и Олли поступили в армию и что в июле их уже ожидают в полевом лагере подготовки офицеров. Первая ее мысль была о том, что Майлз не сможет исполнять обязательства доверительного собственника, находясь по другую сторону океана. Вторая - что Майлза могут убить или ранить и что то же самое может случиться с Перси или Олли. Ошеломленная и растерянная, снедаемая гневом и страхом, Мэри расплакалась.

— Я вижу, вы уже собрали вещи.

Резкий голос, раздавшийся у Мэри за спиной, принадлежал Элизабет Пибоди, директрисе пансиона. Она стояла в дверном проеме, с пенсне на носу и дощечкой в руках.

— Да, собрала, — удивленно ответила Мэри.

Она никак не ожидала, что проводить ее придет сама мисс Пибоди. Проводами других девочек занимались воспитательницы и их помощницы, к числу которых принадлежала и Люси Джентри, так что теперь, когда Мэри осталась одна, недостатка в персонале для выполнения этой задачи не наблюдалось. Не прислать для этого Люси - поступок вполне в духе мелочной и злопамятной мисс Пибоди. «Она явилась, чтобы уколоть меня в последний раз» — подумала Мэри, намеренно поворачиваясь к директрисе спиной, чтобы надеть жакет дорожного костюма.

— Сколько у вас мест багажа?

— Четыре.

Элизабет Пибоди что-то быстро пометила на своей дощечке. Войдя в спальню, она критическим взором окинула голые кровати и стены, распахнутые шкафы и выдвинутые ящики.

— Вы ничего не забыли? Школа не несет ответственности за забытые вещи.

— Я ничего не забыла, мисс Пибоди.

Директриса перевела взгляд на Мэри, и ее агатовые глазки злобно сверкнули за стеклами пенсне. В них читалась неприязнь, которую Мэри встретила с холодным равнодушием, так отличавшим ее от других студенток.

— Да, вы можете быть в этом уверены, — произнесла директриса. — Не думаю, что у нас когда-либо была еще одна ученица, которая вынесла бы так мало после обучения.

Мэри обдумала ее слова и с приятной улыбкой ответила:

— Право, это не совсем верно, мисс Пибоди. Я узнала, например, что в предложении, которое вы только что произнесли, содержатся сразу две параллельные структуры.

— Вы положительно невозможны. — Костяшки пальцев директрисы, сжимавших карандаш, заметно побелели. — Своенравная себялюбивая девчонка.

— Только на ваш взгляд, вероятно.

—Я научилась доверять своим глазам, мисс, а они видят молодую леди, которая когда-нибудь пожалеет о своем решении.

— Очень сомневаюсь в этом, мисс Пибоди.

Директриса имела в виду ее отказ стать половинкой пары, составлением которых так прославился Веллингтон. Мэри давно обнаружила, что многие родители отправляют дочерей в пансион с единственной целью - подобрать для них подходящих мужей среди богатых братьев, кузенов, молодых дядюшек или даже вдовых отцов их соседок по комнате. Мужчину, которому отказала Мэри, звали Ричард Бентвуд. Он был состоятельным человеком и братом одной из немногих девочек, с которыми подружилась Мэри.

— Поскольку Аманда проведет здесь еще один год, возможно, вы добьетесь успеха, познакомив ее брата с кем-нибудь, кто проникнется к нему большей симпатией, чем я.

— Мистер Бентвуд не нуждается в моих услугах, мисс Толивер. А вот вы вряд ли встретите второго Ричарда Бентвуда.

Мэри отвернулась, надевая шляпку с широкими полями, закрывающими лицо, чтобы мисс Пибоди не заметила, что пущенная ею стрела попала в цель. По-своему директриса была права, хотя Перси, Олли и Чарльз, сын Эммита Уэйта, тоже были завидной партией. Проблема заключалась в том, что никто из мальчиков не ухаживал за ней и, отклонив предложение руки и сердца, сделанное Ричардом Бентвудом, Мэри поневоле задумалась о том, правильно ли она поступила. Ричард вполне подходил ей по всем статьям, кроме одной, которая, правда, имела решающее значение. Он ожидал, что Мэри переедет к нему в Чарльстон. Естественно, об этом нечего было и думать, но в тот вечер, когда они расстались навсегда, Мэри вдруг охватила паника. А что, если она так и не встретит человека, который понравится ей и станет ее мужем и отцом ее детей?

Мэри открыла сумочку, небольшую изящную вещичку с каркасом из черепахового панциря, расшитую бисером, одну из последних покупок, сделанных ею в большом универсальном магазине ДюМонта.

— Вот ключ от моей комнаты, — без всякого сожаления сказала она. — Мне пора, мисс Пибоди, иначе я рискую опоздать на поезд.

Выходя из комнаты, Мэри ждала, что ее окликнут. Попытка задержать ее будет вполне в духе этой ведьмы - неуплаченный взнос, надуманное обвинение в порче имущества, потерянная книга. Но, очевидно, директриса была рада возможности избавиться от нее, и девушка беспрепятственно устремилась по коридору и далее вниз по лестнице.

Внизу ее ожидал Сэмюэль, привратник. Он приветствовал Мэри золотозубой улыбкой.

— А я знал, что вы будете рады уехать отсюда, мисс Мэри. Извозчик сейчас приедет. Сколько же вы не были дома, а?

— Слишком долго, Сэмюэль. — Она протянула ему мелкую монетку на чай и благодарно улыбнулась. — Вы не видели мисс Люси?

— Она отправилась на Холм. Ушла минут двадцать тому.

— На Холм?! — воскликнула Мэри. — Чего ради она отправилась туда сейчас?

Холмом именовали почтовое отделение, располагавшееся на небольшой возвышенности в отдалении. Сама Люси никогда не получала писем, но всегда сопровождала Мэри, когда та проверяла свой почтовый ящик в надежде получить весточку от Перси.

В кованые чугунные ворота с грохотом вкатила запряженная лошадью карета.

— Счастливого пути, мисс Мэри, — провозгласил Сэмюэль, и все мысли о Люси вылетели у нее из головы, как пыль из-под колес.

— Слава Богу! — воскликнула Мэри.

Сэмюэль погрузил ее багаж и уже собирался помочь ей подняться в двухместное нутро кареты, как раздался знакомый голос:

— Мэри! Мэри! Сэмюэль, не отпускайте извозчика!

— Это мисс Люси, — безо всякой необходимости пояснил Сэмюэль.