Пробираться приходилось по бездорожью, наугад. Труппа артистов за многие годы изъездила почти половину материка вдоль и поперёк, но эти края они обходили стороной. Кроме диких животных, тут никто не жил. Фургон подпрыгивал и шатался на кочках, корягах и выбоинах. Янсор верхом скакал впереди, выбирая места поровнее, остальные шли рядом, помогая лошадям.

— Мы не могли заблудиться? — в который раз спрашивала Ниэль у мужа.

— Не думаю, — отвечал мастер Неар. — Хотя, насколько помню, Ничейная Земля широка, рано или поздно нам должна встретиться дорога.

Лейр встрепенулся, вскидывая голову, как молодой конь. Артисты до того привыкли к тому, что немой юноша обладает очень тонким слухом и замечает любой шорох, что научились реагировать на каждый его резкий жест. Тем более, что иной раз он чувствовал нечто странное — мог видеть такое, что оказывалось не под силу заметить даже иллюзионисту Даррену.

— Что?

Вместо ответа Лейр указал куда-то в сторону от тропы. Мастер Неар склонил голову набок:

— Но я ничего не слы…

Он не договорил — издалека донёсся приглушённый вой.

— Волки?

Зимой, да ещё в глуши, фургон артистов часто встречался с этими хищниками. Янсор неплохо на них тренировался — хотя у труппы не всегда было хорошо с едой и ночевать порой приходилось под открытым небом даже в холодное время года, но практически все в случае холодов доставали плащи, подбитые волчьим мехом. Да на ярмарке в каком-нибудь человеческом городе можно было продать выделанную шкуру — бывший браконьер всегда попадал зверю в глаз или пасть и обдирал зверей, не сделав лишнего надреза. Но то — обычные волки. А кто мог водиться на Ничейной Земле, откуда уже несколько тысяч лет назад ушли эльфы, а люди так и не пришли? Оставленная без присмотра земля иногда дичает. И какие твари появляются здесь, остаётся лишь гадать.

— Скорее! — матушка Ханирель хлестнула кнутом лошадей. — Нечего стоять и слушать!

Фургон тронулся, неловко подпрыгнув на выбоине, с хрустом вломился в кустарник, едва не застряв. Мужчины принялись торопливо рубить ветки, прокладывая путь и делая что-то вроде гати.

Вой повторился. Напряжённо прислушивающийся Лейр помотал головой.

— Это не за нами? — с робкой надеждой поинтересовалась Соэль.

Фургон рвался напрямик — выбирать места поровнее не было времени. Правящая лошадьми матушка Ханирель следила только за тем, чтобы ехать по следам лошади Янсора, не объезжая кочки, кусты и канавки. Их так мотало из стороны в сторону, что Таша в кои-то веки вылезла наружу и пошла пешком. Калоника она несла на руках, Нюша шла сама, держась за её подол.

Прискакал Янсор:

— Там что-то вроде старой дороги!

— Далеко?

— Еще лиги две-три.

Вой послышался в третий раз.

— Успеем?

Бывший браконьер прищурился, глядя вдаль с высоты седла, и ничего не ответил.

Три лиги можно было по хорошей дороге одолеть меньше, чем за час. Но по такому бездорожью надежда таяла с каждым шагом. И потом — что им даст дорога? Только не позволит зверям подкрасться незамеченными? И какая это дорога? Старый эльфийский тракт или какая-нибудь обманка? Иногда сама природа выдает такое, что остаётся только развести руками.

Она появилась неожиданно — то ли Янсор ошибся с расстоянием, то ли просто сами путешественники так увлеклись, что не заметили, как одолели лиги. Дорога оказалась именно дорогой — не капризом природы, а полосой плотно пригнанных друг к другу каменных плит. В своё время её сделали так тщательно, что даже сейчас, много веков спустя, между отдельными глыбами не прорастала трава. Зато по обочинам кусты и деревья теснились, давя друг друга и приподнимая корнями камни. Близость растительности могла помочь хищникам, но зато по ровному месту фургон покатил так легко и гладко, что сначала Таша с детьми, а потом и остальные женщины забрались внутрь. Янсор тоже сунулся в фургон — прихватить свои ножи и стилеты. Из своего обширного арсенала он взял десяток самых лучших, наиболее приспособленных для того, чтобы убивать. Десять метких бросков — и самая отчаянная стая остановится и подумает, стоит ли продолжать погоню. Главное — первым поразить вожака. Остальные без него могут сразу прекратить преследование.

Звери опять завыли. Теперь, судя по голосам, можно было понять, что их было всего двое.

— Охотятся, — определил бывший браконьер.

— На нас?

— Не думаю. Пока они, если не ошибаюсь, просто рыщут по округе и выискивают следы. Тот, кто первым обнаружит их, подаёт знак остальным и стая сбегается на зов, чтобы начать преследование.

Больше вопросов не последовало, но все подумали об одном — как скоро волки наткнулся на следы фургона?

— Могут и не погнаться, — рассуждая вслух Янсор. — Сейчас осень, дичи должно быть много, а молодняк ещё недостаточно крепок, чтобы выдержать долгую погоню. И нас много. А стая, судя по всему, небольшая.

Лейр прислушался опять, склонив голову набок, кивнул и поднял три пальца.

— Всего три голоса, — перевел-рассудил бывший браконьер. — Значит, трое взрослых. Щенков у них не больше пяти. Итого восемь, ну девять зверей.

Все приободрились. Артисты не первый раз сталкивались с волками и знали, что стая никогда не набрасывается сразу со всех сторон. Сначала нападают матёрые. И если удастся подбить или ранить одного-двух, остальные часто прекращают преследование. Особенно если убили волчицу.

Внезапно вой изменил тональность — стал выше и резче.

— Наши следы… — прошептал Янсор. — Скорее! Может, успеем оторваться!

Привстав на козлах, матушка Ханирель хлестнула лошадей, и те пошли рысью. Мужчины перешли на бег, хватаясь за борта фургона, внутри которого Ниэль, Соэль и Раэна на три голоса пытались успокоить заголосившую Ташу и её детей. Причём Нюша плакала вместе с мамой, а маленький Калоник всё норовил выскочить и посмотреть на волков. Его удерживали, чтоб мальчишка не спрыгнул из фургона на полном ходу, а он визжал и брыкался.

Мужчины не разговаривали, сберегая дыхание. Всеми в равной степени владела одна мысль — стая не может гнаться вечно. Если матёрые всего лишь учат молодых преследованию, в какой-то момент они могут бросить безнадежное дело. Ибо какой смысл рвать жилы, тратя время на добычу, которая успела убежать слишком далеко. Все надеялись, что вой вот-вот прекратится — верный признак того, что волки оставили путешественников в покое. Но голоса зверей звучали всё громче и ближе, заставляя сидевшую на козлах матушку Ханирель раз за разом пускать в ход кнут, погоняя лошадей. Бежать по ровному артистам было легко, но фургон так грохотал, скрипел и стучал колесами, что казалось, вот-вот развалится.

— Э!

Громкий крик Лейра заставил всех оглянуться и приостановиться. Немой юноша указывал куда-то вбок от дороги.

— Что там такое?

Вдоль дороги росли деревья, переплетался ветвями кустарник. На первый взгляд там не было ничего примечательного, но Лейр упрямо показывал в ту сторону:

— Э! Э-а!

— Потом! — отмахнулся мастер Боар. — Ты разве не слышишь? Звери…

— Волкии-и-и! — завизжала Таша, высовываясь по пояс и указывая пальцем на дорогу. За миг до того несколько серых теней выскочили из зарослей, устремляясь к фургону. Альфаре вторили Ниэль и Соэль.

— Вот гоблины, — выругался Янсор, кидаясь к фургону за своим луком и стрелами. — Сколько же их!

В стае даже на первый взгляд было больше девяти волков — бывший браконьер навскидку определил, что их там около дюжины. Артисты были обречены, но сдаваться без боя не хотелось.

— Э-а! — стоял на своём Лейр. — Ы!

— Погодите, — Даррен вдруг кинулся к обочине и взмахнул руками, делая несколько пассов. — Там что-то есть!

Волки приближались, но Лейр и Даррен их словно не замечали. Они встали плечом к плечу, немой юноша положил руку на локоть фокусника, указывая на что-то впереди.

— Ворота!

Возглас матушки Ханирель взбодрил всех. За деревьями вдруг внезапно возникло — словно сдёрнули невидимый полог — каменное сооружение. Две довольно высокие, в три-четыре роста, башни с зубцами наверху соединялись аркой. Ещё две башенки, поменьше, кажущиеся игрушечными по сравнению с первыми двумя, высились чуть впереди. Они больше напоминали будки часовых, да, если судить по неглубоким нишам, так оно и было когда-то, в давние времена, когда эти ворота ещё действовали. Даррен добавил еще несколько пассов — и иллюзия спала окончательно. Оказалось, что на самом деле дорога тут совершала крутой поворот, устремляясь как раз к воротам. Фургон всего десяток махов не доехал до тупика. Еще бы чуть-чуть — и лошади свалились бы в незамеченную ранее яму, увлекая за собой фургон и обрекая артистов на смерть.