— Это просто чудо, что вы вернулись, милорд, — щебетала леди Оснирель между переменами блюд. — Мы все были так огорчены вашим внезапным исчезновением, прямо и сказать нельзя! Такой многообещающий, я бы даже сказала — талантливый юноша… несмотря на то, что не желал становиться военным!

— Что поделать, — улыбнулся мастер Боар. — Таково было желание моей матери — мой отец был Стражем Врат, защищал границу от орочьих орд и погиб. Она не хотела, чтобы её единственный сын подвергал свою жизнь опасности. Я только слушался желания моей дорогой родительницы…

— И, тем не менее, покинули свой дом при первой же возможности. Ваша матушка так переживала! Прямо слов нету… Скажите, милорд, — леди заговорщически склонилась поближе, — я слышала от неё самой, что ваше сердце похитила какая-то бродячая актриса?

Мастер Боар посмотрел на свою супругу. Но «леди Нанирель» и ухом не повела. Она сидела на своем месте, за два кресла от него, и, как ни в чём не бывало, болтала со своим соседом. Тот был в полном восторге и уже успел трижды воздать хвалу уму и образованности леди.

— Да, всё так и было, — признал артист.

— А ваша супруга?

— Она знает, — произнёс мастер Боар. Почувствовав его взгляд, Ниэль обернулась и ответила мужу улыбкой. — И ни разу не упрекнула меня за этот выбор.

— И не ревновала? — не поверила своим ушам его собеседница.

— Я ни разу не дал ей повода ревновать, и не жалею о своём выборе…

— И это правильно! — горячо воскликнула леди Оснирель. — Никакая актриса не сравнится с настоящей леди! Ах, вот теперь я даже рада, что вы тогда покинули эти края! Нет, конечно, сначала я была очень огорчена этим поступком. Вы ведь знаете, что мы с вашей матушкой надеялись обручить вас с моей старшей дочерью? А из-за вашего побега бедняжке Обирейль пришлось искать другого жениха. Но в конце концов, и она нашла своё счастье, и вы тоже. На каком Острове откопали вы столь очаровательный цветок?

Мастер Боар тихо улыбался. Оказывается, это не так уж трудно — быть лордом. Надо всего лишь играть роль и не забывать слова. Странно, что его собеседница не замечает этого.

— На Бирюзовом, — наугад сказал он.

— О! Надо и нам поискать невест в тех краях, — рассмеялась леди Оснирель. — Моему второму сыну, Отириру, пора жениться, а среди наших соседей так трудно подобрать подходящую пару. Мы ведь здесь знаем друг друга с рождения и даже раньше и прекрасно понимаем, кто чего стоит. Девушка должна обладать красотой, умом, благородным происхождением, богатством… И при этом она должна отличаться от всех остальных… как ваша дочь, например!

Соэль усадили ещё дальше, между двух молодых лордов, одним из которых, судя по чертам лица и цвету его туники, и был тот самый неженатый Отирир.

— Моя дочь?

— Да-да, понимаю, для вас она наверняка ещё милое и непосредственное дитя, но я глазами женщины вижу перед собой не маленького ребёнка, а взрослую девушку, вполне созревшую для брака! Скажите, ваша девочка ни с кем не помолвлена?

— Что? — в среде артистов не были приняты помолвки и всё прочее, чем так любят усложнять себе жизнь обитатели замков.

— У неё пока нет жениха?

— Нет. Она… пока еще ни с кем не помолвлена.

— Это просто ужасно, что у вашей дочери пока нет жениха! Огромное упущение со стороны родителей! Я в её возрасте уже была беременна вторично!.. Нет-нет, я ничего не хочу сказать дурного! У вас прекрасные дети, милорд. В них сразу чувствуется порода и благородное происхождение! Это так мило, что вы всем семейством решили вернуться в отчие края. Ручаюсь, у вас не будет отбоя от женихов и невест. И следующий бал, надеюсь, уже дадите вы в своём замке…

— Когда приведём его в порядок, — пробормотал мастер Боар, мысленно подсчитывая, сколько серебра они получили в Старгороде и хватит ли им этой суммы хотя бы для того, чтобы закупить овёс и сено для лошадей и обеспечить себя запасами на зиму.

— О, за этим-то дело наверняка не станет! Обратитесь к родственникам вашей супруги! Да и мы можем помочь… особенно своей родне!

Леди Оснирель подмигнула так выразительно, что любой догадался бы о скрытом смысле её слов, но глава труппы всё-таки решил сыграть в неведение:

— Я не понимаю…

— Наши семейства давно собирались породниться. Вы — гадкий мальчишка! — сбежали от свадьбы с моей старшей дочерью, но у меня есть еще одна. Она ещё мала, но вполне созрела для того, чтобы её обручили с вашим Тайниром! Но, — тут же добавила леди, — если вам не по вкусу именно это предложение, выдайте вашу Сориэль за моего Отирира, а для мальчика мы вместе подыщем другую невесту!

Мастер Боар снова посмотрел на дочь и её молодых соседей. Оба эльфа наперебой ухаживали за девушкой, подавая ей угощение и наливая вино. Девушка еле успевала отвечать им обоим любезностями и расточать улыбки. За общим гулом голосов артист, привычный ловить реплики суфлёра, легко мог разобрать, кто что говорит, но ему было достаточно слышать и видеть, как Соэль качает головой и со смехом повторяет: «О, нет! Милорд! Что вы? Право, не стоит…»

— Вы только на них посмотрите! — леди Оснирель умилённо подперла щёку рукой. — Какая прекрасная пара! Они просто созданы друг для друга…

— Это так неожиданно и скоропалительно! — покачал головой мастер Боар. — Я прежде никогда не принуждал детей ни к чему. А брак…

— С самой свадьбой и впрямь не стоит торопиться. Но оглашение можно сделать хоть сейчас. Через полгода — обручение, а там начнём и к самой свадьбе готовиться. Госпожа, — маленькая леди вскочила, чтобы казаться выше ростом, — какой год самый благоприятный для свадеб в ближайшее время?

Видящая, сидевшая с краю одного из столов, склонила голову набок, размышляя.

— Думаю, год Голубого Алмаза будет в самый раз, — наконец, произнесла она.

— Голубого…э-э? — мастер Боар нахмурился. Путешествуя туда-сюда, он совершенно забыл о том, что на разных Островах Архипелага ведётся своё летоисчисление. Где-то каждому году просто присваивают порядковый номер, считая от начала правления очередного Наместника: «Восьмой год лорда Моредара». Где-то каждый год посвящён кому-то из Покровителей: «Это было в шестой год Покровительницы Лар». Где-то отталкивались от больших событий: «Это было через три года после того, как прогнали орков с границы». А здесь каждый год носил название одного из драгоценных камней. К этому тоже надо было привыкнуть.

— Через три с половиной года, — любезно подсказала леди Оснирель. — А оглашение можно сделать уже сегодня, в конце пира!

— Три с половиной года, — повторил мастер Боар, мысленно ещё раз произведя ревизию своих сокровищ. — Не так уж и мало. Мы… вряд ли успеем приготовить дочери достаточное приданое. Отец моей возлюбленной Нанирель богат, — принялся оправдываться он, — но у него есть и другие наследники. И лорд Нониур пока не выделил моей супруге ее долю наследства, а, поскольку значительная его часть нашего состояния пойдёт на восстановление замка, мы какое-то время будем стеснены в средствах.

— Но зато, вижу, вы уже привезли с собой менестреля? — от зоркого глаза леди Оснирель не укрылось решительно ничего. Да и сам мастер Неар не спешил прятаться в задних рядах. Он единственный оставался самим собой и вёл себя естественнее всех остальных артистов. Пользуясь общей на всех Островах привилегией менестрелей вести себя на пиру, как заблагорассудится, он сел на стол, поставив ноги на скамью, и уже бренчал что-то на лютне, время от времени прерываясь, чтобы выпить вина.

— Да, миледи, — кивнул мастер Боар коллеге, и тот вышел вперёд, одной рукой придерживая лютню. — Мастер Неар выразил такое желание.

— Это просто чудесно! — воскликнула леди Оснирель. — Всегда приятно услышать что-то новое! Наши менестрели тоже хороши — вы уже, наверное, успели оценить их мастерство? Но, я думаю, ваш певец может превзойти их всех. Спой нам!

Сам глава труппы вздрогнул от того повелительного тона, каким это было сказано, но мастер Неар и ухом не повёл. Сдёрнув с головы шапочку, он поклонился:

— Почту за честь, миледи! Мне нравится на вашем пиру, и я буду рад потешить вас новой песней.

— Всем тихо! — леди Оснирель вскочила, замахав руками и даже несколько раз подпрыгнув, чтобы привлечь внимание. — Менестрель будет петь!.. Что ты исполнишь для нас?