— Пройдёмся немного, — мастер Боар тронул за плечо Тиара. — Тут недалеко.

Юноша встрепенулся — таким значительным был тон его приёмного отца. Ниэль лишь тихо кивнула, провожая их.

Они вдвоём пошли вдоль берега. Осенние дожди напитали реку, и она разбухла в русле, неся в грязных водах мелкий мусор. Ивы у воды пожелтели и роняли последние узкие ломкие листья. Пожелтел камыш на мелководье. Берег был высоким, отец и сын шли по верху, в стороне от воды, и с высоты им было хорошо видно окрест. Фургон остался позади, укрытый за кустами от посторонних глаз. Даже голосов слышно не было, хотя в воздухе, прозрачном и каком-то стеклянном, была разлита звенящая хрупкая тишина.

— Вот где-то тут, — мастер Боар придержал Тиара за локоть. — За многие годы здесь, конечно, всё изменилось, но вон те развалины никуда не делись.

Шагах в тридцати-сорока впереди, заросшие плющом и колючим кустарником, виднелись остатки какой-то башни.

— Эта река называется Белая Башня, — объяснил отец сыну. — Такие башни стояли вдоль всего берега на равных расстояниях друг от друга. Время, конечно, не пощадило её, но есть и другая примета. Вон, смотри!

Он протянул руку вперёд, и у Тиара перехватило горло. На том берегу, примерно в полулиге дальше от них, виднелся замок.

— Река могла изменить русло за столько-то лет, — прозвучал над ухом голос мастера Боара, — но мы тогда рассудили, что тот, кто нёс тебя из замка, пытался переплыть на ту сторону. Он положил ребёнка — то есть, тебя! — в корзину и поплыл. Но то ли сил не хватило, то ли его ранили при побеге, но корзину он из рук выпустил. Она поплыла вниз по течению, и её прибило к берегу примерно сюда, — глава труппы показал пальцем на береговую линию. — Тут была отмель. Ниэль родила в башне и отдыхала после родов, а её отец, мой тесть, спустился за водой и принёс корзинку, где лежал ты.

Он говорил что-то ещё — Тиар его уже не слушал. Прижав руки к груди, он смотрел на далёкий замок. Там жили его родители, ничего не знавшие о судьбе сына. Живы ли они? Помнят ли ребёнка, которого потеряли? И как это случилось?

Старый артист замолчал, глядя на молодого. Он отошёл на несколько шагов, чтобы дать приёмному сыну побыть наедине с его мыслями и чувствами. И первым увидел выехавших из-за небольшой рощицы всадников.

Решение пришло быстро. Тиар всё стоял, глядя на замок, и мастер Боар, откинув капюшон плаща, решительно направился наперерез всадникам.

Его заметили быстро — артист был в чёрно-красном лоскутном плаще, под которым были синие штаны и светло-зелёная куртка. Среди унылых наполовину облетевших кустов и побуревшей травы его было видно издалека. Всадники, пересекавшие луг, придержали коней.

Мастер Боар издалека заметил среди эльфов молодую женщину в темно-синем платье и отороченном мехом плаще. Она с интересом рассматривала незнакомца, и тот, приблизившись, поклонился:

— Приветствую высокородную леди!

— И тебе привет, — улыбнулась та. — Кто ты и откуда?

Мастер Боар плавным жестом откинул плащ, горделиво тряхнув головой:

— Мы с сыном решили прогуляться по этим дивным местам. Такую красивую природу редко встретишь! Мы побывали на многих Островах Радужного Архипелага, заезжали и в человеческие земли, но такое лично я вижу в первый раз.

— Что же такое вы увидели? — поинтересовалась женщина.

— Замок на том берегу! Такая красота…Во сне не приснится!

— Обычный замок, только и всего, — промолвила женщина, но было заметно, что комплимент ей понравился.

— Он похож на сказочный дворец, достойный того, чтобы в нём жила настоящая принцесса, столь же добрая, сколь и прекрасная!

Артист рассчитал верно — поблизости от большого замка можно было в такую пору встретить только его обитателей. Ибо в конце осени по гостям высокородные господа ездят очень редко. А этих всадников не сопровождали альфары-слуги с вьючными скакунами. Следовательно, они не гости, а хозяева, которым почему-то не сидится в замке.

— И я вынужден припасть к вашим стопам, миледи, — продолжал он, — и просить о милосердии, как пылко влюблённый просит о свидании.

— Милосердие? — молодая женщина нахмурилась.

— У нас в фургоне есть двое детей. Они больны… нет-нет, ничего опасного, обычная детская простуда, это ведь альфары… Но мы вынуждены просить приюта, дабы они могли поправляться не в сыром, продуваемом всеми ветрами фургоне, а в тепле и уюте. Конечно, мы могли бы попросить приюта на какой-нибудь ферме, — и, сдаётся артисту, что Таша отправилась бы туда с большей охотой, — но всё-таки лучше малышам будет в замке, где их родители и вся остальная труппа будут целиком и полностью в распоряжении вас, высокородная госпожа, и ваших приближённых.

— Артисты? — леди склонила головку набок, раздумывая. — Это интересно. Как считаете, господа? — обратилась она к своим спутникам. Сопровождавшие её всадники хором высказали своё согласие, и она кивнула: — Правда, замок принадлежит не мне, а моему супругу, но он так меня обожает, что не откажет в маленькой просьбе! Вы можете следовать за нами!

Тиар уже успел заметить, что его приёмный отец с кем-то беседует. Краем уха он уловил суть разговора и весь затрясся — их труппу приглашают в замок, где живут его настоящие родители! Это судьба! Не дожидаясь приказаний от главы труппы, юноша поспешил обратно к фургону, чтобы сообщить остальным приятную новость.

Лорд Варадар имел все основания быть недовольным своей молодой женой. Ну ладно, она ещё юная, а вышла замуж за того, кто годится ей в отцы, но она же ещё и с трудом понимает, в чём состоит её долг! Да, она молода и ей хочется развлечений, ну так пусть бы родила как можно скорее наследника — и, отдав его на воспитание нянькам и кормилицам, предавалась танцам, играм и веселью с чувством выполненного долга. Так нет же! Она женаты более десяти лет, и все эти годы молодая супруга просто развлекается, забыв про свою прямую обязанность! Что ни месяц, то в замке бал или пир. Что ни неделя, то либо она спешит к кому-то в гости, либо гости у неё. Охота, танцы, вечера поэзии, всевозможные праздники и дни рождения… Даже осенью, когда жизнь в округе замирает, здесь постоянно развлекаются.

Сначала лорда Варадару это нравилось. В его доме так давно не звучал смех и музыка, не слышались весёлые голоса, что он поневоле принимал самое деятельное участие в развлечениях. Но время-то идёт, он не становится моложе, а наследника нет как нет. Его супруга то была слишком занята очередным пиром, то слишком устала после очередного праздника.

И мало того, что леди Лиллирель только развлекалась — она ещё и занялась благотворительностью! Вот сегодня, например, чего ей дома не сиделось? Несмотря на осеннюю непогоду, ей приспичило отправиться на охоту — дескать, можно подстрелить оленя! Как и следовало ожидать, оленя она не увидела даже издалека, зато притащила откуда-то целый фургон бродячих артистов — дескать, пусть они пока у нас поживут!

С одной стороны, это достойно уважения то, что леди заботится о тех, кто слабее. Но с другой стороны — пусть бы сначала выполнила свой главный долг и родила-таки наследника Дому Варадар! А там пусть заботится, о ком хочет!

Сам лорд был до того раздосадован поведением жены — тащит в дом всякую всячину! — что даже не соизволил через прислугу поинтересоваться, что это за комедианты и откуда они взялись. Привезла — и ладно, ему-то какое дело? И поэтому он был очень удивлён и даже поражён, когда слуга доложил ему, что встречи с ним добивается один из этих бродячих артистов.

Лорд Варадар ожидал увидеть развязного менестреля, уверенного в своей неотразимости, но перед ним предстал спокойный, уверенный в себе мужчина средних лет. Он держался с достоинством, которое редко встретишь у простых эльфов при встрече с сильными мира сего. Пожалуй, в нём даже было что-то от лорда. И его поклон был лишён подобострастия. Будь сейчас война, а он рядовым воином, к концу кампании из него мог бы получиться сотник, а то и тысячник. Лорд Варадар несколько устал от молодёжи, которой окружала себя его супруга, и ровесник поневоле казался ему привлекательнее.

— Милорд, — остановившись на почтительном расстоянии, гость прижал ладонь к сердцу, — я приношу вам свою благодарность за оказанное гостеприимство!