Когда я открывала агентство, никаких роз на этой улице не было. Но потом бакалейщик, чей магазин находился в доме напротив, разорился и продал помещение Сизару Коффи, владельцу похоронного бюро. Господин Коффи в первый же месяц засадил весь газон перед своей конторой розовыми кустами. "Не хочу, чтобы моё заведение выглядело мрачно, — пояснил он во время нашей с ним единственной беседы полгода назад. — Смерть штука невесёлая, но зачем создавать вокруг неё ещё более унылую атмосферу? И поверьте, каков бы ни был ваш бизнес, клиента всегда привлекает красивое оформление". Я уж не стала говорить, что тем, кто отправляется в райские кущи, больше нет никакого дела до земных цветов. И разумеется, не стала говорить, что терпеть не могу розы. Зачем огорчать человека, который с таким энтузиазмом наводит вокруг своей конторы красоту? Мне следовало подумать, прежде чем покупать помещение под жильё и офис на улице с таким названием. Уж больно мне этот дом понравился. А то, что он на Улице Роз… Не беда, решила я, это же просто название. Старое название старой улицы, за двести лет неоднократно изменившей свой облик. Нет, просто так ничего не бывает. Не зря леди Оуэн, читавшая нам в академии курс "Философия имени", так верила в магическую силу собственных имён.

Вообще-то я люблю цветы. Все, кроме роз. У меня в офисе полтора десятка комнатных растений, и я с удовольствием за ними ухаживаю. Растения всегда действуют на меня успокаивающе. А Джоанна Рэй считает, что женщине просто необходимо возиться с землёй, и желательно без перчаток. "Когда погружаешь в неё пальцы, она заряжает тебя своей энергией и придаёт тебе сил". Думаю, она права. Когда-нибудь куплю себе земельный участок. Когда-нибудь…

Накануне я вернулась из недельной поездки в Дарт и в это утро специально пришла в офис пораньше, чтобы повозиться со своим маленьким садом. "Домашний садовник" — страшно дорогое электронное устройство для полива комнатных растений — работает исправно (правда, вместе с цветами поливает пол и подоконники), и всё равно, возвращаясь из длительных поездок, я застаю большинство цветов какими-то поникшими. Джонни говорит, что они по мне скучают. И как правило намекает, что сам он тоже начинает чахнуть, если не видит меня слишком долго. Это, конечно, шутка, но я такие шутки не люблю, поэтому сразу перевожу разговор на другую тему. Джонни Тревис отнюдь не навязчив, но его явный интерес ко мне слегка меня напрягает. С мужчинами я осторожна. Слишком много уже было случаев, когда хорошие дружеские отношения заканчивались весьма неприятной ситуацией, а иногда ещё и гневной тирадой о нечестной игре, хотя нечестная игра не в моих правилах. Терпеть не могу вводить людей в заблуждение, но иные люди сами любят заблуждаться, а потом винить в этом других. Ещё тошнотворней обвинения в мужененавистничестве. Мужчины не внушают мне отвращения, и всё же я предпочитаю видеть в них друзей и деловых партнёров, не более того. Самое смешное, что чаще всего мужчины пристают ко мне, когда принимают меня за парня. "Дорогая, ты хороша на любой вкус", — любит повторять моя бывшая, Эллен Хирт. Теперь она в Бингеме. Открыла школу боевых искусств и, кажется, процветает. Едва ли не все тамплиеры[1], выходя в отставку, открывают школы боевых искусств. Это, конечно, не значит, что ничего другого мы не знаем и не умеем. Просто большая часть того, что мы знаем и умеем, не входит в систему общедоступного образования. Здесь, в Деламаре[2], "боевых" школ пруд пруди, потому идею открыть ещё одну я отмела сразу, как только задумалась о собственном деле. К тому же в последнее время в крупных городах подобные школы стали открывать и урмиане. И молодёжь всё чаще и чаще предпочитает их боевые искусства нашим, рыцарским. Молодёжь всегда тянется к новому, что вполне естественно, и редко задумывается о том, всегда ли новое лучше старого. "Главное — не превратиться раньше времени в старую ворчунью", — поддела меня Эллен во время нашего последнего разговора. Да уж, в тридцать два года рановато. Но иногда я действительно чувствую себя старой. Возможно, это хранители времени мстят мне за бесцеремонное вторжение в их владения. Эллен вполне счастлива в Бингеме, где прошли её детство и юность. Она всегда по нему скучала. Я же сроду не испытывала ностальгии по своему Саммертауну. Мне больше нравится в столице. К тому же в крупном городе проще затеряться. Я не то чтобы прячусь, но с моим даром лучше не светиться. Я и в отставку-то раньше времени ушла из-за него. Храм ценит талантливых агентов, но не доверяет тем, чьи таланты не поддаются контролю. Однако боюсь я не столько Храма, сколько… Знать бы ещё, как это назвать. То, что иногда преследует меня. Точнее, не иногда, а тогда, когда я вмешиваюсь в ход событий, нарушая некую предопределённость. Я в общем-то стараюсь её не нарушать, но порой, занимаясь поисками, забываю об этом. Поиски, расследование — чертовски увлекательная игра, лучше секса. Впрочем, в последние годы я предпочитаю заменять его какой угодно игрой. Есть мнение, что отношения, которые начинаются с секса, никогда не переходят в настоящую любовь. Не знаю, как насчёт настоящей любви (внятного определения таковой ещё никто не дал), но два моих достаточно продолжительных и значимых для меня романа начались с секса. А закончились… Конец в обоих случаях был грустный, но если первый случай можно назвать испытанием, которое делает тебя сильнее, то после второй истории я так толком и не склеила осколки того, что когда-то было моим сердцем. Оно, конечно, работает, исправно гоняя кровь по моим жилам, но больше я его ничем грузить не хочу. Я знаю, почему Эллен ушла. И благодарна ей за то, что расстались мы мирно. До сих пор тягостно вспоминать разрыв с Алисией, все эти истерики и упрёки в бездушии. А ведь я её сразу предупредила, что не хочу серьёзных отношений. Со мной можно встречаться, но не надо предлагать что-то большее, поскольку самой мне нечего дать, а паразитировать на чьих-то чувствах я не хочу.

Клеродендрон поднял поникшие листья уже через десять минут после того, как я его полила.

— Не прикидывайся, Клер. Земля и так была влажная.

Он, естественно, ничего не ответил, но я знаю — звук моего голоса ему приятен. Цветы действительно любят, когда с ними разговаривают, я это чувствую. Мой дар предполагает чувствительность к разным видам тонкой материи. Время, наверное, самая тонкая из них… Может, унести клеродендрон к себе в квартиру? Она этажом выше, почти что над моей конторой… Нет, плохая идея. В своих жилых апартаментах я бываю реже, чем здесь, да и окна там на север выходят, а ему нужен солнечный свет.

"Привет, Терри, — раздался весёлый голос Джонни, едва я нажала на своём офисном коммуникаторе кнопку "Сообщения". — Игрушку твою починил, занесу во вторник. Вчера видел Сью. Она тут проездом и собиралась к тебе наведаться. Я соврал, что ты ещё не скоро вернёшься. Надеюсь, я поступил правильно?"

Ещё бы! Джонни просто молодец. Из него бы получился отличный секретарь, на что он и сам неоднократно намекал. В конце концов это не помешало бы ему, сидя здесь в моё отсутствие, возиться со всякой техникой, которую ему сдают в ремонт. Но боюсь, тогда бы тут вместо одной конторы были две, клиентов бы прибавилось, а вместе с тем прибавилось бы и разговоров об агентстве "Лилит". Мне это ни к чему. То есть мне, конечно, нужны клиенты, и агентство у меня легальное, но я предпочитаю не слишком бросаться в глаза. Сыскных агентств много, а те, кому нужно именно моё и только моё, рекламу ему не делают. Храм нынче ко многому относится терпимо — к атеизму, к нетрадиционной медицине и даже к нетрадиционной сексуальной ориентации. К чему он по-прежнему нетерпим, так это к нетрадиционным методам расследования — тем, которые предполагают выход за грань. Храм с самого момента своего возникновения предостерегает людей от вторжения в мир духов. Путешествие во времени — нечто иное, но Храм порицает и это. Любой выход за пределы нашей реальности — нарушение непреложных законов бытия. Человек не вправе вмешиваться в прошлое, как не вправе тревожить мёртвых и призывать потусторонние силы, чьё проникновение в мир людей чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Большинство моих клиентов понятия не имеют, каким образом я оказываю им услуги, а те, кто знает или догадывается, не будут звонить об этом на каждом углу. Тогда ведь и их могут призвать к ответу.