Пока Святослав Иванович говорил, по привычке расхаживая по комнате, Василий Васильевич сидел на промявшемся диване и мастерил из бумаги кораблик. С тех пор, как пришёл Храмовников, их уже штук пять выстроилось. Учитель физики — худощавый высокий человек с длинным узким лицом и светлыми, зачёсанными назад волосами. Когда он встаёт, то головой почти касается притолоки. Руки у него большие, мозолистые. Многие физические приборы в школе Василий Васильевич сделал вместе с ребятами.

На полу, застланном домоткаными половиками — учитель физики снимал комнату у одинокой старухи, — раскрытые чемоданы. Дверцы старинного резного шкафа распахнуты. На плечиках — белые рубашки, костюм. Чувствовалось, что человек собирается в дорогу. За этим занятием и застал его Храмовников.

Когда на подоконнике выстроились в ряд, как семь слоников, семь корабликов мал-мала меньше, Святослав Иванович закончил свою горячую речь в защиту леса.

Василий Васильевич поднял на него глаза — а были они у него удивительно синего цвета и придавали немолодому лицу мальчишеский вид. И сам-то учитель физики напоминал сейчас провинившегося школьника.

Скомкав очередной недоделанный кораблик, он бросил его на стол, где тоже были разложены разные мужские вещи — пара галстуков, носки, электрическая бритва, — и выпрямился во весь свой гигантский рост. И хотя он сразу стал на две или три головы выше старичка, вид у него все равно был виноватый.

— Дорогой Святослав Иванович, — густым голосом сказал Василий Васильевич, — вот что я сейчас сделаю: снова уберу вещи в чемоданы и позвоню на станцию, чтобы мой билет немедленно продали. Никуда я не поеду. Мой отпуск подождёт… А начнём мы вот с чего: сейчас же соберем ребят и по душам поговорим. Если сумеем их увлечь — они горы свернут. У меня давно возникла идея организовать школьное лесничество. Я ещё зимой завёл с ребятами разговор об этом, когда жгли сучья после валки леса. Да, ребята каждый год заготовляют для лесничества шишки…

— Как же, видел, — усмехнулся Храмовников. — Оставили после этой чудовищной операции десятки искалеченных деревьев!

— Наверное, больше всех виноват я, — честно признался Василий Васильевич. — Живём в лесу. Привыкли к зелёному богатству и не смотрим ни под ноги, ни по сторонам.

— Насчёт лесничества — это здорово придумали, — одобрил Святослав Иванович. — Пусть ребята почувствуют себя истинными хозяевами леса.

— Сами посудите, что у нас получается: отцы рубят лес, а дети должны лечить его, — заметил Василий Васильевич. — Парадокс, не так ли?..

— Не спорю, трудная задача — научить ребят бережно относиться к лесу, который вырубается у них на глазах, — сказал Храмовников. — Но мы должны сделать это. А они — понять, что мы стараемся сохранить лес не для себя, а для них. И мне кажется, такая задача нам с вами по силам. Я уже однажды беседовал с поселковыми ребятами, и они произвели на меня самое хорошее впечатление.

— Ребята должны помогать отцам, — заметил Василий Васильевич. — Вернее, делать то, что не успевают делать их отцы, а именно — восстанавливать лес, сжигать сучья, в которых развелись паразиты, уничтожать их ядохимикатами!

Василий Васильевич подошёл к столу и стал перебирать пробирки. Иногда он то одну, то другую рассматривал на свет. И синие глаза его озабоченно щурились.

— Ну что ж, будем ковать железо, пока горячо! — выпрямился во весь рост учитель физики. — Начнём операцию по спасению леса!

— А куда вы собрались в отпуск? — поинтересовался Святослав Иванович.

Василий Васильевич захлопнул чемодан и ногой задвинул его под кровать, сгрёб со стола галстуки, носки и бросил в ящик шкафа.

— Это уже не имеет значения, — улыбнулся он.

Младший Басманов ужинал, когда услышал за окном негромкий свист. Мать взглянула на него и нахмурилась.

— Поесть не дадут, — проворчала она. — Гришка небось?

Роман запихал в рот остаток творожной ватрушки и поднялся из-за стола. На одной щеке вздулся желвак. Отец прихлёбывал из большой белой кружки чай и весело поглядывал на сына. На лбу его выступили мелкие капли пота. Отец любил чай и мог выпить зараз несколько больших кружек.

— Приезжий, что живёт у Пивоварихи, к нам сегодня на делянку заявился, — стал рассказывать отец. — Говорит, что какой-то опасный вредитель может напасть на деревья. У говаривал, чудак, уничтожать его, вредителя… Это как же уничтожать-то? Как клопа — пальцем?

— Давеча вышла я цыплят кормить, гляжу — бежит старик-то по улице, руками машет и что-то бормочет, — сказала мать. — За кем бы это он, думаю, гонится? А за нашим Ромкой!

— С чего бы это? — спросил отец.

— Не видал я его, — сказал Роман.

— Где ж тебе видеть? — заметила мать. — Промчался, только пыль столбом.

Не прожевав кусок, Роман всунул ноги в сандалии и выскочил за дверь. Каково же было его удивление, когда вместо Гришки он увидел под берёзой, у самой изгороди, Майю.

— Это ты свистела? — ошарашенно спросил он.

— Извини, если не вовремя, — сказала она. — Ты ужинал?

Роман вытер губы и вдруг икнул. Смутившись, метнулся в сени и там залпом осушил одну за другой две кружки колодезной воды. Даже зубы заломило. Икота сразу прошла, но щёки всё ещё пылали.

— Меня послали за тобой, — сказала Майя.

Она произнесла это так, что можно было понять, мол, если бы не попросили, она ни за что бы не пришла.

— Я знаю, твой дедушка послал, — сказал Роман.

Девочка пожала плечами и улыбнулась.

— Если что починить, так я инструмент захвачу.

— Не понадобится.

Роман взглянул на мопед, прислонённый к забору, но Майя перехватила его взгляд и сказала:

— Это же рядом.

— Послушай, свистни ещё раз! — попросил Роман. Ему всё ещё не верилось, что это она свистнула.

— Не под окном же? — улыбнулась Майя.

Когда они отошли от дома, она вставила два пальца в рот и, глядя на него смеющимися глазами, пронзительно свистнула. Совсем как мальчишка. Роман тоже свистнул. На другом краю деревни залаяла собака.

Я громче, — с удовлетворением заметил Роман.

— Громче, громче, — усмехнулась Майя.

Кое-где на сумрачном небе зажглись первые звёзды. Прямо над лесом ярко сияла Венера. Ярче всех. Высоко над посёлком просвечивали лёгкие сизые облака. Узенький золотой серп месяца нацелился острым концом на речку Уклейку. Где-то за околицей в сгустившейся синеве играла гармошка. Девичьи голоса в лад пели. И песня была грустная.

Высокая девчонка в светлых брюках неслышно ступала рядом с Романом, и в глазах её был какой-то странный блеск. Будто они вобрали в себя частицу мягко алевшего неба. Обычно насмешливая и резкая, сейчас Майя была тихой и задумчивой.

— Вчера ночью, когда все заснули, я потихоньку встала и вышла за калитку, — сказала она. — Здесь так тихо. В городе никогда не бывает так тихо. Одна я и ночь. И лес тёмный, таинственный, так и манит к себе… Мне было страшно, но я пошла.

— В лес? — подивился Роман.

— И знаешь кого я там встретила?

— Лешего? — усмехнулся Роман.

— Ежа. И он ничуть меня не испугался. Даже не свернулся в клубок. Я просунула под него ладони — шёрстка у него мягкая-мягкая! — и принесла домой… Гектор сначала рычал на него, а сейчас ничего.

— Хочешь, я тебе лисье логово покажу? — вдруг сказал Роман, хотя за минуту до этого ему и в голову не приходило показывать заветное место девчонке.

Майя остановилась и посмотрела ему в глаза.

— Покажи, — почему-то шёпотом сказала она. — Сейчас, ладно?

— А как же дедушка?

— Да-да, он ждёт, — вспомнила Майя и отвернулась.

Навстречу им от дома бабки Пивоварихи катился белый с чёрным клубок. Это Гектор радостно встречал их.

14. Хозяева леса

Наверное, кто-нибудь из ребят нечаянно придавил пчелу, потому что просто так пчёлы на людей не бросаются. Как бы там ни было, разъярённая пчела сначала налетела на Никиту Позднякова, тот отогнал её в сторону Витальки Гладильникова, а уже тот ладонью отмахнул пчелу на Лёшку Дьякова. Его-то пчела и ужалила в скулу. Толстокожий Лёшка даже не вскрикнул. Очевидно, он сразу и не понял, в чём дело. После того как пчела ужалила, он секунду молчал, потом с отвращением сбросил её на землю и лишь после всего этого сообщил: