Андрейка пытается «заукрючить овечку» — Дулму.

Дулма тихо смеётся, поворачивает к нему разгорячённое лицо, но зачем ей подставлять голову под укрюк, ей и так хорошо.

— Катя-а, Катя-а! — яростно кричит Андрейка.

Коза, услышав хозяина, перемахнула через ограду около юрты и побежала на зов. Дулма приподняла голову, взглянув на свою любимицу Катю, и в следующее мгновение почувствовала на шее петлю.

— Попалась!.. — торжествует Андрейка.

Вот так никогда и ни в чём нельзя верить Андрейке: уж он обязательно обманет.

Дулма под охраной Андрейки подъезжает к юрте.

— А теперь ты будешь моей мамой, а я Арсеном Нимаевым.

— Не хочу быть твоей мамой! — упрямо говорит Дулма. — Хочу своей бабушкой быть.

— Ладно, — соглашается Андрейка. — Будешь тогда бабушкой Бутид.

Ему, собственно, всё равно: ведь бабушка Бутид тоже умеет варить баранину, солить её и подметать в юрте. А это-то сейчас и надо Андрейке. Пока он, Арсен Нимаев, будет кормить Рыжика, Катю и подметать хотон, бабушка сварит баранину, подметёт в юрте, помоет посуду. Потом надо отнести ягнят к овце, чтобы они пососали молока. А в общем, дела найдутся. И Андрейка с Дулмой начинают новую игру.

Андрейка превращается в Арсена Нимаева. Удивительно, до чего у него всё ладно получается! Прежде всего он начинает таскать в кошару сено. Очень трудно брать сено из копны, потому что оно слежалось. Андрейка выдёргивает его клочками, а потом охапками переносит в кормушки. Ну вот, с этим делом покончено, и Андрейка идёт к хотону. У него своя метла; он сметает ею овечий помёт в одну кучку — земля в хотоне становится гладкая, чистая. Отец за это похвалит. Тут Андрейка спохватывается: он сам сейчас и есть Арсен Нимаев, и потому хвалить его некому. Он берёт ягнят и в сопровождении Няньки уносит их к овце в кошару. Оттуда возвращается с сеном для Кати. Таким образом, вся мужская работа окончена.

Дулма тоже справилась со своими делами и стоит на пороге юрты, вытирая тряпкой мокрые руки.

— Беда хорошая трава будет нынче, Бутид! — солидно откашливаясь, говорит Арсен Нимаев — отец Андрейки.

— Откуда ты узнал это, Арсен? — тоненьким голоском, спрашивает Бутид — бабушка Дулмы.

— Хотон подметал — беда трава зелёная лезет. Рано нынче. Снег вчера большой выпал; стаял снег земля мокрая. Беда хорошо!

— Беда хорошо! — повторяет Бутид. — У тебя нынче, Арсен, всё ладно: кошару поставили, сена стоит вон сколько… Смотри, всех ягнят сохрани! Давай соревноваться будем…

— Не угнаться тебе, Бутид, за мной, — вздыхает Арсен Нимаев — отец Андрейки. — У меня ведь красный флажок… — Андрейка прерывает на полуслове, лицо его вытягивается: совсем близко он слышит знакомый шум тракторных моторов.

Так и есть: вдали показались тракторы и, что совсем было замечательно, ехал на колёсах дом.

— Поедем скорей туда! — Андрейка показал в сторону тракторов, сразу забыв, что он Арсен Нимаев. — Стереги юрту! — поспешно приказал он Няньке.

Няньке не хотелось оставаться, но делать было нечего. Покорно она легла около двери юрты.

Весело переговариваясь, ехали Андрейка и Дулма навстречу тракторам. Андрейка сразу узнал вчерашнего своего знакомого тракториста и, сорвав с себя малахай, помахал им в воздухе.

Тракторист почему-то погрозил ему пальцем и что-то, смеясь, крикнул.

Андрейка с Дулмой объехали вокруг тракторов? их было четыре. За каждым тянулся плуг. А позади домик на колёсах.

Андрейка и Дулма пристроились за ним.

— Это что? Юрта? — громко спросила Дулма, показывая на домик.

— «Юрта»! — фыркнул Андрейка. — Это вагончик, трактористы в нём спят.

Дулма мотнула головой:

— Всё равно юрта!

— Беда спорить любишь! — хмыкнул Андрейка.

— Юрта, — стояла на своём Дулма.

Андрейка не выдержал и зло крикнул:

— А ты, любимая, беда много понимаешь!

Дулма хлестнула Саврасуху и, круто дёрнув повод, поскакала в сторону от тракторов.

Вот уж эта Дулма! Теперь ни за что не вернётся. Да она и не нужна сейчас Андрейке. Хмуро насупив широкие брови, едет он за вагончиком; глаза его — узкие щёлочки, губы сжаты и не хотят говорить. Он, пожалуй, сейчас сердитее, чем сам Арсен Нимаев.

Вдруг тракторы останавливаются. Андрейка подъезжает к знакомому трактористу; тот широко улыбается, показывая целый ряд металлических зубов. Андрейка ещё вчера заметил эти красивые и крепкие зубы. Вот бы ему такие! Ими можно всё, что хочешь, перекусить… Андрейка украдкой ощупывает незаметно два своих верхних зуба: шатаются, вот-вот выпадут. Тут же он решает, что не будет ждать, пока вырастут новые, а поедет в больницу и вставит себе стальные. Ого, с такими зубами он не станет разговаривать с Дулмой, а оскалит их, как Нянька! Живо напугается Дулма и не будет уже больше спорить.

Тракторы выстраиваются в ряд, моторы глохнут.

Знакомый тракторист спрашивает Андрейку:

— А куда парнишка делся, который с тобой ехал?

— Это не парнишка! — смеётся Андрейка.

— Значит, девчонка?

— Ага, — кивает Андрейка, и красная кисточка на его малахае весело рассыпается во все стороны.

— Так куда же она делась?

— В свою юрту уехала! — Андрейка махнул рукой и снова рассердился.

— Ты пошто сердитый? — рассмеялся теперь тракторист.

— Не, я так, — смутился Андрейка.

— Что ж ты бросил меня вчера? Трактор, можно сказать, на «Победу» променял.

Укор этот был справедлив, Андрейке даже нечего было ответить.

— Мы завтра вот эту землю будем пахать.

— Эту? — насторожился Андрейка. Он оглянулся и узнал то место, где вчера был с председателем колхоза.

— Конечно, эту. А потом здесь пшеницу посеем. Здорово она на целине вырастет!

— А где целина? — решился наконец спросить Андрейка.

— Вот целина! — Тракторист обвёл вокруг рукой.

— Это же Пронькин лог… А я вчера здесь был.

— Ах, ты уже, оказывается, был здесь? — притворно удивился тракторист. — Значит, готовил нам фронт работ?

Андрейка не знал, что такое «фронт работ», но всё же сказал:

— Ага. Шибко Миша вёз.

— Тогда другое дело. Пожалуй, приму в свою бригаду. Будешь на моём тракторе пахать, но уговор дороже денег: на работу выходить рано, чуть солнышко покажется.

Уж об этом Андрейку не надо предупреждать! завтра он будет здесь раньше всех.

Тракторист весело подмигнул и снова показал свои крепкие, стальные зубы.

Бывают же на свете хорошие люди! Не то что Дулма…

Первая борозда

Тракториста зовут дядей Костей Суворовым, Оказывается, он бригадир тракторного отряда, и, кроме того, о нём почему-то говорят: «Наш знаменитый полководец», «Старшой велел сделать».

Назавтра Андрейка приехал к тракторам до света. Рыжика он оставил у вагончика и пошёл туда, где слышались голоса людей и шум моторов.

— А вот и Андрей! — приветливо сказал дядя Костя. — Я, брат, думал, что ты проспишь… А собаку зачем привёл?

— Это Нянька, — сказал Андрей. — Шибко умная собака.

— Нянька? — засмеялся дядя Костя. — Хорошее имя!

— Хорошее! — обрадовался Андрейка.

— Отведи её к вагончику. Она умеет караулить?

— Хорошо караулит! — подтвердил Андрейка.

Пока Андрейка отводил Няньку к вагончику, три трактора ушли, а один остался. Около него стоял дядя Костя и смотрел в степь.

— Так вот, друг Андрей, — сказал он и положил руку на плечо Андрейке. — Сейчас я тебе про наш трактор объясню. Ты буквы не знаешь?.. Жалко! А то бы прочитал. Вот тут написано «ЧТЗ». Это, брат, значит — Челябинский тракторный завод. Но я тебе по секрету скажу, что я зову его «Черепанов Тимофей Захарович». Это был у меня во время войны командир танка. Фашисты его убили. Самый лучший друг мой был. Вот я и зову свой трактор «Тимоша». И ты так зови. Это, брат, сильный трактор! Видишь, плуг какой тянет? Пять лемехов. А если бы не целина, то свободно бы и десять потянул. Но здесь земля тяжёлая, никогда не паханная. Силы-то на неё много надо. Понял?