Лучшего столичного лекаря я так и не успела рассмотреть. Только обильно расшитый рукав синей мантии, взметнувшийся, как павлиний хвост, и жестко царапнувший щеку. Руки и ноги ослабели, скованные заклинанием, глаза закрылись. Невнятные голоса гудели надо мной, как шмели в клевере. Медом пахло.

— Уже все! А ты боялась. Давай-ка выпей… — чашка ткнулась мне в губы. Горькое, точно настоянное на полыни, зелье никак не получалось проглотить.

— Тьфу! Гадость! Уберите!

— Боудикка, — Манул осторожно убрал волосы у меня с лица. — Ты будешь это пить. И все образуется. Лекарь сказал, ты просто не умеешь контролировать вновь обретенную силу.

— Вы рассказали ему о Сердце?

— Нет, конечно, нет! — успокоил меня Анаид. — Но он и так догадался. Он же лучший.

— Непись.

Я пометалась головой по подушке.

— Фервор…

Мне вовсе не хотелось, чтобы посторонний дворф узнал об артефакте. Но Робин поняла неправильно.

— Он улетел. Но обещал вернуться! Милый, милый… — возгласила она насмешливо. — Кстати, оплатил нам эти апартаменты. На неделю.

— Зачем?

— Затем, что тебе неделю нельзя ни с кем драться, чтобы восстановиться окончательно.

— Я тут с тоски помру!

— Не помрешь. Это же столица.

— Ты не представляешь, как тут красиво, — затараторила Робин. — Какие магазины! И мастерские! И мирные ежедневки!

— Только зелья не забывай пить, — строго сказал Манул.

Комната, в которой мы находились, была большая, почти квадратная, с низким потолком. Стены до половины в дубовых панелях, а выше синие шелковые шпалеры уходят под потолочный карниз. Кровать королевского размера отъела у спальни чуть не половину. Перины, пышные подушки, стеганое одеяло. Деревянные резные спинки с лебедями. Тоже дуб.

На натертом полу с пятнами солнца вязаные половички. Мраморный камин с посудой на полке. Шелест невидимых часов. Полузадернутые шторы на окнах. Обалдеть.

— Хозяин нам горячей воды обещал. Пойду проверю, — Робин сорвалась с табурета.

— Резко не вставай. Голова закружится, — придержал меня за плечи лесовей. — После обеда по комнате походишь аккуратненько.

Мне захотелось запустить в него вазой, лучше ночной. Ненавижу, когда мной командуют. Ненавижу быть слабой. Ненавижу все!

— Боудикка, ты чего?

— Не желаю… здесь валяться! — рявкнула я. И резко села в постели.

— Отвернитесь! Где моя одежда?

— Отдали в починку и постирать, — примиряюще отозвался Анаид.

Я решительно прошагала к окну и дернула на себя бархатную штору. Завернулась в нее и увидела глаза входящего Фервора, бледно-голубые, совершенно круглые, в обрамлении рыжих ресничек. Еще бы, штора легла неровно, оставляя на виду бедро и грудь, едва прикрытую полоской бюстгальтера. Еще и стринги в средневековье!.. А синее мне шло.

Фервор испуганно потупился:

— А я тебе сапожки принес.

***

— По-моему, они в тебя влюбились, — заметил Сашка. — Мы сидели на обычном месте под липой. Мне хотелось запустить в друга стаканчиком, но бумага плохо летает, да и кофе было жаль. Заодно хотелось выдать ему за всех сексапильных красоток в бронелифчиках, к черту исказивших в людях представление об историчности. Пояснить, что окажись такая в реальном средневековье, ее живо очистят от пары предметов, изображающих доспехи, и поставят на хор, а потом продадут в бордель — и это еще не худший вариант. Но я лишь коротко рявкнула:

— Глупости!

— Почему? Ты же сама говорила, что человек в сети без чешуи, без шелухи из дорогих игрушек навроде часов, машины и топазовых запонок. И тогда проявляется суть: если умный — то умный, если гад, то сволочь и козел. И сколько аватарой ни прикрывайся, все равно вылезет нутро. Вон как с тем «танкистом», что ограбил банк. В игре блестящий стратег, а в реале этого не заметили, на чем и погорели…

Я игнорировала «танкиста».

— Ну, допустим, передружимся мы здесь, ну, созвонимся по скайпу… а потом окажется один с пивным брюхом, а второй прыщавый ботан закомплексованный пятнадцати лет. И носки у него воняют.

— У нас все строго 18+! — возмутился Сашка. — И вообще, они ровно так же рискуют нарваться на косоглазую уродину.

— Ну, спасибо! — я все-таки запустила в него стаканчиком, потому что кофе уже был выпит.

— Пойми ты простую вещь! Вся прелесть этих отношений — в игре. Где мы проживаем еще одну жизнь, и неважно, что у кого-то двойка в школе, а у кого-то выводок внуков. Тут выходит насыщенней и лучше, тут человек может быть самим собой и… если лезть в его личную жизнь, то только все испортишь. Флирт, влюбленность. Но серьезные отношения не должны возникнуть. То есть, они и так серьезные, но по-другому. Ну пойми… я в игру отрываться хожу, а если затевать что-то большее, то весь кайф игры нивелируется. Будет тот же реал, тока вид сбоку. Нет… не могу объяснить. Ощущения… ощущательные.

— Может, ты и права, — бросая стаканчик в урну, сказал друг.

— Я здесь не совсем я. То есть, совсем не я. Могу проявить лучшее, что во мне заложено. Страх смерти, страх быть неправильно понятой здесь не мешает. Не так сильно мешает. Игра все-таки.

— И потом находятся такие вежливые сволочи, что выносят неписей целый городок.

— Потому что не знают, что еще тут можно делать.

— По дурости — еще ладно, — Сашка кивнул. — А если от вседозволенности? Смотри, дома примерный семьянин. Жена и начальство затуркали, голову боится поднять, зато здесь царь и бог и издевается над беззащитными.

— Синдром Чикатило, — я тоже покивала. — Терпеть таких не могу. Раз в игре убил такой вот банкира, и вся зона сутки ждала, пока тот отреспаунится. Ну не сволочь ли?

— Ага, последняя, — согласился Сашка. — Ну, мы традиционно сделали стражу вне уровня, чтобы таких придурков окорачивать и квесты не херились. Я бы их вообще в игру не пускал, но заранее не определишь.

— Кстати! Совсем ты мне голову заморочил, — заворчала я. — Мне что, теперь точно неделю не драться из-за этого осколка? Тут вы явно перебрали.

— Ну, во-первых, неделя игровая, — стал отбиваться друг, — реальной короче. А во-вторых, да, мы подумаем, чтобы отдых сократить дня на три. А в-третьих, ты что же, не найдешь, чем без боя заняться? Делай мирные ежедневки (ну вот, и он туда же!), да хоть профу прокачай.

— Ага! Сдался мне этот гемор!

— Тогда просто гуляй и смотри, столица же! Есть на что.

— Посещать выставки, концерты и музеи?

— В храм зайди, — намекнул Сашка.

Ну, в храм так в храм. Сапожки еще…