- Уходим! - рявкнул Максим Юле, вышиб ногой фанеру, закрывающую окно, выбросил мешок, второй, третий. - Прыгай!

Девушка попыталась встать. На самом деле попыталась. Не смогла. Максим подхватил ее на руки, выпрыгнул в ночь.

Шестеро, четверо с автоматами, двое - с топорами на длинной ручке.

- Не договоримся? - криво улыбнулся Максим. - Забирайте все, отпустите нас.

- Все и так наше, - грубо ответил мужчина, лет под сорок. Никто из шестерых не был моложе. Все болели третьей степенью - опухшие красные глаза, дрожащие руки, нетвердая стойка на ногах. Похоже, боялись убивать - ведь шел еще только третий день.

- Послушайте, я оборонялся, - Максим знал, что никто не поверит. Тем более обидно - ведь правда же. - Не я начал перестрелку. Я хотел спасти крупье, не успел.

- Ну-ну, - хмыкнул старик с автоматом. Сплюнул. Темным. Кровью. - Пой-пой.

- Это правда, - тихо сказала Юля. Максим все еще держал ее на руках - боялся спровоцировать стрельбу. Уставал он все больше - перед глазами уже заплясали лихие чертики-пятна.

- Так с тобой еще и баба? - протянул мужчина лет под сорок. Юлю он принимал за еще один мешок. Забавно. Только стоять с такой ношей хоть и приятно, но слишком тяжело.

- Пускай их, - вздохнул второй старик, с топором. - Все одно все помрем. Зачем грех на душу брать? Тем более, если он в самом деле отстреливался?

Максим не понял, кого он уговаривал - остальную пятерку или себя. А потом свалился. Люди дернулись. Не выстрелили. И на том спасибо.

- Что в мешках? - спросил мужчина лет под сорок.

- Посмотрите, - предложила Юля. Максим сжал зубы. Зачем им знать, что там?

Голову, что ли, найти хотят? Сказать ничего не смог - дыхание восстанавливалось очень медленно. Он задыхался. К тому же начался кашель.

- Значит так, - проговорил мужчина лет под сорок. - Один мешок еды мы вам оставим, не звери мы, в конце концов, остальное забираем. И чтоб через пятнадцать минут вас здесь не было. Ясно?

Максим застонал, шумно вдохнул после закончившегося приступа. Пятнадцать минут.

Хоть бы на ноги подняться. Интересно, а кого же он тогда пристрелил под дверью, если никто из этой шестерки?

С треском вылетела еще одна фанера из окна. Шестеро, подхватив добычу, бросились врассыпную. Они бы могли убежать - если бы стреляющих было меньше. Или если бы у них была степень поменьше и не дрожали от слабости ноги. Или если бы стрелявшие не были разозлены мародерством и убийствами. А так - стрелявшие жаждали мести, и месть совершили.

- Лежи? - выдохнул Максим. - Тихо? Накрой? мешок?

Стрелявшие высыпали на улицу. Дюжина мужчин с оружием, следом десятка полтора женщин, десяток детей. Мужчины сразу набросились на убитых, собирая оружие, пиная тела, забирая мешки. Максима с Юлей нашли дети.

- Дядя! Дядя! - закричал новоиспеченный Павлик Морозов, тыча пальчиком в Максима.

- С тетей!

Наверное, Максим бы его убил - если бы хватило сил. Если бы Юля не прижала руку к земле.

Позвали мужчин. Громко. С визгом.

- Подъем, - велели автоматчики. - Быстро.

Юля встала легче, помогла Максиму, бледному, спазматически покашливающему.

- Кто такие? - говорил один, лет тридцати, в пальто, стоящий чуть впереди остальных.

Максим закашлялся. Юля крепче прижала его к себе, стараясь удержать.

- Кто, спрашиваю! - рявкнул главный. Поперхнулся, прижал руку к груди, пытаясь унять боль. Смачно сплюнул. Тихо пообещал. - Стрелять буду?

- Отпустите нас, - попросила Юля. Максим безнадежно поднял голову, осмотрел собравшихся, общину "Казино", дольше держать голову не смог и снова уставился в землю под ногами, когда-то бывшую газоном.

- Дяде плохо? - подошла ближе вовремя не остановленная девочка. - Дядя кхе-кхе?

- Оставь, Шурик, - попросила какая-то женщина. - За что их-то?

- А это не они там? - зло спросил Шурик. Догадливый мужик.

- Это ж эти, - удивился парень из общины, оглянувшись на расстрелянную шестерку.

В голосе ясно звучало "Если в казино стреляли не те, то за что же мы тогда тех-то?" Остальные тоже задумались.

- Ладно, уходите, - решил положить конец колебаниям Шурик. - И не попадайте больше под руку. Ясно?

- Спасибо, - слабо ответила Юля.

- Может, в общину их? - предложила та же женщина. - Смотри, ведь помрут тут, как собаки.

Шурик молчал. Ждал, что скажут остальные. Остальные решили, что свое пузо дороже доброты. Никто женщину не поддержал.

- Да что вы за люди! - возмутилась женщина. - Ведь всем плохо!

- Нам тоже нехорошо, - буркнул пожилой. - У нас не красный крест.

- Дяде кранты? - спросила девочка у Максима.

- Что-то вроде, - неожиданно улыбнулся Максим.

- И тете кранты? - не отставала девочка.

- Пойдем! - резко позвала сердобольная женщина. - Отстань от людей!

- А когда будет утро? - продолжала тараторить малышка.

- Скоро, - пообещала Юля. Максим, опираясь на девушку, опустился на землю.

Холодную. Юля присела рядом.

- Я по солнышку соскучилась, - пожаловалась малышка. - Почему его все нет и нет?

- Спит оно, - говорила Юля. - Устало солнышко, отдохнет и вернется.

- Правда-правда? - обрадовалась малышка.

Максим взглянул на сердобольную женщину. Плачущую. Община уже ушла, остались только эти двое. Мать?

- А когда мама вернется? - неожиданно спросила малышка. Юля вздрогнула.

- Вместе с солнышком, - пообещала девушка чуть севшим голосом. - Обязательно вернется. Как тебя зовут?

- Надя, - важно представилась девочка. - А у вас покушать есть?

- Пошли, Надя, - сердито позвала женщина. - Дома поедим.

- А если у тети кушать нечего? - захлопала глазенками девочка.

- Есть у нас, есть, - быстро ответила Юля. - Иди домой, Надя. Там теплее, замерзнешь еще тут, заболеешь. А зачем тебе болеть?