Марк вздрогнул, мгновенно проснувшись.

— Что случилось, Джульетта? Тебе нехорошо? — тревожно спросил он.

— Я захотела пить, — сказала она, жадно глотая спасительную влагу. Она приподнялась на локте. — Ты провел здесь всю ночь?

— Я не хотел оставлять тебя. Никогда еще не видел человека, который был бы настолько болен, — сказал он, беспокойно глядя на Джульетту. Он протянул руку и потрогал ее лоб. — Теперь ты совсем холодная. Это невероятно, пару часов назад ты вся горела! И сыпь начинает исчезать.

— Я же тебе сказала, что это недолго продлится, — сказала она, сладко зевнув.

— Если тебе стало так плохо от одного запаха креветок, то что случилось бы, съешь ты все, бестолковая женщина? — грубовато отругал ее Марк. Под жесткой щетиной, затенявшей всю нижнюю часть его лица, было видно, что он все еще бледен от напряжения бессонной ночи и беспокойства за нее. — Ты могла умереть! — сказал он дрогнувшим голосом.

Джульетта покаянно улыбнулась, согретая его гневом, понимая, что он сильно за нее испугался.

— С тех пор как креветки перестали входить в мой рацион, мне не приходило в голову думать о них. — Она не была полностью с ним откровенна, но, конечно же, не собиралась рассказывать Марку настоящую причину, по которой она забыла о своей аллергии!

Марк потянулся, провел рукой по своей заросшей щеке и поморщился. «Он, должно быть, ужасно устал», — подумала Джульетта; маленький бамбуковый стул из спального гарнитура не предназначен для того, чтобы мужчины подобного телосложения спали на нем.

— Как ты теперь себя чувствуешь?

Она осторожно сбросила простыни, чтобы посмотреть на свою кожу.

— Я больше не хочу умирать, — спокойно сказала она, — но я чувствую, что эта аллергия меня изнурила, а сыпь зудит и чешется просто ужасно!

— Доктор оставил мазь, которая, кажется, действует довольно эффективно. Помажешься?

— Да, пожалуйста, — благодарно сказала Джульетта, взяв маленький пузырек мази. Помазав лицо и руки, она почувствовала, как лекарство немедленно стало действовать. Но тут она обнаружила, что сыпь покрыла ее тело и в тех местах, которые не были видны под тенниской. — Ты вчера меня мазал?

— Да, — сказал Марк.

— Везде? — обеспокоено спросила она.

— Везде, — подтвердил он. Глаза его смеялись. — Но я обещаю тебе, дорогая, что, хотя ласкать тебя везде остается моей пылкой мечтой, вчерашняя ночь была не самым подходящим моментом для ее осуществления! Ты напоминала омара и к тому же была в бессознательном состоянии! Я не буду снова предлагать тебе свои услуги; теперь, когда твоя кожа приобрела нормальный оттенок, я вряд ли смогу сохранить бесстрастность! — Он широко зевнул и встал. — Если не возражаешь, то, раз уж ты на пути к выздоровлению, я пойду и посплю в своей собственной кровати. Этот стул чертовски неудобен! И тебе сейчас лучше всего отдохнуть.

— Да, — сказала Джульетта, откидываясь на подушки. Она сонно посмотрела на него. — Спасибо, Марк.

Его взгляд смягчился, и он, наклонившись, поцеловал ее в лоб.

— Я должен признаться, что планировал не так провести эту ночь! — усмехнувшись, сказал он.

Джульетта чувствовала теплое прикосновение его губ, пока опять не заснула. Она проснулась через несколько часов и несколько минут лежала, смакуя тот факт, что она уже совсем здорова. Джульетта подняла руки, и они были своего обычного бледно-фарфорового цвета. Казалось, отвратительная красная сыпь была лишь плодом ее воображения. Но это было не так, об этом свидетельствовала тенниска Марка, надетая на нее.

Джульетта рывком села, совершенно отчетливо вспомнив, как Марк раздевал ее, и все остальные услуги, которые он ей оказывал. Теперь она, должно быть, полностью выздоровела, раз ее беспокоит то, что Марк видел ее без одежды! Ей не хотелось больше спать, и, встав с постели, она направилась в гостиную, надеясь найти там что-нибудь почитать. Она замерла, когда открыла дверь. В комнате были высокие потолки, стоял старинный камин, облицованный изразцами, огромные окна выходили на балкон с видом на гавань Абердин, сверкающую яркими красками. Богатый восточный ковер покрывал паркетный пол, прекрасные картины индийских и китайских живописцев смотрели на нее со стен. Красные с золотом лакированные стулья были расставлены около черного комода, который служил кофейным столиком; уютная софа в западном стиле, покрытая яркими подушками, стояла около одной из стен.

Обстановка этой комнаты совершенно отличалась от стиля, принятого в Гонконге, которому были присущи холодные тона, чтобы компенсировать жару. «Комната обстав лена великолепно», — подумала Джульетта, заметив во всем присутствие вещей, которые, должно быть, Марк собрал, путешествия по Дальнему Востоку. Она увидела книжный шкаф рядом с письменным столом из черного дерева, заваленным бумагами. Джульетта начала изучать корешки книг, когда у нее за спиной раздался неумолимый голос, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности.

— Что ты делаешь здесь, почему не в постели?

Она потеряла равновесие и упала на кипу беспорядочно разбросанных бумаг у себя за спиной, разбросав ноги, как молодая кобыла. Марк с взъерошенными волосами в коротком красном с золотом шелковом халате, под которым, как Джульетта догадалась, ничего не было, смотрел на нее из дверного проема своей спальни.

— Я ищу книгу, — запинаясь, произнесла она.

Марк заботливо оглядел ее.

— Выглядишь гораздо лучше, — согласился он. Его глаза задержались на ее красивых стройных ногах, которые были полностью на виду.

Джульетта поднялась быстро, как только могла, сообразив, что тенниска сильно задралась вверх и что она больше уже не представляет собой зрелище, которое гарантировало ей пресечение всяких непристойных желаний со стороны мужского пола.

— Могу я принять душ? Я чувствую себя ужасно грязной, — быстро сказала она.

— Ты не упадешь в обморок или еще что-нибудь в этом роде? — подозрительно спросил он.

Она покачала головой.

— Шампунь и новая зубная щетка в шкафчике, бери все, что тебе нужно, — сказал он, все еще не в состоянии оторвать от нее глаз; что-то в них заставило ее почувствовать себя магнитом, неудержимо и медленно притягивающимся к нему.

С большим трудом она стряхнула с себя это наваждение и быстро сбежала в ванную. Это было таким блаженством — стоять под струей теплой воды, которая смывала с ее кожи липкую мазь. Она стояла под душем, пока Марк не постучал в дверь, крикнув:

— Ты там еще жива?

— Уже иду, — поспешно ответила она, завернув волосы в полотенце и обернув вокруг себя другое.

Он стоял в коридоре, словно не веря, что она справится сама, одетый в неприлично короткие старенькие шорты, переделанные из джинсов, в рубашку с короткими рукавами и шлепанцы.

— Я принес тебе рубашку, она довольно большая, зато чистая. Твоя кожа еще слишком нежна для платья.

Слова благодарности застыли на ее губах, когда она встретила взгляд его ярко-синих глаз. Они стояли так в тишине, их широко открытые глаза были прикованы друг к другу, пока Марк, отвернувшись, не сказал хрипло:

— Иди оденься. Хочешь кофе?

— Да, пожалуйста, — тихо прошептала Джульетта и, спасаясь бегством в своей комнате, плотно закрыла за собой дверь. Что с ней происходит? Она все еще чувствовала легкое головокружение; в какое-то мгновение она могла поклясться, что Марк собирался сдернуть с нее полотенце, и она не была уверена, что остановила бы его.

Она резко села на кровать, ее тело трепетало при одной мысли, что его загорелые пальцы коснутся ее белой кожи. Она очень страдала от мысли, что у Марка было много женщин, призналась она себе. Ей пришлось напомнить себе, что Марк обладал притягательным очарованием, которое он бессознательно использовал при общении с каждой женщиной, хотя Джульетта поймала себя на мысли, что ей хочется, чтобы его внимание было обращено только на нее. Она снова в него влюбилась. Может, уже слишком поздно бороться с этим?

Ей понадобилось удивительно много времени, чтобы расчесать свои мокрые волосы дрожащими пальцами. Она собиралась заплести их в косу, но после нескольких неудачных попыток бросила эту затею. Рубашка Марка была ей ужасно велика, но, она чувствовала волнующую близость к нему, надев ее, словно он поставил на ней знак, свидетельствующий о том, что Джульетта принадлежит ему.