Так шло время.
Что скрывать — Занудин порядочно устал за несколько лет скитаний, чувствовал себя опустошенным. Забыл, от чего убегал — а значит, и сил бежать оставалось все меньше. Вот он, момент, когда человек понимает, что «цель», «дух», «стержень», «скрытое знание чего-то грандиозного», все эти неосязаемые, но громкие и волнующие словеса — все это не про него. Никакой не особенный. Хилая, дрожащая, потерявшая веру тень человеческая. Самоистязатель и бродяга…
Бродяга?! Он, Занудин… тонкий, ранимый, такой «домашний», далекий от суеты?..
Не-ве-ро-ят-но. Какая странная, какая коварная ирония!
* * *
Поджав ноги и скрючившись точно внутриутробный плод, Занудин немигающим взглядом уперся в безукоризненно белый потолок «ковчеговской» комнаты. На глаза наворачивались слезы. Он ничего не мог с этим поделать — даже не совсем ясно представлял причину такого расклеенного состояния. И когда он плакал-то в последний раз? Вечность тому назад…
«Ну все, хватит, прекращай», — Занудин тяжело поднялся с постели и, испуганно «провалившись» левой ступней в пол (нога попросту затекла, и как обычно бывает, он не сразу сообразил что случилось), с уязвленной миной поковылял умываться.
Пока находился в ванной, слышал, как в коридоре хлопали и запирались двери, различил удаляющиеся шаги не одной пары торопливых ног. Чтобы вконец избавиться от хандры, как минимум следовало отвлечься, чем-то занять себя. И только ради этого он искусственно возбудил в себе интерес к происходящему. Приведя лицо и измявшуюся одежду в порядок, Занудин вышел из номера.
Снаружи было пустынно и мрачно. Источник шума перекочевал в другую часть дома. Занудин не спеша двинулся по коридору. Подойдя к лестнице, сбегающей в холл, он услышал голоса людей, доносившиеся снизу. Потоптавшись некоторое время в нерешительности на месте, порывисто опустился на четвереньки и подполз к ребру стены. Занудин не хотел выдавать своего присутствия, хоть и понимал, что впадает в ребячество. По-жирафьи вытянув шею, осторожно приблизил лицо к самым крайним прутьям лестничных перил. Теперь, оставаясь незамеченным, Занудин мог преспокойно обозревать весь нижний этаж.
За столом в полном составе собрались «ковчеговские» обитатели: начиная с Поэта и заканчивая несносными Джесси и Факки. Во главе стола восседал старик Ной. За спиной хозяина «Ковчега», застыв по стойке «смирно» с половником через плечо, стоял Даун (видимо, сам с собой играл в караульные). Стол накрыт не был — значит, это не ужин и не вечернее чаепитие. Летучка?.. Ну и что тут особенного, в конце концов… «Ковчеговцы» не первый день живут вместе под одной крышей и время от времени, что вполне естественно, обсуждают скопившиеся бытовые и общественные вопросы. Занудин хотел убраться восвояси, но, подумав, все-таки задержался.
Кто был курящим — курили. Остальные ерзали на своих местах, не зная куда девать руки. Слово держал Ной, и мимика его была предельно строга. Поэт сидел, опустив лицо, массивные очки съехали на кончик носа и подрагивали. Один раз из речи дядюшки Ноя удалось ясно уловить прозвучавшее «Зануда», так и полоснувшее по навостренным ушам. Ощущение, старик устраивал разнос. Одновременно давал «ковчеговцам» какие-то инструкции. И причина всему — он, Занудин? Так ли это? Может, воображение разыгралось?.. И догадки, и сомнения одновременно забрезжили в голове.
От нахлынувшего волнения зачесался нос. Неудобство, прямо сказать, смехотворное — и все же устранить его хотелось не откладывая. Занудин отнял одну из рук от пола, но… вторая предательски поехала по скользкой ступени — и сорвалась! Не успев даже толком испугаться, Занудин кубарем покатился вниз по спиральной лестнице, тщетно пытаясь ухватиться за неуловимый вихрь перил, замелькавший перед глазами. Со всевозможными ахами и охами пересчитав не меньше полусотни прожигающих бока ступенек, Занудин так и докувыркался до самого конца лестницы, невольно устроив своим шумным и комичным появлением «обструкцию» тайному заседанию «ковчеговцев». Обитатели придорожного заведения притихли и только изумленно переглядывались.
— У-у-у-уй, — застонал Занудин, одной рукой держась за нижнюю часть спины, другой — за неровно дышащую грудь. Из глаз сыпались искры.
— С вами все в порядке? — первой подала голос Женщина.
Занудин попытался подняться на ноги, но когда у него это не получилось, глупо заулыбался и совершенно некстати подмигнул кому-то из сидящих припухшим глазом. В следующий момент Занудин потерял сознание…
Подтянув на лоб седые брови, дядюшка Ной досадливо помотал головой.
— Ну, чего?! Кто-нибудь, поднимите его к себе… да гляньте, не поломался ли бедолага.
Виртуал с Музыкантом, самые крепкие из «ковчеговцев», синхронно тронулись в сторону раскинувшего руки бесчувственного Занудина. Вслед за ними посрывались с мест советчики: за что браться, как нести…
Напустив на себя непроницаемо-задумчивый вид и не обращая внимания на начавшуюся за спиной кутерьму, дядюшка Ной подсел к камину и потянулся в карман за косячком.
— Вот так денек выдался — не заскучаешь, — пробормотал старик, вздыхая. — А то ли еще будет…
— 29 —
СОН ЗАНУДИНА
о скрытых причинах его появления в «Ковчеге» и предостережениях ангела-хранителя
— И что ты занервничал, засуетился, сопли начал пускать? Взгляни на себя со стороны, — точно малое дитя отчитывал Занудина Занудин-маленький. У постороннего наблюдателя подобная сцена вполне могла бы вызвать равно как ироническую улыбку, так и сочувствие.
— Ну, Мини-я… ладно тебе… ладно… ну… — Занудин куксился и прятал глаза.
— И себя не уважаешь, и для других — посмешище!
— Чего накинулся? Что ты от меня хочешь? Что со мной, дураком, опять не так?! — начал горько всхлипывать Занудин, чем еще больше вывел из себя ангела-хранителя, и тот даже сделал вид, будто собирается в Занудина с досады плюнуть.
Повесив голову, Занудин со всей покорностью принял бы этот плевок, но плевка, конечно, не последовало. Занудин-маленький не был извергом, а если и вел разговор на повышенных тонах, то лишь от собственного бессилия пробиться сквозь стену инфантильного упрямства, с которым очень часто в последнее время сталкивался.
— Послушай, — голос Занудина-маленького смягчился, — мне кажется, ты нужен этим людям зачем-то. Но с полной уверенностью заявить, что они хотят тебе вреда, я не могу, мгм…
— Я стал задумываться о чересчур многих вещах, а всего-то сутки как я тут! — выпалил Занудин невпопад, но накипевшее. — И это, знаешь, выбило почву у меня из-под ног, оглушило. Легкомысленность и вместе с нею готовность к любым проявлениям суровой действительности, с которыми я так долго скитался по чужим краям словно пилигрим и дальше которых не простирались мои требования к себе и чаяния, внезапно оставили меня. Больше не надо выживать. Я сбит с толку. Я как будто… пришел туда, куда должен был прийти!.. Эх…
— Да-а уж, — задумчиво потянул Занудин-маленький. — Пришел, увидел, победил. Идеальная предпосылка для того, чтобы расстелить по мягким перинам жирок, махнуть на все рукой, привязаться к месту…
Занудин резко встал и принялся наматывать круги по светлой больничной палате. Занудин-маленький исподлобья за ним наблюдал.
— Мини-я…
— Что?
— Помнишь, когда я покидал свой дом… это ведь ты внушил мне так поступить…
— Нет, это неправда.
— Ты!
— Да нет же!! Как до сих пор ты не понял: я — всего лишь рупор твоих собственных порывов! Ты боишься ответственности за принятие решений, и поэтому твой разум создал меня!
Никогда раньше Занудин-маленький так не злился. Занудин перестал ходить. Сник. Во взгляде читалась беспомощность. Он кротко вернулся на свое место, взялся за лицо руками.
— Глупо как. Зачем? За какими миражами гоняться мне в этой жизни? Куда меня понесло?!