От такого прямого вопроса Джеймс опешил. Молодая жена Джонни произвела на него впечатление карьеристки, не пожелавшей видеть на своей свадьбе такого простого бизнесмена, как он. Но, возможно, он к ней несправедлив.

— Она довольно приятная особа, — сказал Джеймс.

— Ах, боже мой! — воскликнула Тилли. — Она вам не понравилась, не так ли?

Джеймс смущенно рассмеялся.

— Ваш брат ее обожает. Остальное не имеет значения.

— Да, верно, — тоскливо улыбнулась Тилли. — Раньше он и обо мне был высокого мнения.

— И он по-прежнему вас ценит, — галантно заверил ее Джеймс.

— Правда?

— Да.

— И что же он рассказывал вам обо мне? — спросила Тилли, улыбаясь.

В памяти Джеймса возник яркий образ Джонни, такого же открытого и дружелюбного, как и его младшая сестра, чья прямота может прийтись не по нраву кое-кому из его начальства и, возможно, его сестре.

— Вам не следует придумывать ответ, который будет приятен мне, но окажется неправдой, — потребовала Тилли. — Так что же говорил обо мне мой брат?

— Он говорил, что вы хорошо относитесь к собакам и никогда не болеете.

К его удивлению, Тилли расхохоталась.

— Ну, это правда.

Удивленная бурным весельем хозяйки, Флосси подняла голову и тявкнула. Тилли и Джеймс одновременно потянулись к ней и коснулись друг друга руками. Тилли отпрянула первой. Джеймс подумал о том, как она мила, когда заливается румянцем.

— Хотите чаю?

Джеймс обвел комнату взглядом в надежде, что найдется что-нибудь покрепче. Ему сейчас не помешал бы большой стакан виски с содовой. Но, видимо, женщины в семье Уатсонов не пьют, раз ему никогда не предлагали ничего помимо чая.

— С удовольствием, — натянуто улыбнулся он.

— Хорошо, — сказала Тилли. — Можете пойти со мной, или вам придется сидеть и скучать тут в одиночестве.

Джеймс послушно проследовал за ней из гостиной в ту часть дома, которую занимала прислуга. Однако здесь было на удивление тихо, не слышно было болтовни и пения, обычных для кухни в его поместье. Джеймс расхаживал по полутемной кухне, пока Тилли кипятила на дымной плите почерневший чайник и предлагала Флосси бисквитное печенье.

На кухонных полках практически не осталось припасов, а корзина для угля была полна золы. Видимо, Уатсоны находились в более стесненных обстоятельствах, чем пытался убедить его Джонни. Или он не в курсе, в каком положении оказались его родственники?

Тилли достала жестяную банку с чаем и насыпала три ложки с горкой в подогретый чайник.

— А ты выпьешь холодные остатки. Правда, Флосси? Ни капли нашего чая не пропадет даром.

По запаху Джеймс определил, что это был низкосортный чай, но вслух ничего не сказал. Ему доставляло удовольствие оживленное щебетание Тилли, и он вдруг ощутил потребность оказывать ей покровительство. Она заслуживала лучшей участи, нежели жизнь в этом унылом месте. Джеймс подхватил поднос, настаивая на том, что сам понесет чайную посуду, и, распахнув дверь широким плечом, вернулся в гостиную, а Тилли у него за спиной рассказывала о любви Флосси к ассамскому чаю. Ставя поднос на стол, он выглянул в окно и увидел Софи, которая шла по улице со своей тетей. Еще чуть-чуть — и произойдет то, чего он так ждал. Глядя, как смеется Софи, придерживая шляпку, из-под которой ветер вырывал ее русые локоны, Джеймс ощутил острый приступ тоски.

Проследив за его взглядом, Тилли тоже увидела свою кузину. Ее настроение тут же испортилось. Ей доставляло удовольствие общество этого энергичного мужчины, которое он делил лишь с ней одной. Без посторонних он вел себя непринужденно, обнаруживая неплохое чувство юмора. Тилли постаралась не показать, что огорчена.

— А вот и они. Пойду, принесу еще две чашки.

Джеймс обернулся. Тилли на мгновение задержала на нем взгляд карих глаз — добрый, исполненный мольбы, как у преданной собаки. Вдруг мужчина осознал, что он действительно небезразличен Тилли. Во время предыдущих посещений он надеялся, что со временем между ними возникнет взаимное уважение, возможно, даже дружба. Джеймсу сразу понравился Джонни, ее брат, но Тилли, по его мнению, оставалась в тени властной сестры Моны. Так было до этого дня. Джеймс не припоминал, когда еще ему было так легко в обществе женщины. Интуиция подсказала ему, что нужно делать.

— Тилли, я пришел сюда сегодня для того… — начал он.

— Я знаю, зачем вы пришли, мистер Робсон, — сказала девушка с грустной улыбкой. — Вы ведь хотели видеть Софи, не так ли?

Его молчание продолжалось бесконечно долго. Тилли затаила дыхание, хотя и знала ответ. Ей было приятно на время притвориться, будто она может вызвать у этого мужчины интерес. Наклонившись, она заключила Флосси в объятия — собачья любовь, по крайней мере, была постоянной и безусловной.

— Вы ошибаетесь, Тилли, — строго сказал Джеймс. — Вы выйдете за меня замуж?

Вздрогнув, она подняла на него взгляд.

— Вы сказали замуж?

Словно тисками сжав ее пышные плечи, Джеймс заставил девушку выпрямиться.

— Да. Так вы согласны?

— Мистер Робсон, я думала…

— Не нужно думать, — нетерпеливо перебил ее Джеймс.

Он хотел получить ответ до того, как войдет Софи и он изменит свое намерение либо утратит решимость.

— Пожалуйста, Тилли, скажите, что станете моей женой!

— Женой? — восторженно переспросила Тилли. — Да, мистер Робсон, я буду вашей женой!

Джеймс разжал свои стальные пальцы и, обхватив ладонями ее щеки, запечатлел сочный поцелуй на пухлых губах.

— Благодарю вас, — с облегчением улыбнулся он.

Он нравится Тилли, она хочет видеть его своим мужем. Она уберегла его от риска выставить себя дураком перед Софи Логан, которая, скорее всего, решительно отвергла бы его предложение.

— Мы поженимся до моего возвращения в Индию. Вы можете приехать позже: на подготовку к путешествию понадобится какое-то время, а мне нужно привести дом в порядок. Но ничто не мешает нам пожениться прямо сейчас, правда?

— Думаю, что да, — взволнованно ответила Тилли.

Голова девушки пошла кругом от столь внезапной перемены в ее судьбе.

Они слышали, как распахнулась входная дверь и голоса Софи и тети Эми стали громче.

— Ущипните меня, — сквозь смех сказала Тилли.

— Ущипнуть? — нахмурился Джеймс.

— Чтобы я убедилась, что это не сон.

Вместо этого он схватил ее ладонь и сильно сжал ее в своей, не столько чтобы убедить Тилли, сколько для того, чтобы самому обрести решимость.

Софи рассчитывала вернуться в Эдинбург тем же путем, которым она приехала на юг, но Мона настояла, чтобы они наведались в Данбар с ночевкой, так что они направились по дороге вдоль побережья.

Предложение Джеймса Робсона явилось для всех неожиданностью. Миссис Уатсон залилась радостными слезами, но Мона восприняла новость не столь благосклонно.

— Помолвлены?! — воскликнула она, как только за Джеймсом захлопнулась дверь. — Ты почти не знаешь этого человека!

— Ты же сама беспрерывно твердишь последние два года, чтобы я нашла себе мужа, — заметила Тилли.

— Но ты можешь найти кого-нибудь получше, чем чайный плантатор! — накинулась на нее Мона. — Джонни подыщет тебе молодого офицера с прекрасными перспективами.

— Теперь в этом нет нужды, — торжествующе заявила Тилли. — Мистер Робсон успешный бизнесмен, он богат, и я никому ничем не буду обязана. Ассам, по рассказам, восхитителен: экзотические животные, матчи поло, чайные плантации…

— Ты же боишься диких зверей и ненавидишь спорт, — напомнила Мона.

— Зато я люблю чай, — сказала Тилли.

— Думаю, Тилли станет прекрасной женой чайного плантатора, — вступилась за подругу Софи. — Ее дом будет всегда открыт для гостей. Джеймсу Робсону очень повезло.

— Да, это правда, — согласилась Мона. — Мы, Уатсоны, славимся гостеприимством.

После этого она стала настаивать на том, чтобы Софи и тетя Эми остановились у них в Данбаре по пути домой.