Ожидание дождей достигло пика. Второй сбор чайного листа принес столь же бедный урожай, как и первый. Кларри руководила процессом завяливания, скручивания и ферментации чая с нарастающим тревожным чувством. Когда потемневшие листья были высушены и рассортированы, ими едва можно было заполнить пару ящиков.

Приехавший закупщик взглянул на их оранж пеко[9] и заявил, что его качество гораздо ниже, чем в предыдущие годы. Он уехал, ничего не приобретя. Кларри ускакала на вершину дальнего холма, где жил отшельник, и горько плакала там, не видя путей из тупика, в котором они оказались.

Вдруг появился свами, опираясь на длинный посох и глядя на нее слезящимися глазами. Девушка смахнула слезы и поприветствовала его, сложив перед собой ладони и склонив голову.

Он улыбнулся и тихо заговорил с ней на хинди. Кларри мало что поняла из того, что он ей сказал, но ее утешило сочувствие в его голосе. Свами опустился на корточки рядом с ней и запел. Его тонкий голос зазвенел на поляне, словно птичье пение. Когда он замолчал, они сидели в тишине, и на Кларри снизошло удивительное умиротворение. Ей не следует терять надежду, как будто говорил ей свами, у нее есть путь, и она должна идти по нему с верой в то, что все будет хорошо.

Кларри встала, собираясь уходить, и старик тоже проворно поднялся на ноги и протянул руку, благословляя ее. Она вытащила из кармана сверток с чаем и сахаром, которые всегда оставляла у входа в хижину отшельника, и вручила ему дары. Они улыбнулись друг другу с благодарностью, и Кларри направилась своим путем с сердцем, укрепленным этой встречей.

Через несколько дней она увидела первые темные тучи, скапливающиеся на горизонте.

— Дождь! — вскрикнула девушка с облегчением. — Дождь, долгожданный дождь!

Позже в тот же день небо потемнело, как в сумерки, и первые тяжелые капли забарабанили по крыше дома. Вскоре дождь налетел стеной, пропитывая влагой все на своем пути. Кларри и Олив выбежали во двор и вместе с Камалем стали кружиться в грязи, визжа и смеясь, словно дети. Джон вышел на веранду с протекающей крышей, бледный как привидение, но с улыбкой на устах. Он поднял лицо вверх, подставляя ввалившиеся щеки под сбегающие струйки воды. Широко раскинув руки, он взревел в небеса:

— Белгури!

Потом Кларри гадала, не примешались ли слезы к каплям дождя на его истощенном лице.

В последующие дни джунгли пышно зазеленели. Деревья и лианы расцвели буйством красок: рубиново-красные и пурпурные цветки, по форме напоминающие клювы попугаев, свисающие желтые соцветия и ароматные белые звездочки индийской мушмулы. Дом почти полностью скрылся в облаке цветущей жимолости и жасмина. Любимым растением Кларри была китайская роза у калитки, утром расцветающая белым, а к ночи превращающаяся в темно-красную.

На одну-две недели муссоны, несущие дожди, восстановили ее оптимизм, и Джон тоже приободрился. Но радость длилась недолго. Дожди пришли слишком поздно для образования нежных чайных почек, и все, что они теперь соберут, будет грубым и низкокачественным. Листья стали водянистыми, и их сушка превращалась в трудоемкое занятие, требующее перерасхода древесного угля. Кроме обрезки и прополки, работников почти нечем было занять. Их финансовое положение останется тяжелым как минимум до следующего года.

Слухи об их бедствиях, видимо, начали распространяться по округе, поскольку им стали приходить письма от кредиторов из Калькутты. Банк требовал возврата ссуды, портной желал погашения давней задолженности, а экспортер настаивал на расчете за ящики для чая. Джон отказался рассматривать их претензии.

— Пусть подождут, — сказал он раздраженно. — Они меня не запугают.

— Они не станут ждать вечно, — заметила Кларри. — Чем мы будем с ними рассчитываться?

На это Джону нечего было ответить. Кларри глубоко вздохнула и предложила:

— Может быть, пришло время подумать о продаже части поместья или хотя бы о сдаче дома в аренду? Думаю, общество охотников могло бы проявить заинтересованность.

Отец взглянул на нее с такой безысходностью, что она отшатнулась.

— Это наш дом, — выдавил он из себя. — Дом твоей матери. Она здесь похоронена. Как ты можешь такое предлагать?

— Да, но он перестанет быть нашим, если мы будем сидеть сложа руки! — воскликнула девушка в отчаянии.

После этого разговора Джон заперся в кабинете на три дня, отказываясь выходить. Единственным утешением для Кларри стали долгие прогулки на Принце. Только во время этих скитаний среди холмов она обретала подобие спокойствия. Кларри озирала находящиеся далеко внизу чайные плантации, и они представлялись ей такими крошечными и незначительными среди величественных гор и леса. Эти горы будут так же стоять, когда ни поместий, ни их обитателей уже не будет. Это заставляло Кларри вспоминать слова Уэсли о том, как дики и прекрасны холмы кхаси. Появлялся ли он здесь вновь, чтобы охотиться и рыбачить без ее ведома? Если да, то, зная, что его не желают видеть в Белгури, он обходил его стороной.

В такие минуты девушка позволяла себе подумать о том, чтобы пойти к Робсонам и попросить их о помощи. Хотя, конечно, она знала, что никогда не опустится так низко. Робсоны были врагами ее отца, а Уэсли — безжалостным вербовщиком, который, надо полагать, подослал своих подручных, чтобы они вытащили Рамшу из постели, избили и уволокли назад, батрачить на хозяев Оксфордского поместья.

В одну из таких поездок Кларри разглядывала гряду туч, скопившихся на севере после жаркого и сырого дня. Вспышки молний озаряли их темную массу. Северо-западный ветер гнал яростную бурю. Кларри повернула к дому, ощущая странную тревогу. Воздух стал густым и тяжелым. Тучи подтягивались все ближе, пока она ехала, подгоняя Принца. Они вздымались аркой, чья вершина была подобна готовому обрушиться нависающему гребню гигантской волны. Звуки леса вокруг нее затихли, как будто природа в ожидании затаила дыхание. Воздух стал совершенно неподвижным.

Кларри поняла, что не успеет добраться домой до начала бури. Гроза уже, наверное, была на расстоянии меньше мили и стремительно приближалась. Порывы ветра начали закручиваться вихрями и вздымать листья и пыль вокруг копыт бегущего рысью Принца. Стало стремительно холодать. Кларри, не мешкая, повернула в лес, чтобы укрыться там. Найдя огромную акацию, она завела Принца между ее выступающими корнями и сорвала несколько бамбуковых ветвей, чтобы сделать временную крышу.

В последнюю секунду девушка сжалась у земли, и тут же налетел бешеный шквал, заставивший ее задохнуться. В считанные минуты ее бамбуковое убежище было сметено и унесено ветром вместе с вырываемой с корнем молодой порослью. Оглушительный удар грома последовал за яркой вспышкой молнии. Принц в страхе тихонько заржал, но мощные сплетения корней акации защищали их, и Кларри стала успокаивать пони ласковыми словами и поглаживаниями. А затем хлынули тяжелые потоки ливня, и они пережидали его, слушая, как дождь шумит в густой листве у них над головами.

Через час дождь утих, и Кларри вышла из укрытия, промокшая, но не пострадавшая. Она вернулась на тропу. Воздух стал прохладным и свежим. Изумрудно-зеленые джунгли контрастировали с уносящимися вдаль темно-фиолетовыми грозовыми тучами. Кларри глубоко вдыхала пьянящие ароматы мокрого леса. Дурные предчувствия, не дававшие ей покоя до начала грозы, как будто смыло дождем. Девушка осторожно прокладывала путь — Принц то и дело оскальзывался на дороге, превратившейся в небольшой ручей. К тому времени, как Кларри добралась домой, уже наступили сумерки.

Дома царило смятение.

— Где ты была? — закричала Олив, бросаясь ей навстречу. — Почему тебя не было здесь, когда он приезжал? Ты что, пряталась, пока он не уедет? Отец в ужасном состоянии.

— О чем ты говоришь? Кто приезжал?

— Мисс Кларисса!

Подбежал Камаль, неся ей линялый зонт, хотя она уже промокла до нитки.

— Скорее, скорее сушиться!

Он торопливо повел ее по лестнице в дом. С крыши все еще текла вода в переполненную бочку и капала с лиан на облезлую мебель.