— Снарядить паланкин?

— На хрен паланкин, чай не безногий, — буркнул я.

Сунул подмышку коробку с пистолетом и велел дворецкому идти вперед.

Как оказалось, особняк очень длинный и занимает почти всю вершину холма. Сразу за ним начиналась необжитая низина с густой, похожей на крапиву травой. А вот на следующем холме уже стояло чье‑то поместье.

Местность тут вообще была холмистая и напоминала Новую Зеландию. На горизонте пояс белоснежных горных вершин. У подножья высокие и крутые, как древние курганы, холмы. Потом уже рельеф сглаживался, но ровных плоских мест я так и не увидел.

Вся эта красота поросла ковром зеленых трав. Кое — где виднелись пролески и кустарники, особенно там, где не селились люди. Особого колорита добавляли пасмурная погода и накрапывающий дождик. Обожаю такие погоду и природу. Все мечтаю вырваться из душного города, но в моей обычной жизни, скорее всего, мечта не осуществима.

Здесь же полноценно наслаждаться пейзажами я не мог. Не по душе мне концлагеря, ну никак не по душе. А все эти плантации иначе и не назовешь.

— Господин, выписка, — Ромэль достал из сумки бумажку и протянул мне.

Развернул, просмотрел. На счету пять с половиной тысяч золотых. Интересно, это много или мало? Хрен знает, что тут можно купить за одну монетку. Кстати, на документе я наконец‑то прочитал свою фамилию — Авелин.

— А глаз?

— Купил самый лучший, какой нашел. Вот чек.

Десять золотых за протез из натурального высокогорного хрусталя ручной работы? Хм, выходит, денег у меня более чем достаточно. Стоит потратить их с пользой, пока не загнулся.

Дальше шли молча. Спустились в низину, добрались до больших тюков соломы, выстроенных в ряд. На каждом красной краской были нарисованы круги разных размеров. Большие внизу, маленькие на уровне моей головы.

Я вручил коробку дворецкому, хлопнул по тюку и сказал:

— Представь, что это Калас. Начинай дуэль.

Ромэль достал пистолет и отмерил двадцать шагов от цели. По идее, противник тоже будет двигаться, поэтому надо будет пройти вдвое меньшее расстояние.

Эльф по — военному развернулся на каблуке, спрятал левую руку за спиной, а правую согнул в локте. Пистолет теперь целился в облака.

— Секундант дает команду: к барьеру, — произнес слуга.

— А стреляют сразу оба или по очереди?

— Сразу оба.

— Ага. Ну, тебе повезло — тюк вряд ли ответит, — попытался пошутить я.

До поединка оставались почти сутки, но стремно было уже сейчас. Знаете, я несколько раз ходил на «стрелки» и «пошли выйдем», но тогда все заканчивалось банальным мордобоем. А тут пистолеты, бляха — муха. Даже если ранят — мало не покажется. А ведь и убить могут. Кто знает, насколько хорошо стреляет Калас.

Я мог бы спросить у Ромэля, он‑то наверняка в курсе. Но не стал, чтобы не пугаться еще больше. Меньше знаешь — крепче спишь. Да и пистолет держишь тоже.

Дворецкий опустил руку, прицелился и спустил крючок. Из ствола вырвалось облачко синеватого дыма и медленно опустилось на траву. Выстрел был едва слышным — не громче хлопушки. В самом маленьком кружке появилась дырочка. Пуля смяла и обуглила края соломы, так что отверстие отлично просматривалось и с двадцати шагов.

— В яблочко, — похвалил я. — Ну‑ка, дай сюда.

Я перезарядил пистолет и встал рядом с Ромэлем. Прицелился, выстрелил. Руку слабо дернуло — отдача вообще никакая, но чертово облачко закрывало обзор. Пришлось обходить. Так, куда там я попал? В большом круге ничего. В среднем тоже. В малом только след Ромэля. А где же мой? Ох ты ж блин, в соседнем тюку. Да уж, снайпер я тот еще.

Я потратил все патроны из коробки, и лишь последним попал в свою солому.

— Есть еще?

Дворецкий кивнул:

— В погребе целый бочонок.

— Отлично. Неси все сюда. И передай, чтобы притащили жратвы и попить. Я тут надолго.

Я взобрался на тюк и повертел пистолет в руках. Охренеть, блин. Второй день в новом мире — и уже успел вляпаться в дуэль. Таким макаром я тут долго не проживу. Впрочем, я и так не жилец, так что терять особо нечего. Буду считать это увлекательным аттракционом с полным погружением. Где еще, черт возьми, мне выпадет возможность стреляться с недругом? Ну, метро и травматы не в счет, вы же понимаете.

Ромэль вернулся вместе с Триэль. Девушка принесла пахнущую сдобой корзинку и кувшин воды.

— Как щека? — спросил я, слезши с тюка.

— Спасибо, хозяин, почти не болит. Могу я идти?

— Нет, не можешь. Останешься и будешь подавать мне патроны. А ты иди, дальше сам справлюсь.

Ромэль кивнул и зашагал прочь, сметая полами плаща утреннюю росу.

Я подошел к Триэль и бережно приподнял ее подбородок. Эльфийка не двигалась, но старательно отводила глаза. На пораненной щеке висела широкая рыжая прядь. Свободной рукой я заправил ее за длинное ухо. Случайно коснулся пальцем кончика, заставив рабыню ойкнуть и слегка покраснеть.

Добрый доктор смазал кожу какой‑то фиолетовой мазью. Наверное, вытяжкой из слюли. Хотелось верить, что он все сделал правильно и шрама не останется. Такое милое личико он совсем не украсит.

— Ничего, до свадьбы заживет, — с улыбкой ляпнул я и тут же прикусил язык.

Действительно, какая у рабыни может быть свадьба. Ушастые в этом мире бесправнее скота. Коров (или кто тут вместо них) по крайней мере разводят, а эльфов тупо сживают со свету. Фашисты хреновы.

— Хозяин, я могу обратиться?

— Когда захочешь. Можешь уже не задавать этот глупый вопрос.

Триэль потупила взор. Тонкие пальчики с маленькими перламутровыми ноготками вцепились в ручку корзины.

— Ну?

— Вам не стоило вступаться за меня.

— Стоило. Калас — паршивый урод. Распустил руки в чужом доме.

— Я считаю, что царапина на щеке вовсе не повод для дуэли. Ведь господин Калас не убил меня и не искалечил. Я могу продолжать полноценно трудиться.

Я невесело усмехнулся и провел рукой по своим волосам. Если вспомнить нашу историю, то рабы считались не более чем имуществом. И за его порчу полагалась компенсация. Здесь все то же самое. Если раб жив и может работать, то и претензии предъявлять бессмысленно.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Неважно. Что в корзине?

— Ох, сейчас…

Триэль расстелила на земле покрывало и выложила на него сверток с какой‑то сдобой. Румяные пирожки с заплетенными в косички краями.

— Ваши любимые булочки с творогом и медом.

Я похлопал себя по пузу. Неудивительно, что любимые.

Эльфийка спрятала промасленную бумагу в корзину и отошла. Руки за спиной, глаза в пол, стоит не дышит.

— Садись рядом.

Триэль послушно опустилась на колени и села на пятки. Я протянул ей булку, взял и себе. Откусил небольшой кусочек и отложил в сторонку.

— Невкусно? — с испугом произнесла рабыня.

— Вкусно. Очень. Просто не могу есть. Завтра мне предстоит убить человека. Или погибнуть самому.

Девушка решила не развивать эту тему. Принялась с жадностью поглощать булочку. От сдобы не осталось и следа за считанные секунды. Несмотря на явный голод, Триэль не позволила себе просить еще или жалостливо пялиться на покрывало.

— Ешь сколько захочешь, — сказал я, засовывая патрон в казенник. — Чем вас обычно кормят?

— Эльфийским супом.

— И какой рецепт?

— Шелуха саро, шкурки овощей, свежая трава.

Я матюгнулся и сплюнул под ноги. Злость закипела внутри, решил спустить пар на тюках. С первого же выстрела угодил в центр самого большого круга. Так вот в чем секрет! Надо просто напрячь все мышцы и застыть. С такого расстояния отдача практически не влияет на точность. Главное, чтобы пистолет не ходил в руке при спуске. Крючок идет довольно туго и шатает оружие посильней отдачи.

Ну держись, Калас.

Я упражнялся до вечера. Солнце почти скрылось за горизонтом, когда Триэль сообщила, что бочонок пуст. Я разрядил пистолет и спрятал последний снаряд в карман. На рассвете пригодится.

— Я буду молиться за вас всю ночь, — сказала Триэль, когда мы подходили к поместью.