— Мадам, вы готовы? Сейчас принесут горячую воду.

В комнату зашли слуги с высокими эмалированными кувшинами, наполнили ванну теплой водой.

В тот вечер Арчи объявил за ужином:

— Милые дамы, в ближайшие два дня я должен отправиться в Равалпинди, а потом в Дели. Что будет после Дели — не знаю. Вероятно, нас отправят на восток. Мы должны решить ряд транспортных проблем, иначе наши войска не смогут передвигаться по стране.

Миртл положила вилку и нож на тарелку.

— Так скоро? — спокойно спросила она.

Обе женщины прекрасно понимали, что спрашивать у Арчи о войсках и о том, куда они движутся, бесполезно.

— Мне позвонили сегодня днем. Мой отпуск закончился. Нам и так посчастливилось продлить отдых, понимаешь?

— Да, разумеется, — согласилась Миртл. Она отпила немного воды из фужера. Маджид беззвучно материализовался из тени и наполнил ее бокал из хрустального кувшина. — Мы с Нерис останемся здесь на несколько недель. Думаю, ехать в Дели слишком рано. Так хлопотно открывать зимний дом только для меня! Как ты считаешь?

Миртл не высказала и малой толики того, что хотела сказать. Она строго придерживалась правила: не озвучивать никаких жалоб по поводу работы мужа. Но Миртл боялась ехать на юг, в зимний дом МакМиннов. Слишком тоскливо выглядели пустынные комнаты огромного особняка без мужа, без друзей. На сей раз (ни Миртл, ни Нерис не сомневались в этом) Арчи надолго покинет дом.

— Думаю, это хороший план, — согласился Арчи.

Нерис сидела с опущенной головой и старалась не смотреть ни на Арчи, ни на Миртл. Сейчас между супругами произошло что-то не очень понятное и не очень хорошее. Нерис быстро покончила с ужином, извинилась и, сославшись на необходимость написать несколько писем, оставила супругов наедине.

***

Портной работал в крошечной лавке между первым и вторым мостом, переброшенными через Джелум. Вчера Арчи уехал из Шринагара, и Нерис изо всех сил старалась быть хорошей компаньонкой для Миртл. Она с трудом справлялась с поставленной задачей, поскольку только что получила письмо от Эвана, в котором он сообщал, что дела миссии задерживают его в Каргиле и он не сможет приехать в Шринагар до конца октября. Настроение испортилось, она почувствовала себя еще хуже, чем в Лехе. Неужели он не хотел увидеться с ней? Почему работа для него всегда на первом месте? Как бы то ни было, она не поддалась хандре, не осталась лежать на веранде в «Эдемских садах», а отправилась с Миртл за покупками.

Едва завидев клиенток, портной вскочил со своего стула за прилавком, усадил дам в кресла и начал быстро доставать с полок рулоны ткани.

— Шелк, мадам. Самый лучший.

Водопад из светло-зеленой ткани хлынул на колени Нерис.

— Туссор, лен, хлопок.

Серебристая, розовая, фиолетовая, серая и белоснежно-белая ткани. Нерис никогда не видела такого богатства. Она осторожно провела рукой по мягким складкам. Ей действительно нужна была новая одежда, может, не такая прекрасная, как у миссис Конвей-Фриборн, но гардероб давно требовал обновления. У Нерис даже было немного денег, которые она могла потратить на себя, — несколько сотен фунтов осталось от наследства, которое она получила от дедушки и бабушки. Нерис долго не решалась начать тратить их, все надеялась, что когда-то сможет купить дом для них с Эваном или пожертвовать на хорошее дело (правда, в последнее время мысли о благотворительности все реже посещали Нерис). Но, может быть, сейчас как раз то время, когда можно потратить немного на себя?

— Твид, — уверенно сказала Миртл, отодвигая летние ткани. — Нерис, тебе понадобится фирен.

— Что это такое?

— Длинное кашмирское пальто с широкими рукавами. Теплое, практичное. Очень удобно зимой. Холода не за горами.

Вернулся портной с тяжелыми мотками плотной ткани. Он развернул несколько образцов, и они втроем принялись выбирать, сравнивая толщину и качество плетения. Фаворитами были тонкая шерсть нежно-фиолетового цвета и зеленый твид с ярко-красными полосами. Однако Нерис в конце концов выбрала серо-голубой твид (цвет напоминал туман над озером) и долго не могла определиться с фасоном платья. Затем портной снял все необходимые мерки и записал их в блокнот с черной обложкой и желтыми страницами, тонкими, как шелуха репчатого лука. На тяжелом латунном подносе принесли самовар и все необходимое для чаепития. К чаю был свежий хлеб, который доставили прямо из печи местной пекарни, расположенной в дюжине ярдов от дома.

Весь процесс занял не больше двух часов, и Миртл сказала, что они справились очень быстро с таким важным делом.

— Через семь дней будет готово, мем-сагиб, — пообещал портной.

День плавно переходит в вечер. Нерис и Миртл наконец выбрались из ателье. Засунув руки в карманы юбки, Миртл окинула взглядом узкую улочку. Ее темные волосы немного отросли и теперь красиво обрамляли миловидное лицо. Неизменная помада алела на пухлых губах. Нерис подумала: «Красивая и смелая».

— Сейчас половина пятого. Нужно идти в Перевязочный клуб, — заявила Миртл. — Веселья там точно не будет, но, может, ты захочешь составить мне компанию? Мы выпьем по чашке чаю с булочкой. Хотя булочек может и не быть в связи с продуктовыми ограничениями.

На самом деле организация, созданная женами военных и гражданских, называлась «Поддержка военных поставок». Добровольцы сидели за длинными столами, сортировали и упаковывали бинты для отправки на фронт. Нерис представила дам из клуба, занятых подобной работой, отравляющих воздух вокруг себя омерзительными сплетнями. Быть там не хотелось совершенно, к тому же улицы старого города выглядели очень заманчиво.

— Может, в следующий раз. Я бы хотела прогуляться.

Миртл с удивлением посмотрела на нее.

— Прогуляться? Здесь? Может, лучше отправиться на шикаре в Сады Шалимара?

— Если загуляюсь, приеду домой на тонга, — улыбнулась Нерис.

Миртл ушла в клуб, а Нерис решила посмотреть на местные пекарни, которые затерялись среди лотков и магазинчиков. Пекарня представляла собой яму, вырытую в земле, в которой пекарь сидел на корточках перед глиняной печью, под которой горел костер. Пекарь наклонился вперед и подул на красные угли. Нерис стояла достаточно далеко, но жар от печи все равно лизнул ей губы и лоб. Великолепный кашмирский хлеб, который так поразил ее днем, выпекался прямо на стенках печи. К пекарне подошли три мусульманки. Вспотевший от жара пекарь встал в полный рост и продал им несколько свежих румяных лепешек, сняв их с самого верха печи. Нерис не была голодна, но перед ароматом свежеиспеченного хлеба с кунжутом устоять было невозможно. Она купила лепешку и съела ее по дороге к берегу реки, которая виднелась в конце улицы. Она прошла мимо магазинов, торгующих разнообразным скарбом. В одном продавали алюминиевые кастрюли и чайники, в другом — нитки и веревки (тут были и тончайшие шелковые нити, намотанные на деревянные пирамидки, и мотки толстенных канатов), в третьем — растительное масло, рис и дрова, которые использовали также в качестве противовеса на примитивных весах. Мужчина вел под уздцы осла с огромной вязанкой дров на спине.

Подойдя к каналу, Нерис посмотрела вначале налево, потом направо. Лабиринт каналов, соединяющий маленькие озера и реки, в Шринагаре был гораздо обширнее, чем паутина пыльных улиц. Поверхность воды покрывала зеленая тина. Там, где проходили лодки, оставался черный маслянистый след и становилась видна толща воды.

Шикар было очень много. На одних были установлены навесы, чтобы защитить пассажиров от случайных взглядов прохожих, другие были под завязку загружены зеленью, собранной на плавучих огородах. На берегах кипела жизнь. Женщины мыли посуду и стирали одежду, отбивая ее о гладкие камни. Дети голышом плескались в воде, а рядом девушка вылила в воду ведро помоев. Жалкий, худой козел, расставив ноги-тростинки, стоял возле забора. Куры копались в мусоре, который толстым слоем покрывал ступеньки, ведущие к реке. На пароме с невысокой оградой под присмотром мальчика-пастуха перевозили стадо овец. Паромщик тянул за канат, переброшенный через канал, и тем самым приводил паром в движение. Как только край парома уткнулся в противоположный берег, овцы гурьбой высыпали на него и потрусили вниз по улице в сторону старого города. Высокие деревянные дома нависали над каналом. Окна на верхних этажах были распахнуты настежь, легкий бриз раскачивал шторы.