Надев платье, которое подарила мне Китаянка Салли, а также теплую накидку с капюшоном и красивую шляпку, которые она мне одолжила, я оставила все свои старые наряды Хелен. Как и Салли, меня мало заботили слова Блу. Я уходила из этого места, с его вонью и заботами. Мы дошли до угла Честер-стрит и Роупер-стрит и принялись ждать. Китаянка Салли без конца поправляла волосы, развязывала и завязывала ленты шляпки и приглаживала платье.

— Линни, когда увидишь Льюиса, протяни ему руку, — наставляла меня она. — Он скажет, что ему очень приятно с тобой познакомиться, а ты должна ответить: «Нет, что вы, сэр, это мне очень приятно». Он может поцеловать тебе руку. Позволь ему это сделать, а затем скажи: «Ну что вы, благодарю вас, сэр».

Она посмотрела на меня.

— Если ты не произведешь на него должного впечатления, у меня будут неприятности. Так что, если не знаешь, как поступить или что сказать, лучше не делай и не говори ничего. Наблюдай за мной.

Слова Салли сыпались как горох. Я вдруг разволновалась, опасаясь, что от меня могут потребовать слишком многого. Я уже давно такого не испытывала и поняла, что привыкла к ровному и беззаботному течению жизни на Парадайз-стрит.

Через некоторое время возле нас остановился красивый двухколесный экипаж, запряженный парой пегих лошадей. Его дверь открылась, и оттуда показался мужчина. Слушая рассказы Салли, я представляла, что у Льюиса куда более внушительная внешность. И я была уверена, что он значительно моложе. Я удивилась, увидев невысокого мужчину с невыразительным лицом. Ему было по меньшей мере тридцать лет, возле его рта уже появились глубокие морщины. У Льюиса было довольно хилое сложение, длинные темные волосы и желтовато-карие глаза с длинными ресницами. Он чем-то походил на итальянца, но особого впечатления не производил. Пройдя мимо этого человека на улице, я не обратила бы на него никакого внимания. Впрочем, такая внешность, наверное, была идеальной для карманника, работающего в гуще толпы. Ему незачем было выделяться.

Льюис склонился над протянутой рукой Китаянки Салли, и она хихикнула — раньше я никогда такого от нее не слышала. Затем он повернулся ко мне, оценивающе окинув взглядом с головы до ног.

— Это мисс Линни Гау, — представила меня Китаянка Салли. — Та самая девушка, о которой я передавала тебе несколько слов с Грязным Джо. Что ты о ней думаешь? Она тебе подойдет?

Я расправила плечи.

Льюис продолжал меня изучать. Где-то через полминуты он кивнул, и тогда, помня наставления Салли, я протянула ему руку. Льюис взглянул на нее, взял в свою и поднес к губам, хотя так и не дотронулся ими до перчатки.

— Как приятно с вами познакомиться, — сказал он, склонившись над моей рукой, но при этом не прекращая изучать меня из-под длинных ресниц.

— Сэр, я уверена, что это большая честь для меня, — ответила я с улыбкой, надеясь, что выгляжу очень мило.

Льюис словно нехотя выпустил мою руку.

— Мисс Синг уже предупредила вас о моих условиях?

Я облизнула губы.

— Ну, всего в нескольких словах. Но я занимаюсь этой профессией чуть ли не с детства и…

Он шагнул ближе, и я заметила сеточку сосудов у него на носу.

— Я сам забираю все, что вы заработаете. Вы принимаете клиентов, которых я привожу, и никогда им не отказываете. Может случиться так, что вам придется развлекать большое количество клиентов с еще одной девушкой, в одно и то же время. Вы все поняли?

— Большое количество? Вы имеете в виду нескольких клиентов одновременно?

— Слушай, Сэл, она похожа на перепуганного кролика, — сказал Льюис, поворачиваясь к Салли.

— Она справится. Я введу ее в курс дела, — ответила та, словно меня здесь и не было.

Перепуганный кролик? Я сдернула с плеч шерстяную накидку, которую одолжила мне Салли, потому что неожиданно мне стало жарко.

— Я вас правильно поняла? Вы сказали, что я не увижу заработанных денег?

— У тебя будет своя комната и одежда — хорошая одежда, такая, как у Салли. Деньги тебе просто не понадобятся. Тебе будут приносить еду. И еще ты не должна будешь выходить одна на улицу, только со мной.

Я сглотнула. Этот человек чем-то напомнил мне Рэма Манта, и его стремление контролировать каждый мой шаг мне не понравилось. Что же я делаю? Я ведь потеряю свободу, которую только недавно почувствовала. Я представила себе, каково это — быть пленницей, закрытой на замок, дверь в комнату которой будут открывать, только чтобы впустить туда мужчину, а затем снова закроют. А что, если этот мужчина окажется извращенцем или захочет причинить мне боль, а рядом не будет никого, чтобы защитить меня, и я даже не смогу убежать? Я отступила назад.

— Думаю, мне это не подходит, — произнесла я.

Льюис взглянул на Китаянку Салли, затем они вместе посмотрели на меня.

— Что ты хочешь этим сказать? — раздраженно спросил он.

Я сняла шляпку и вручила ее вместе с накидкой Салли.

— Если хочешь, можешь зайти ко мне и забрать свое платье, — сказала я ей. — Я не желаю становиться собственностью ни одного мужчины на свете.

— Ты с ума сошла? Разве ты не понимаешь? На Парадайз-стрит всем наплевать на тебя. Им безразлично, жива ты или умерла. Там ты всего лишь еще одна уличная девка, у которой нет ничего, ради чего стоило бы жить.

Голос Салли становился все резче и неприятнее. Она подошла ко мне, схватила за руку и сердито встряхнула, словно терьер крысу. Моя шкатулка упала на брусчатку, и послышался звон разбитого стекла.

— Не ставь меня в глупое положение, Линни!

Я подняла шкатулку и прижала ее к груди, отступая от Салли подальше.

— Там я хотя бы работаю на себя, сама принимаю решения и выбираю клиентов. Я ем, что хочу и когда хочу. Я могу рассчитывать на Блу. Я делаю то, что считаю нужным. Может, тебя эта жизнь с ним, — я кивнула в сторону Льюиса, — и устраивает, как и все остальное, Салли, но для меня ты мало чем отличаешься от птички в клетке.

— Ну и ладно, — сказала Салли, взяв Льюиса под руку. — Можешь оставаться на улице. Можешь оставаться и гнить тут заживо. И прежде чем ты это поймешь, ты уже будешь всего лишь затасканной старой шлюхой, которая готова отдаться любому за кружку пива.

Льюис, не обращая на меня внимания, помог Салли сесть в экипаж. Дверца захлопнулась, и экипаж тронулся. Я продолжала стоять на месте, размышляя о том, от чего только что отказалась, и о том, к чему мне придется возвращаться. Было ли это решение правильным? Китаянка Салли была права, говоря, что никому нет дела до того, жива я или умерла.

Ноги и пальцы на руках онемели от холода, спина болела от долгого стояния в одном положении. Наконец я услышала веселый свист фонарщика. Фонари зажигались один за другим, и улицу залил слабый, обманчивый свет. Я решила, что делать дальше.

Возвращаясь на Джек-стрит, я вспомнила о разбившемся зеркальце и представила себе, как понимающе подмигнет мне Блу, увидев, что я появляюсь из-за угла.

Жизнь продолжалась. Зима сменялась весной, весна — летом, а лето — осенью. Мне исполнилось шестнадцать лет, затем семнадцать. Клиенты сменяли один другого, словно времена года. Я повзрослела, и желание оставить эту жизнь стало еще сильнее.

Его руки пахли рыбой. Он выдавал себя за джентльмена и был одет в дорогое черное шерстяное пальто и цилиндр, но по мерзкому запаху, въевшемуся в его толстые пальцы, я догадалась, что он всего лишь торговец рыбой, взявший платье напрокат. «Что ж, значит, мы оба притворяемся», — подумала я, пока мы с ним направлялись в ближайший переулок.

Усталыми заученными движениями я отрабатывала свое время. Была вторая половина октября. Прошло уже больше трех лет с тех пор, как я начала работать на Блу: в августе мне исполнилось семнадцать. Мне уже не нравилось проводить время с остальными девушками, как раньше, и даже чтение больше не приносило радости. Мне вечно не хватало времени и уединенности, и страсть, которую я раньше испытывала, держа в руках красивые книги, читая их и оценивая мастерство автора, исчезла без следа.