— Да, действительно, — согласилась я, понятия не имея, о каких обстоятельствах шла речь, и молясь про себя, чтобы Фейт не углублялась в их обсуждение.

Прежде чем я успела перевести разговор на другую тему, она продолжила:

— Да, вы ведь недавно пережили тяжелую утрату. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — прошептала я.

— А какой была последняя профессия вашего отца, мисс Смолпис? — неожиданно спросила Фейт.

На секунду воцарилось молчание.

— Пожалуйста, если я могу звать вас Фейт, тогда, может, и вас не затруднит называть меня Линни? — сказала я.

Я тянула время. Я не могла поверить, что забыла придумать профессию для своего предполагаемого отца и что Шейкер никогда не упоминал о роде занятий своего дядюшки.

— Он… — Я вспоминала конторы и магазины, мимо которых мы проходили по пути в библиотеку, улицу Сил-стрит, на которой была только вчера, и магазины Рашворта, Дрейпера и Сигера. Их владельцы занимались производством и продажей фортепьяно и органов. — Он владел магазином музыкальных инструментов, — закончила я.

— О, — Фейт открыла сумочку. — Это кое о чем мне напомнило. Моя мать часто устраивает музыкальные вечера. Мы были бы очень рады, если бы вы пришли к нам. Мы ждем вас в следующий четверг, — продолжала она, протягивая пригласительный билет. — Вы, должно быть, редко бываете в обществе, учитывая то, что вы весь день проводите здесь, среди книг, и к тому же живете в Эвертоне с мистером Смолписом, который не спешит представлять вас обществу. Понять не могу, почему он не хочет взять пример со своей матери и держаться в самой гуще событий?

Стараясь сохранять невозмутимость, я взяла у нее билет.

— Не забудьте, в следующий четверг, — повторила Фейт. — И обязательно приведите с собой вашего опекуна. Селина очень удивится, увидев мистера Смолписа. Не могу дождаться этого дня, чтобы посмотреть на выражение ее лица.

Я пробормотала что-то себе под нос. Несмотря на то что простодушное приглашение Фейт меня обрадовало, мне было трудно поддерживать с ней разговор. Необходимо было взвешивать каждое слово, чтобы не выставить себя дурочкой. Или лгуньей, каковой я и являлась.

— Что вы думаете о лекции мистера Принсипа? — спросила Фейт.

Я расслабилась. Накануне этого вечера я провела некоторое время, изучая книгу по энтомологии, чтобы подготовиться к лекции. Теперь я чувствовала себя в безопасности.

— Некоторые из его иллюстраций просто прекрасны. Я никогда не обращала особого внимания на бабочек. — Наконец-то. Первые правдивые слова за весь вечер. — С его слов Индия показалась мне чудесной, экзотической страной, — сказала я. — Об Индии я тоже никогда раньше не задумывалась. Но судя по тому, что рассказал мистер Принсип, она великолепна.

— Он осветил только привлекательные стороны. Все-таки он художник и смотрит на мир сквозь розовые очки. В Индии происходят ужаснейшие вещи. — Фейт понизила голос до шепота. — Они поклоняются идолам, и, кроме того, на фризах в некоторых индуистских храмах изображено… Я просто не могу говорить об этом. Я слышала, что многие женщины падали в обморок, случайно увидев некоторые из статуй, — настолько они были шокированы. Друг моего брата работает юристом в Бомбее. Он приезжал домой в прошлом году, и я подслушала их с братом разговор. Конечно, мне и матери он рассказывал только очаровательные истории, но теперь я знаю, что он многое недоговаривал.

— Неужели? — произнесла я, пытаясь сдержать улыбку.

Фейт была прелестна. Ее непринужденные манеры напомнили мне о моих подругах с Парадайз-стрит. Кроме того, она не пыталась оценивать меня и не смотрела в мою сторону с подозрением. Она дала мне почувствовать, что я среди своих. И именно за это я была так ей благодарна, что будь я не Линни Смолпис, а Линни Гау, то просто обняла бы ее.

— Но несмотря на это, я иногда подумываю о поездке в Индию, — беззаботно добавила Фейт. — Вы не находите, что это было бы чудесное приключение?

— Я не знаю, — ответила я, желая услышать, что думает по этому поводу Фейт, но тут вернулась Селина в сопровождении пожилой женщины и прервала наш разговор.

Беседа превратилась в скучное обсуждение сплетен, которые мне были неинтересны, и чувство дискомфорта вернулось сразу же, как только к нам с Фейт присоединилась Селина. Я попрощалась, как только представилась такая возможность, и швейцар помог мне сесть в экипаж, который и доставил меня на Уайтфилд-лейн.

Во время короткой поездки домой у меня закружилась голова после вечера, проведенного в постоянном напряжении и страхе выдать себя. Я думала о пережитом волнении и о том, каких усилий мне стоило поддерживать разговор с Фейт.

Той ночью, задув свечу, стоявшую у кровати, я лежала в темноте и пыталась рассмотреть грубо нарисованную картину, висевшую над дубовым комодом. Вдруг я поняла, что видела гораздо более удачное исполнение на одном из рисунков мистера Принсипа. Я улыбнулась. Тадж-Махал в Агре. Мне еще столько всего предстояло узнать!

На следующей неделе мы с Шейкером отправились на музыкальный вечер к Веспри. Мне пришлось его немного поуговаривать. Шейкер вежливо предложил своей матери составить нам компанию, но она, к моей радости, отказалась. Он отлично выглядел в прекрасно сшитом костюме, видимо приберегаемом специально для таких случаев.

Вечер прошел замечательно. Мы с Шейкером сидели в гостиной дома Веспри и слушали пианино и арфу. Затем нам принесли маленькие тарелочки с выпечкой и бокалы со сладким шерри. Выпечка оказалась самой вкусной из всего, что я когда-либо пробовала. Я заметила, что Шейкер, несмотря на свою дрожь, ел и пил практически без труда. В прошлом он нервничал куда больше наедине со мной, чем сейчас, оказавшись в большой компании. Позже я смахнула крошки с лацканов его пиджака и с рубашки, украшенной изящными пуговицами из слоновой кости, и мы смешались с толпой приглашенных. Я видела, что Селина наблюдает за Шейкером, то и дело заливаясь румянцем, который очень ее красил. Занимая Шейкера разговором, чтобы убедиться, что он следует за мной, я подходила к мисс Брансвик все ближе, пока мы не столкнулись. Подозреваю, что она тоже потихоньку двигалась в нашу сторону. Сначала беседа была натянутой и неестественной, но затем Селина и Шейкер оживились и принялись обсуждать репертуар пианиста. Я оставила их и, притворившись, что изучаю семейные портреты на одной из стен гостиной, время от времени бросала на них взгляды. Отсюда Шейкер показался мне почти красивым, его длинные густые волосы блестели.

Вскоре меня нашла Фейт и познакомила с мистером Джеррадом Бэкком — я решила, что это ее жених, судя по тому, как она держала его за руку и сдержанно ему улыбалась. Затем она познакомила меня с большим количеством других людей, чьи имена я тут же забыла.

Всю дорогу домой Шейкер оживленно говорил — о музыке, о еде, о знакомых. Он почти не упоминал о Селине Брансвик, но я была рада, что он хорошо провел время.

Несколько дней спустя я случайно встретила Фейт и мистера Бэкка возле магазина на Болд-стрит. Они оба раскраснелись и казались сердитыми, словно поссорились, так что я поздоровалась и пошла своей дорогой.

В дом на Уайтфилд-лейн принесли еще одно приглашение, в котором сообщалось, что миссис Смолпис, Шейкера и меня приглашают на обед, который состоится в доме Веспри. На этот раз, к моему удивлению, миссис Смолпис согласилась пойти. Я отослала ответ, написав, что миссис Люсинда Смолпис, мистер Джефри Смолпис и мисс Линни Смолпис рады принять приглашение.

На обеде присутствовало шестнадцать человек, в том числе и Брансвики. Фейт села по правую руку от меня. Шейкер сел напротив, рядом с Селиной. Миссис Смолпис оказалась далеко от нас, рядом с невзрачной молодой женщиной, кажется миссионеркой, насколько можно было судить по ее одежде и благочестивому выражению лица.

Нам подали суп-пюре, седло барашка и индюшку под соусом с сельдереем. Среди угощений были также рубцы в белом соусе, картофель и капуста и изысканное суфле. Я беспокоилась за Шейкера, так как ему придется есть на людях, но, когда я взглянула на него, направляясь к столу, мой «кузен» мне подмигнул. Пытался ли он заверить меня в том, что справится с подобной ситуацией? Или он хотел сказать, что полностью доверяет моему умению вести себя за столом должным образом?