- В окно! – на подоконнике, готовая к прыжку, застыла кошха.

- Ты с ума сошла?! – взвыл он и прикусил язык: дверь содрогнулась от удара. – Ты меня за кота принимаешь?! Или за голубя?!

- За болтуна! – яростно прошипела Кробх Дерг, одним прыжком перелетела через всю кухню и приземлилась на плечо, впившись когтями. – Пошел!

Дверь рванулась вперед, отшвыривая Кириана, и тот, сам не понимая, что делает – как вчера! – взлетел на подоконник и замер, окидывая быстрым взором расстилавшуюся перед ним картину: крыши, карнизы, соседские балконы…

«Я сошел с ума, я сошел с ума, я сошел с ума….»

- Попался!!! – радостно взревели гости и ринулись в атаку.

С душераздирающим криком – не то «мяу!», не то «мать!» - миннезингер сиганул на крышу соседнего дома, прилепившегося этажом ниже.

«Уходит!», «Барон с нас шкуру спустит!» и «Лови гада!» прозвучали за спиной почти одновременно.

Черепица хрустнула под ногами и ладонями, встречая человека-кошха, а несколько секунд спустя брызнула осколками в разные стороны под тяжестью троих преследователей.

Но Кириан их не стал дожидаться. Несясь по самому гребню во всю несвойственную ему прыть, он уловил краем уха, как под аккомпанемент удаляющегося вопля и треска черепицы вниз по скату к водостоку понеслось массивное тело, но это лишь придало ему проворства. Пока не кончилась крыша – как уже давно подсказывала ему логика и как боялись округлившиеся как у кошки глаза. Молниеносный взгляд вниз – на грязную мостовую четырьмя этажами ниже… вправо – на крутой скат… влево – то же самое… назад – на приближающихся лакеев Найси… вперед – на дом в паре с лишком метров от него…

«А вот это точно финита…»

- Пошел!!! – кошка яростно фыркнула ему на ухо, и менестрель под истеричное мысленное «Что я делаю?!» пригнулся, напружинился, оттолкнулся – и, перелетев узкую улочку, врезался в стену противоположного дома, выбивая из груди дыхание.

Ноги его, дрожащие, как желе в землетрясение, ощутили под собой узкую опору в половину стопы, руки обняли стену, и он неистово пожалел, что не может выпускать когти как кошха – или хотя бы простая кошка.

- А теперь аккуратненько вправо, боком, не спеша, до балкона, - ровно промурлыкал с плеча голос Кробх Дерг.

- Вправо?! Боком?! – пробивая верхнее «си» и уходя в стратосферу, возопил миннезингер. – Я же свалюсь ко всем сиххё горбатым!!!

- Свалишься, если останешься, - терпеливо возразила она.

- Нет! Я буду стоять смирно! Я буду тут жить! Местные сочтут меня за блаженного и будут спускать с крыши еду!

- Не знаю, как местные, а слуги барона Ангуса уже выламывают черепицу для метания. И если попадут, то спускать будут не еду с крыши, а тебя с карниза. Ну?

- Ты меня провоцируешь! – нервно просипел бард и прислушался.

Со стороны покинутой крыши донеслось деловитое сопение и треск разрушаемой кровли.

- Не веришь – стой, а я пошла, - кошха мазнула хвостом ему по щеке. – При всех моих талантах летать я не умею.

Кириан почувствовал, как сообщница переступила по его многострадальному загривку, примериваясь к прыжку, горестно взвыл, вселяя во всех местных уверенность в том, что он не блаженный, а одержимый – и боком-боком двинулся вправо.

Там, где секунду назад была его голова, о стену разлетелась в пыль черепица. Вторая ударила между лопаток. Третья – в плечо. Четвертая царапнула щеку, запуская, похоже, функцию ускоренного перемещения и отборного красноречия. Пятая и шестая, не долетев, разбились о стену.

Заветный балкон оказался в пределах досягаемости через полминуты. Ставший странно-привычным прыжок – его и не его одновременно – перенес менестреля через ограждение и уронил на груду корзин.

Шум привлек внимание обитателей квартиры: изнутри раздались заполошные звуки и приглушенные вскрики. Кириан прищурился и, чувствуя неожиданный для себя хулиганский кураж, распахнул дверь и отдернул портьеру. Его появление встретили ошарашенными взглядами мужчина и женщина в различной степени растрепанности.

- Я так и думал, вероломная! – загробным голосом возвестил менестрель. – Ты не прекратила эти встречи! Ты обманула меня! Так пусть же то, что случится потом, ляжет на твою совесть – а я удаляюсь!

И гордой поступью прошествовав к выходу, хлопнул за собой дверью под надрывное «Не виноватая я, он сам пришел!»

Быстрее, чем моряк по трапу, он сбежал по лестнице вниз, выскочил на улицу… и остановился, словно механический солдатик, у которого кончился завод. Покачиваясь и нервно подхихикивая, он прислонился к стене дома и сполз по ней в пыль. Обхватив колени трясущимися исцарапанными руками, он уронил на них голову, вздрогнул плечами и затих.

- Куда теперь? – словно не замечая состояния своего подопечного, полюбопытствовала кошха.

- Не знаю, - глухо выдохнул в коленки бард. – Домой обратно – смысла нет…

- Значит, надо пересидеть где-нибудь, пока история не забудется или барону не надоест тебя искать.

- Где?!

- Это был риторический вопрос? – уточнила Кробх Дерг.

- Скорее, дурацкий, - угрюмо выдавил поэт.

- Это хорошо. На дурацкие вопросы, в отличие от риторических, ответы есть.

- И какие же? – язвительно поинтересовался он.

- Подумай сам. Тебе нужно укрытие, где тебя хорошо знают и помнят, но не видели с давних пор. Вдалеке от тех мест, где ты обычно обретаешься. Где-то, где твоим знакомым не придет в голову тебя искать.

Менестрель перестал дрожать и поднял голову. Лицо его просветлело:

- Так бы сразу и говорила!

Вы извратили понятие брак,

Вы растоптали мои незабудки,

Так убирайтесь, уладский дурак,

Свадьбу собачью в собачьей вам будке!

Дам я вам в глаз, а свадебный торт

Брошу вам в рожу, проклятый Морхольт!

Пред алтарем я с вами предстану,

И удавлюсь под пенье Кирьяна!

Он ей ответил: мадам, Вы гвентянка,

Рожа у вас как консервная банка,

Так уплывайте же вы спозаранку,

Бледная вы и тупая поганка.

Сказал мне отец: никогда не женись!

Вижу теперь - он советовал мудро.

Лучше уж смерть, чем видеть всю жизнь

Рядом с собой такую лахудру!

Не успел Кириан допеть, как одобрительное уханье, гогот и свист огласили общий зал старой портовой таверны. Матросы – бывшие, настоящие и будущие, а также те, кто надеялся рядом с матросами поживиться или просто мимо проходил, да не прошел, застучали тяжелыми кружками по столам, расплескивая эль и заставляя подпрыгивать тарелки, кувшины и служанок.

- Молодец, паря!

- Ну и язык у тебя!

- Так их, так их всех!

- А что – так всё и было, говорят!

- Говорят, в Уладе кур доят!

- Сам-то ты шибко умный, что ли, да?

- Да ладно тебе, пошутить нельзя!

- Таких шутников с баграми в заливе по утрам ищут…

- Я так и думал, что тебе смешно будет!

- Бард, валяй еще!

- Точно, еще, еще про них чего-нибудь забацай!

Кириан, купаясь в обожании, как рыба в маринаде, привстал, раскланялся галантно, словно перед королевскими гостями, опустился обратно на колченогий табурет перед стойкой и занес руку над струнами лютни.

- Чего почтенная публика пожелает? – картинно тряхнув волосами, вопросил он.

- Встречу Морхольта и Эссельте! – опередил всех хозяин трактира – старый приятель.

- Как скажешь, старина Джодок! - хохотнул бард, глянул на серую пушистую кошку, примостившуюся у входа на стропилах, подмигнул ей, и гибкие, но сильные пальцы лихо залетали по струнам:

Зеленою весной у самых Бриггста стен

Эссельте с кавалером встречается,

Он сделал ей поклон, она ему книксен –

Большая здесь любовь намечается.

Эссельте

Морхольту отдана

Как флейта,