— Где это ты нашел такие орешки?! — воскликнул Нильс. — Точно из лавки.

— Ну хоть и не из лавки, — сказал Мартин, — а вроде того.

Он подхватил самый крупный орешек и сдавил его клювом. Скорлупа звонко хрустнула, и на ладонь Нильса упало свежее золотистое ядрышко.

— Эти орехи дала мне из своих запасов белка Сирле, — гордо проговорил Мартин. — Я познакомился с ней в лесу. Она сидела на сосне перед дуплом и щелкала орешки для своих бельчат. А я мимо летел. Белка так удивилась, когда увидела меня, что даже выронила орешек. «Вот, — думаю, — удача! Вот повезло!» Приметил я, куда орешек упал, и скорее вниз. Белка за мной. С ветки на ветку перепрыгивает и ловко так — точно по воздуху летает. Я думал, ей орешка жалко, белки ведь народ хозяйственный. Да нет, ее просто любопытство разобрало: кто я, да откуда, да отчего у меня крылья белые? Ну, мы и разговорились. Она меня даже к себе пригласила на бельчат посмотреть. Мне хоть и трудновато среди веток летать, да неловко было отказаться. Посмотрел. А потом она меня орехами угостила и на прощанье вон еще сколько дала — едва в клюве поместились. Я даже поблагодарить ее не мог — боялся орехи растерять.

— Вот это нехорошо, — сказал Нильс, запихивая орешек в рот. — Придется мне самому ее поблагодарить.

На другое утро Нильс проснулся чуть свет. Мартин еще спал, спрятав, по гусиному обычаю, голову под крыло.

Нильс легонько шевельнул ногами, руками, повертел головой. Ничего, все как будто в порядке.

Тогда он осторожно, чтобы не разбудить Мартина, выполз из-под вороха листьев и побежал к болоту. Он выискал кочку посуше и покрепче, взобрался на нее и, став на четвереньки, заглянул в неподвижную черную воду.

Лучшего зеркала и не надо было! Из блестящей болотной жижи на него глядело его собственное лицо. И все на месте, как полагается: нос как нос, щеки как щеки, только правое ухо чуть-чуть больше левого.

Нильс встал, отряхнул мох с коленок и зашагал к лесу. Он решил непременно разыскать белку Сирле.

Во-первых, надо поблагодарить ее за угощение, а во-вторых, попросить еще орехов — про запас. И бельчат хорошо бы заодно посмотреть.

Пока Нильс добрался до опушки, небо совсем посветлело.

«Надо скорее идти, — заторопился Нильс. — А то Мартин проснется и пойдет меня искать».

Но все получилось не так, как думал Нильс. С самого начала ему не повезло.

Мартин говорил, что белка живет на сосне. А сосен в лесу очень много. Поди-ка угадай, на какой она живет!

«Спрошу кого-нибудь», — подумал Нильс, пробираясь по лесу.

Он старательно обходил каждый пень, чтобы не попасть снова в муравьиную засаду, прислушивался к каждому шороху и, чуть что, хватался за свой ножичек, готовясь отразить нападение змеи.

Он шел так осторожно, так часто оглядывался, что даже не заметил, как наткнулся на ежа. Еж принял его прямо в штыки, выставив навстречу сотню своих иголок. Нильс попятился назад и, отступив на почтительное расстояние, вежливо сказал:

— Мне нужно у вас кое-что разузнать. Не можете ли вы хотя бы на время убрать ваши колючки?

— Не могу! — буркнул еж и плотным колючим шаром покатился мимо Нильса.

— Ну что ж! — сказал Нильс. — Найдется кто-нибудь посговорчивей.

И только он сделал несколько шагов, как откуда-то сверху на него посыпался настоящий град: кусочки сухой коры, хворостинки, шишки. Одна шишка просвистела у самого его носа, другая ударила по макушке. Нильс почесал голову, отряхнул мусор и с опаской поглядел вверх.

Прямо над его головой на широколапой ели сидела остроносая длиннохвостая сорока и старательно сбивала клювом черную шишку. Пока Нильс разглядывал сороку и придумывал, как бы с ней заговорить, сорока справилась со своей работой, и шишка стукнула Нильса по лбу.

— Чудно! Прекрасно! Прямо в цель! Прямо в цель! — затараторила сорока и шумно захлопала крыльями, прыгая по ветке.

— По-моему, вы не очень-то удачно выбрали цель, — сердито сказал Нильс, потирая лоб.

— Чем же плохая цель? Очень хорошая цель. А ну-ка постойте здесь минутку, я еще с той ветки попробую. — И сорока вспорхнула на ветку повыше.

— Кстати, как вас зовут? Чтобы я знала, в кого целюсь! — крикнула она сверху.

— Зовут-то меня Нильсом. Только, право, вам не стоит трудиться. Я и так знаю, что вы попадете. Лучше скажите, где тут живет белка Сирле. Мне она очень нужна.

— Белка Сирле? Вам нужна белка Сирле? О, мы с ней старые друзья! Я с удовольствием вас провожу до самой ее сосны. Это недалеко. Идите за мной следом. Куда я — туда и вы. Куда я — туда и вы. Прямо к ней и придете.

С этими словами она перепорхнула на клен, с клена перелетела на ель, потом на осину, потом опять на клен, потом снова на ель…

Нильс метался за ней туда и сюда, не отрывая глаз от черного вертлявого хвоста, мелькавшего среди веток. Он спотыкался и падал, опять вскакивал и снова бежал за сорочьим хвостом.

Лес становился гуще и темнее, а сорока все перепрыгивала с ветки на ветку, с дерева на дерево.

И вдруг она взвилась в воздух, закружилась над Нильсом и затараторила:

— Ах, я совсем забыла, что иволга звала меня нынче в гости! Сами понимаете, что опаздывать невежливо. Вам придется меня немного подождать. А пока всего доброго, всего доброго! Очень приятно было с вами познакомиться.

И сорока улетела.

Целый час выбирался Нильс из лесной чащи. Когда он вышел на опушку, солнце уже стояло высоко в небе.

Усталый и голодный, Нильс присел на корявый корень.

«Вот уж посмеется надо мной Мартин, когда узнает, как одурачила меня сорока… И что я ей сделал? Правда, один раз я разорил сорочье гнездо, но ведь это было в прошлом году, и не здесь, а в Вестменхеге. Ей-то откуда знать!»

Нильс тяжело вздохнул и с досадой стал носком башмачка ковырять землю. Под ногами у него что-то хрустнуло. Что это? Нильс наклонился. На земле лежала ореховая скорлупа. Вот еще одна. И еще, и еще.

«Откуда это здесь столько ореховой скорлупы? — удивился Нильс. — Уж не на этой ли самой сосне живет белка Сирле?»

Нильс медленно обошел дерево, всматриваясь в густые зеленые ветки. Никого не было видно. Тогда Нильс крикнул что было силы:

— Не здесь ли живет белка Сирле?

Никто не ответил.

Нильс приставил ладони ко рту и опять закричал:

— Госпожа Сирле! Госпожа Сирле! Ответьте, пожалуйста, если вы здесь!

Он замолчал и прислушался. Сперва все было по-прежнему тихо, потом сверху до него донесся тоненький, приглушенный писк.

— Говорите, пожалуйста, погромче! — опять закричал Нильс.

И снова до него донесся только жалобный писк. Но на этот раз писк шел откуда-то из кустов, около самых корней сосны.

Нильс подскочил к кусту и притаился. Нет, ничего не слышно — ни шороха, ни звука.

А над головой опять кто-то запищал, теперь уже совсем громко.

«Полезу-ка посмотрю, что там такое», — решил Нильс и, цепляясь за выступы коры, стал карабкаться на сосну.

Карабкался он долго. На каждой ветке останавливался, чтобы отдышаться, и снова лез вверх.

И чем выше он взбирался, тем громче и ближе раздавался тревожный писк.

Наконец Нильс увидел большое дупло.

Из черной дыры, как из окна, высовывались четыре маленьких бельчонка.

Они вертели во все стороны острыми мордочками, толкались, налезали друг на друга, путаясь длинными голыми хвостами. И все время, ни на минуту не умолкая, пищали в четыре рта, на один голос.

Увидев Нильса, бельчата от удивления замолкли на секунду, а потом, как будто набравшись новых сил, запищали еще пронзительнее.

— Тирле упал! Тирле пропал! Мы тоже упадем! Мы тоже пропадем! — верещали бельчата.

Нильс даже зажал уши, чтобы не оглохнуть.