- А здесь где живете?

- В общежитии заводском, - парень расслабился, разгорелся.

Отец же, видя, что молодые нашли, наконец, общий язык, решил уйти, сославшись на усталость, оставить их одних. Тяжело поднялся, мысленно отметив, что, пожалуй, из-за смятения от нечаянного сватовства хватил лишнего. Ноги заплетались, в голове неприятно шумело. Но ничего… По стеночке, как-нибудь… Авось, головная боль будет только во благо. Хорошая же пара получится. Мужик уже почти представлял дочку в подвенечном платье, гостей за столом, обязательно много, с завода, шумные тосты во славу молодых… «Эх, дурень старый! Раскатал губищи-то! Это уж теперь не от тебя зависит…» - одернул себя.

Ирка внимательно посмотрела на отца. Ей не понравилось, что его явно пошатывает, что, для того чтобы встать, ему пришлось ухватиться за стенку, что лицо его стало просто багровым. Первый раз девушка видела папу в таком состоянии. Ох, и болеть будет! И чего пил так? Ведь непривычный к спиртному. Так, на праздниках – понемножечку и с устатку. А это набрался от души! Но мужчина незаметно кивнул дочери, не беспокойся, мол, все под контролем, занимайся гостем.

А Василий не заметил переглядов хозяев. Разомлел от вкусного домашнего ужина, выпитой рюмочки сладкой наливки, ласковых глаз Ирины. Ладная оказалась дочка у Петровича. И чего в девках сидит? Все вроде, при ней: фигура статная, характер покладистый, на личико приятная. Может, и сладится все у них?... Ведь для чего еще, как ни для серьезного знакомства, пригласил его мастер к себе? По рассказам парень знал, что Ирина чуть старше его, но на вид и не скажешь!

Тем временем, хозяин продолжал передвигаться и вышел уже в коридор. Василий и Ирина продолжили разговор. Девушка рассказала, что ее вырастил отец. Что матери не стало, когда ей было три. Ушла, на родовом столе, не разродившись. Так и похоронили их вместе с маленьким братишкой. Парень пожалел хозяюшку, потрепал ласково по руке. Ирка посмотрела только пытливо, но не отдернулась. И все было в этом взгляде для Василия: понимание ситуации, принятие невозможности выбора в ее возрасте, надежда на что-то большее, чем простое житье-бытье рядом…

Вдруг где-то в квартире раздался грохот. Непонятно было, что упало, кто упал? Как-то неожиданно.

- Папа! – позвала девушка, моментально кинувшись на звук…

Петровича нашли лежащим рядом с кроватью в спальне. Лицо его побагровело, глаза закатились, грудь судорожно вздымалась, а ноги как-то нелепо подергивались.

- Телефон где? – сообразил Василий. – «Скорую» надо!

- В коридоре, - девушка присела перед отцом, расстегивая рубашку на его груди.

Все делала машинально, как во сне. Будто и не с ней это все. «Ослабить воротничок… Открыть форточку... Пощупать пульс… Накапать «корвалол»… А давать как? Захлебнется же…» Невольно отметилось, что Василий без лишней суеты старается помочь. Перевернул, поддерживая голову, отца на правый бок. Может зря? Поднял упавший стул. Вышел встречать машину «Скорой».

Врачи приехали быстро. Но уже поздно… До больницы мужчину не довезли: удар.

Василий все черные дни помогал Ирине. Не отходил от нее. Был деловитым и хозяйственным. Организовал похороны, поминки. Девушка как-то вдруг потерялась. Не знала, что делать, а советы воспринимать была не способна. Сидела только у гроба, смотрела, слушала… А что смотрела и слушала – Бог его знает.

Народу провожать пришло много, все с завода: серьезные, молчаливые. Вспоминали мастера теплыми словами, поминали. Ирина молча кивала им, принимала соболезнования.

А рядом стоял Василий. Деликатно поддерживал под локоток.

Девять дней, сорок… Иной раз долго время тянется. А тут пронеслось в едином угаре, и не отметишь, не выделишь что-то особенное.

Ирка даже не заметила, когда именно все вещи парня переехали в только ее теперь квартиру. Просто это было как-то само собой разумеющееся. Вроде, отец завещал. А они волю исполнили…

- Ты, Ирка, свари, что-нибудь по – скорому, - говорил, возвращаясь с завода Василий. – А я там пока на балконе шкаф соберу, что ли…

Глава 2. Ешь немытого ты меньше.

Месяца через четыре житья с Василием, Ирина почувствовала непривычные недомогания: тошноту по утрам и вечерам, ноги стали отекать, «женские дела» прекратились. Поскольку подруг у девушки, уже давно мужних жен, было много, она сообразила, к чему бы это могло все быть. Часа два пыталась найти изменения во внешности, фигуре перед зеркалом. Вслушивалась в свое тело. Хотела почувствовать тот самый маленький маячок, который отсигналит, что вот оно – самое важное – у тебя внутри. Но пока все оставалось таким же, как и было. Упоительное счастье назревало и грело. Однако, настолько незаметно, что даже казалось невозможным.

Ирина пыталась вспомнить из школьной программы, как же именно развивается зародыш. Но, то ли этого не давали, то ли в тот момент это казалось настолько неважным, что не запомнилось. Несколько дней будущая мамочка присматривалась к малышам на улице, представляя, каким будет их с Василием ребенок. Гуляющие дети были симпатичными и забавными. Поэтому мечты тоже были светлыми

Быстренько взяла отгул на работе, собралась, да сбегала к Эмке в консультацию.

Эмма Витальевна была не то чтобы подруга, но хорошая знакомая. Ирка ценила ее человеческие и профессиональные качества. Очень доверяла ей. Дело тут было деликатное, не хотелось сообщать абы кому.

Осмотр прошел быстро и без лишних эксцессов. Эмма была профессионалом от Бога, не даром ее пациентки не любили, когда она в отпуск уходила, и им давали направление к другому врачу.

Пока знакомая снимала перчатки и мыла руки, девушка быстренько оделась и села на стул. Душу щекотало неожиданное волнение. Страх перемешался с радостью. Этот коктейль в концентрированном виде принимать в одиночестве опасно.

- Ну, что делать будем? – врач посмотрела на пациентку поверх очков.

- В смысле? – Ирина все прекрасно поняла, хотя и делала непонимающий вид; багровые щеки выдали смятение души.

- Ты ж, моя хорошая, одна теперь, - слегка покачиваясь на стуле, медленно протянула Эмма.

- Я не одна, - пальцы девушки нервно теребили подол платья; взгляд избегал собеседницы, но зато постоянно натыкался на новую дырку на нейлоновых чулках, поставленную в результате поспешного раздевания перед креслом. – У меня муж, Василий…

- Муж… - врач поднялась со своего места и подошла к окну, - объелся груш… По-видимому, и фамилия у тебя мужняя, и штамп в паспорте имеется?...

Ирине было стыдно до невыносимости! Такого унижения она еще никогда не переживала! Лучше б к незнакомому врачу пошла… Слова Эммы всколыхнули, подняли со дна души ее, все сомнения, все одиночество. А если врачиха права, если этот ребенок окажется не нужен Василию? Ну да, живут они вместе. А кто, по сути, друг другу – никто. Чужие люди, сожители. Любовники – слово-то какое стыдное! Разве ж этого хотел отец, когда с Василием Ирину знакомил?...

Василий – хороший парень, умелый, спору нет. Домой вовремя приходит. Зарплату отдает всю до копейки, себе только на столовую оставляет. Заботится об Ирине, написал вот сестре Серафиме про нее… Но ведь жениться не предлагает… Живет себе рядом и живет…

- Пойду я, Эмма Витальевна, - с тяжелым сердцем встала девушка.

Ил душевных переживаний прибил все хорошие чувства. Гадливо было, будто муху в супе нашла.

- Иди-иди, - отпустила врачиха, а потом добавила уже совсем другим, сочувствующим и мягким тоном: – Ты подумай хорошо, Савельева. Время пока есть, конечно. Но со сроками ты что-то ошиблась. Матка не на четыре недели увеличена, а как минимум на семь-восемь.

- Я подумаю, - послушно кивнула Ирина и вышла, запахивая плащ, так словно замерзла.

Как дождалась Василия, сама не помнила. Механически приготовила ужин, убралась, выгладила все белье с последней стирки. Но привычные дела не отключали тяжелых мыслей. Ирина даже немного пожалела, что взяла отгул, сидела бы сейчас среди девчонок. Все не одна… Со словами Эммы…