Часть 34

Она оказалась неплохой… женщиной. Я не стал ей врать, не стал стирать у неё память или что-то приукрашивать, я рассказал ей всё так, как есть: «Ваша дочь по случайности получила в дар смертельную магию, и, если она не научится ею управлять, мы все можем умереть. Я бы с радостью отвез вас к ней, но, боюсь, тогда вас попытаются убить или украсть, чтобы воздействовать на Снежинку, так что я вынужден спрятать вас здесь, в доме, что мои люди построили за три с лишним орэ.»

Реакция была… неоднозначной. Сначала в меня прилетела тарелка, затем какая-то ругань и обвинения в том, что я наркоман (кто-нибудь знает, что это значит?), затем ещё одна тарелка. Кинуть третью женщина не успела, моё заклинание успокоения коснулось её раньше.

А потом мы посидели, попили травяного чаю с купленным в мучной лавке тортом, обо всём поговорили, всё обсудили и пришли к выводу, что данный наш поступок очень логичен. Надежда Валерьевна даже поблагодарила меня за то, что мы перенесли её и всё рассказали — по меркам её мира прошло два месяца с тех пор, как Снежинка пропала.

Два месяца, хотя должен был пройти неполный месяц. Таким нехитрым способом удалось узнать, что наши времена различаются сильнее, чем мы предполагали, и это отличный повод ускорить поиски решения данной проблемы.

Кивнув вышедшему из дома дворецкому, я уверенно пошёл внутрь. Надежда Валерьевна обнаружилась в полюбившемся ей месте — саду. Копалась с чем-то в клумбе, слабо улыбаясь, и поэтому не сразу меня заметила. Но стоило ей поднять голову и встретиться со мной взглядами, как её губы тут же растянулись в улыбке.

— Аяр! — Тут же поднялась она на ноги. — Ты пришёл.

Я улыбнулся ей совершенно искренне, незаметным жестом отослав высунувшихся из стены дома Ищеек, и подошел ближе.

— Я же обещал. — Напомнил ей с улыбкой.

— Ты обещал показать город. — Согласно кивнула она, встряхивая светлую, не очень длинную косу, в которую убраны её волосы.

Она в целом вся похожа на Снежинку, только не белоснежно-светлая, а, скорее, тёплая. Волосы у неё скорее пшеничные, нежели платиновые. Кожа такая же ровная, но не бледная, а слегка загорелая. Невысокий рост, хоть она и выше Снежинки, малость более плотное телосложение, чувствуется уверенность в каждом движении — не опасная, а просто спокойная.

И глаза у неё не небесно-голубые, и светло-зелёные.

— Я держу свои обещания. — Осторожно намекнул ей.

Она в ответ улыбнулась, и я не знаю — понятен был мой намёк или нет.

— Как моя Вика? — Спросила она, внимательно разглядывая меня снизу вверх.

— Лучше, чем в первый день. Она быстро учится.

— Да, — улыбнулась женщина мечтательно и очень по-доброму, — моя девочка всегда была умной.

«Моя», — хочется исправить её тут же, но я вовремя прикусил язык и просто вежливо улыбнулся. Сложно привыкнуть, да и просто принять мысль о том, что моя Снежинка не только моя. Но это её мама, кто я такой, чтобы отнимать дочь у матери?

Мы гуляли по городу, на черте которого и построили дом Надежде Валерьевне, почти половину орэ. Она с интересом расспрашивала меня фактически обо всём, что видела, а я ругал себя за то, что постоянно думал: каково было бы гулять вот так же со Снежинкой? И жалел о том, что пока не могу вывести её в город.

Слишком опасно.

По желанию Надежды Валерьевны мы заглядывали практически во все лавки, что попадались нам на пути, а потом я переводил для неё фразы их хозяев. Обучать её языку так же, как это пришлось сделать со Снежинкой, я не хотел, что, конечно же, вызывало ряд трудностей: например, её не понимала прислуга, а она не понимала прислугу.

В итоге я настоял на том, чтобы купить Надежде Валерьевне местной выпечки и безвредных фруктов — видел, с каким интересом она на них смотрела, но не просила ни о чём. Потом ещё и отказаться пыталась.

— Береги её. — Попросила она, когда я уже собирался уходить.

Остановившись в дверях, обернулся и внимательно посмотрел на эту женщину. Хотелось сказать ей, что со Снежинкой всё будет в порядке, но вместо этого я произнёс:

— Постараюсь. Я пришлю к вам учителя нашего языка, хорошо?

— Я была бы очень за это благодарна, — искренне улыбнулась она, кивнула, а затем развернулась и пошла вглубь дома.

Мне оставалось только лишь искренне понадеяться, что с ней всё будет в порядке.

Далеко нелюбимый Совет ожидал меня в полном составе. И стоило только выйти из портала, как эти надменные эоры решили, что имеют хоть какое-то право бросать в меня обвинения.

— Мы ожидаем вас целое орэ! — Возмутился раньше всех Арасэн, с грохотом опуская ладони на тяжёлый деревянный стол.

Остальные с таким же возмущением смотрели на меня, явно тоже желая высказаться.

Одного-единственного взгляда на Арасэна хватило, чтобы на корню обрубить всё их недовольство. Не сразу, но эоры всё же вспомнили, кто стоит перед ними и кому они посмели дерзить. Им просто пришлось заткнуться.

Раньше я подобного себе не позволял. Не пропускал собрания Совета, тем более не опаздывал на целый орэ. Сегодня же я лично назначил это собрание, хорошо понимая, что Совет не посмеет не явиться или уйти. И я сидел со Снежинкой, а потом с её мамой, отлично понимая, что прямо сейчас меня ожидает двадцать недовольных эоров.

Возможно, кто-то скажет, что так не делается. Что ж, я соглашусь. И в другой ситуации я бы непременно извинился. А сейчас мне было наплевать.

Молча подойдя к столу, я без лишних слов уронил на него копии договоров и документов, что лично собирал последние сутки. Нашёл, всех нашёл. И если эти кахэши были уверены в том, что смогут меня обмануть, то мне за них стыдно.

Как я уже сказал, я бы извинился за своё опоздание. Но я не извиняюсь перед трупами.

— Что это? — С плохо скрываемым недовольством поинтересовался Росор с того конца стола.

Им всем было интересно, и все они непонимающе на меня смотрели. И только лишь Ир, сидящий ближе всех, несмело придвинул к себе документы. А пока он смотрел их и бледнел, я всё же заговорил:

— Вы видели иноземную гостью в моём доме?

Знаю, что видели. И они знают, что я знаю, поэтому, пытаясь не кривиться, кивнули, переводя встревоженные взгляды с меня на Ира.

Устроившись в кресле во главе стола, я совершенно спокойно откинулся на высокую спинку. Сожаления не было. Сомнений тоже. Я никогда не сомневаюсь в своих действиях.

— И вы видели кольцо на её правой руке. — Даже не вопрос, о чём все прекрасно понимают.

И пусть документы у стремительно седеющего Ира, все остальные уже догадываются о том, что в них.

В этот раз они никак не подтверждают мои слова, но я уже сказал — это был не вопрос.

— Все вы знаете, что означает кольцо на правой руке. Все вы знаете, что означает айрина для эора. Но все равно спланировали целую систему продуманных шагов, чтобы избавиться от неё. Исходя из всего вышесказанного, я пришёл к выводу о том, что Совет пытался подорвать власть Верховного. Даю вам орэ, чтобы попрощаться с семьёй.

И над каждым из них засиял яркий символ, чтобы каждый из них точно понял: не спасёт даже бегство. Потому что за подрыв власти Верховного эора испокон веков следует одно наказание: смерть. Попытка лишения Верховного любимой айрины равносильна покушению на его жизнь. А теперь, когда у меня есть все их договора, заключённые с наёмниками, и показания следивших за ними Ищеек, я могу убить их прямо сейчас.

Потому что это — измена. И с наличием этих документов народ не посмеет меня осудить. К тому же, я не нарушил ни одного из данных Снежинке обещаний: я не убил членов Совета за её оскорбление, за её испуг и за её соблазнение. Я убью их за попытку её устранения.

В портал я ушёл первым, точно зная, что сейчас каждый из них попытается оправдаться в моих глазах. Поздно. Всё, что нужно, я уже видел.

— Усилить защиту дворца. — Приказ мгновенно оказавшемуся рядом Миру. — Перекрыть доступ членам бывшего Совета. Любую попытку проникновения устранять на месте.

Я знал, что со Снежинкой всё хорошо: спокойно спит в своей спальне, свернувшись калачиком и очаровательно обняв одеяло. Знаю, что смогу блокировать любой прорыв к ней, на какой бы не пошёл Совет в отчаянном порыве на последок нагадить. Всё это знаю, но всё равно не могу успокоить бешено ломящееся сердце, что гонит меня всё быстрее и быстрее.