Умный ходит в жизни налегке.
Оттого, что истинное счастье —
С подорожным посохом в руке.
Честность
Я не просто за честность—
Я за смелую честность.
За такую, которой нужна
Повсеместность.
И не надо укрытий.
И не надо привала.
Я за то, чтобы честность
Всегда воевала.
Не смиренная честность.
И не заповедь бога.
А солдатская честность –
Она не полога.
Не накатана с блеском.
Не кивок угожденья.
Честность — это всегда
Вертикаль восхожденья.
Восхожденье к признанью.
И к открытому бою.
Восхожденье к уменью
Оставаться собою.
Я не просто за честность—
Я за смелую честность.
И да здравствует в мире
Её повсеместность!
Мысль
Будут в жизни загадки праздные –
Ты всесильно гони их прочь.
Мысль и вымысел — это разное.
Это, в сущности, день и ночь.
Есть у вымысла ломкость жеста.
Очень злая влюблённость в тьму.
Там, где мыслям — и честь, и место,
Там и вымысел ни к чему.
Всё однажды приходит к сроку,
Чтобы истиной стать самой.
Там, где вымысел ходит сбоку,—
Мысль идёт, не страшась прямой.
Акварель
Я все берёзы знаю по фамилиям.
И по приметам. Все назвать могу.
Плывут леса, подобные флотилиям,
Река качает тени на бегу.
Я кровный сын лесной моей державы.
Здесь всё моё. По цвету. По нутру.
Вода речная выстудила травы.
Синица улыбнулась поутру.
Мне хорошо на поймах этих синих.
Размытый свет роится без труда.
Начнётся день — и в росписях павлиньих
Пойдёт кругами вспыхивать вода.
Начнётся день. Просушит крылья птица.
Всё распахнётся настежь. А пока –
Ещё чуть свет... Ещё земля дымится.
Ещё росинки падают с цветка.
Синь
Такая синь, такая синь,
Бери её и клавесинь.
Такая синь, такая синь,
Над синим морем парусинь.
Такая синь, такая синь,
Моторами не керосинь.
Пускай здесь солнце по росе
На красном
едет
колесе...
Лесная песенка
А я шёл, шёл, шёл
По траве.
А я песенку нашёл.
А я две.
А я ягоду сорвал
У бугра.
Её август поливал
Из ведра.
Чтобы ягода росла
В сыр-бору,
Её нянчила роса
Поутру.
Шли цветы по той росе
Босиком,
Земляным пропахли все
Молоком.
А кафтанчик на цветке
Расшивной.
Село солнце в холодке.
Под сосной.
Мне бы вырастить цветок
На года.
Мне бы свежести глоток
Навсегда.
А я шёл, шёл, шёл
По траве.
Может, песенку нашёл.
Может, две.
Стихи о молодом человеке моего времени
Вам — кто младше меня. Или старше.
Вам — кто лучше меня. Или хуже.
Кто в пустыне удачу встречает на марше
Или ищет следы её в огненной стуже,—
Я вам кланяюсь низко. До самого полюса.
Я готов перед вами упасть на колени.
За неистовство вечного вашего поиска
И за все – покоренные вами — ступени.
Вы к любимым идёте песками зыбучими.
Обнимают вас намертво снежные замети.
Вы на мокром плато укрываетесь тучами.
Малярийные ночи трясут вас без памяти.
Перед вами лежит расстоянье безмерное.
И пшеничные дали. И таинство рудное.
Это только в стихах всё легко так, наверное,
Вот попробуй-ка в жизни пройти через трудное.
Я за тысячи вёрст от жилья человечьего,
Где уже ни следа, ни гнезда, ни становища,
Повстречал на тропе паренька узкоплечего,
Подарившего людям земные сокровища.
У него за душою напутствия мамины,
Он выигрывал жизнь не по детскому фантику.
И совсем не бетонным он был и не каменным,
Сухопарый очкарик, влюблённый в романтику.
Он просвечен дорогами вечного поиска.
Не картинный. Не гулкий. Ничуть не
прикрашенный.
Поклонюсь ему низко, до самого полюса,
И пойду вместе с ним на огонь не погашенный.
Бегаши
Я люблю на бегашах,
Чтобы звон стоял в ушах,
Чтоб присели ёлки в страхе,
Чтоб попятились леса,
Чтоб на вымокшей рубахе
Белой соли полоса.
Догони меня попробуй,
Угонись-ка ты за мной,
То ли с горки крутолобой,
То ли ровной стороной.
Синевы бездонный ярус,
Ветер яростней огня,
Я лечу, как звонкий парус,
Лыжи-лодки мчат меня.
Где там берег в снежном море?
До какой бежать черты?
Кто я? Точка на просторе?
Или песня быстроты?
Вот и мчусь на бегашах
Так, чтоб звон стоял в ушах,
Чтоб присели ёлки в страхе,
Чтоб попятились леса,
Чтоб на вымокшей рубахе
Белой соли полоса.
Эх вы, чудо-бегаши,
Вихревой разгон души…
Широкоплечесть
Василию Пескову
Люблю широкоплечих мужиков
С тяжёлыми литыми кулаками,
Уж если песня — так до облаков.
Уж если клятва — за семью замками.