Сенечка лежал дома. Когда жена приходила дома с работы, она обнаруживала его дома на диване, отвернувшегося лицом к стене. Вся еда оставалась нетронутой, а на ее вопросы и увещевания он просто тяжело вздыхал. Хорошо, что Регина словно сразу повзрослела и так и не вступив полноценно в переходный возраст, сразу миновала его.

- Мамочка, чем помочь, - слышалось от ее милой помощницы, и к тому же, полной отличницы.

- Мать, я на тренировки, - неслось от Руслана.

- Нет, это нельзя так оставлять, мы идем на поводу мальчика, - шептала свекровь, но «шла на поводу», ничуть не меньше Фаи.

- О-хо-хо, - доносилось от верного мужа с дивана.

- Как я устала, - кричала душа самой женщины.

На Фаину навалилось все и сразу. Забежав как-то во время обеда в магазин, она на обратном пути чуть ли не нос к носу столкнулась с собственным болеющим мужем. Еще не успев обрадоваться по поводу его неожиданного выздоровления, женщина увидела рядом с ним молодую спутницу, находящуюся в интересном положении. Сенечка петухом вился вокруг незнакомки.

Фаина спряталась и наблюдала за ними. Если бы у нее не было стопроцентное зрение, то она бы засомневалась ее ли это муж. Все, что в нем напрочь отсутствовало в их семейной жизни, полнокровно присутствовало здесь: уверенность, любовь, нежность, забота, НАДЕЖНОСТЬ, ЗАЩИТА… Он заглядывал в глаза своей пассии (что это его пассия, было видно сразу). Он хотел и мог исполнить все ее желания. И откуда у него взялись «такие» деньги?

- Дорогая, что тебе хочется? – и еще куча всякой умильной чепухи из мексиканских сериалов (именно мексиканских, а не наших отечественных).

Фаина наблюдала за его воркованиями несколько бесконечных минут, потом вышла прямо перед ними, расплатилась в кассе и, даже не заходя на работу, чтобы отпроситься, поехала домой. На сердце и на душе у нее не было ничего. Она без единой слезинки собрала все вещи Сенечки и выставила их на порог. Муж (или как его теперь называть?) не замедлил явиться. Он пришел с небывалой уверенностью во взоре, но встретившись с безучастным взглядом Фаины, и едва не споткнувшись об чемоданы, сник. Все приготовленные загодя речи (а что он их приготовил сомневаться не приходилось) были моментально забыты. Арсений только развел руками:

- У нее седьмой месяц. Я не собирался… Но теперь…

- Ага. Созвонишься с сыном, когда будут проводы. Иди, - женщина вытерла руки об фартук, подошла к мужчине, сжала его голову руками и неожиданно поцеловала в лоб.

- Как покойника, - почему-то вырвалось у Арсения с кривой усмешкой, но бывшая жена не улыбнулась в ответ. Это была правда. Как покойника, потому что все разом успокоилось и отмерло, все чувства, все воспоминания. А надежды и мечты оказались мертворожденными.

Дети уход отца восприняли спокойно. И самое лучшее, что они могли сделать в этом случае, они не сменили ради матери свой распорядок. Просто жили так же, как и раньше. А отца словно бы и не было. Фаина не знала, общаются ли они с ним. Потому что дети не рассказывали, а сама она его не видела – он уволился на следующий день, без отработки и они не встречались даже по работе.

Наступил странный, бешеный этап жизни. Дни летели с немыслимой скоростью. А сама женщина будто парила над всем. Даже когда появилась Зоя Сергеевна, не приходившая после ухода Арсения месяц, и стала восторженно отзываться о новой «снохе» (что, дескать, именно такая нужна была ее сыночку, молодая, красивая, хваткая, деловая и женственная одновременно, коренная горожанка, модная и современная, словом, полная противоположность бывшей, что ей бы в декрет – а она «бизнес» не может оставить, и даже с новорожденным будет сидеть уже нанятая загодя няня), Фаина только безразлично пожала плечами, махнула рукой и сказала: «Желаю счастья». Свекровь удивленно уставилась на нее. Выражение ее лица говорило, что пора бы Фае рвать волосы и кричать от горя, а она только бросается душевными пожеланиями. У виска покрутить – обидится. А вдруг у нее глубокая психологическая травма, еще бросится с ножом в руках, потому что женщина как раз разделывала курицу… Детей-то с ней отставлять страшно. Хотя, Руслан скоро уходит… А Регина и сама никуда не пойдет. Ни только к бабушке, но и тем более к отцу.

Представив мысли Зои Сергеевны, женщина улыбнулась. И еще более уверенно пожелала:

- Пусть будут счастливы. Им еще ребеночка растить. А время тяжелое. В такое время – и рожать… - Фаина будто воспрянула, представив все трудности, связанные с рождением нового ребенка у экс – супруга. Уж эта «деловая и хваткая» не даст улизнуть в самый неподходящий момент.

Зоя Сергеевна не поняла бывшую сноху, впрочем, не впервые. И ушла, бочком – бочком и без лишних нравоучений.

Фаина присела на стул и рассмеялась. Так искренне и светло, что даже слезы выступили. Хохотала от души, пока не раздался звонок в дверь.

- Мам, это Наташа, - Руслан пропустил вперед высокую незнакомую девушку, - мы с ней поженимся, когда я вернусь.

- Может не стоит бросаться громкими фразами. Пока ты вернешься, пройдет два года, - Фая еще не отошла от своего смешливого настроения. – Девушка может устать ждать. Лучше проходите на кухню.

- Мам, - сын стоял на месте и одернул двинувшуюся было девушку. – Ты не дослушала. Я вернусь максимум через полгода. Потому что Наташа ждет моего ребенка.

Фаина непроизвольно перевела взгляд на живот незнакомки. Он был малость великоват, но поначалу это можно было принять за легкую полноту:

- И давно?

- Четвертый месяц, - теперь уже говорила Наташа, глубоким, низким голосом.

- Родители знают?

- Я из детдома.

Женщина повнимательнее оглядела незнакомку. Выше Руслана, крупные правильные черты, но какие-то бедные, невыразительные (может токсикоз?), ярко – красные кудри – не похоже, что свои, слегка полновата, одета броско, если не сказать, что вызывающе. Где они познакомились?

- Где вы познакомились? – вопрос был прямым продолжением мыслей.

- Мам, это уже не важно. Наташа поживет пока у нас. Ей общежития не дали, а из детдома уже выписали. А потом, когда я вернусь, мы что-нибудь придумаем.

Фаина молча пригласила сына и его «невесту» проходить, обустраиваться, только что заметив большой чемодан в руках Руслана, а сама пошла на кухню.

Уже в конце дня Регина и Фая переехали в большую комнату, а маленькую освободили «молодым». Переставили мебель, даже заказали детскую кроватку Баянову.

Лежа ночью без сна, женщина пыталась представить дальнейшую жизнь, но в голову ничего не лезло. «Господи, покреститься что ли на старость лет? Мои не обидятся, не поймут только. А мне это надо. Хоть посоветоваться будет с кем. Встану на колени перед Богородицей, и спрошу, за что мне это, милая? Как жить мне со всем этим?»

Проводы были веселые и шумные. Все упились вусмерть. Трезвыми были только Наташа – по причине своего положения, Регина – в силу возраста, и сама Фая, которая вроде и пила наравне со всеми, а хмель не шел. А вот Сенечка оторвался пуще всех. Даже пришлось собственноручно рыться по его карманам, чтобы найти номер его новой жены, и говорить по телефону, что мужчина остается спать у своей мамы, которая ради такого случая вызвала такси.

Новая жена – Акулина (дают разве такие имена?) приехала минут через двадцать (это с животом, на скорости, через весь город – Фая смотрела на нее, как на безумную), подхватила благоверного и отвезла домой. Смешно… Видно, Фаечка все-таки захмелела, если эта ситуация вызвала у нее смех…

Наутро было никак. Даже не плохо. Все были смурные, молчаливые. Наташа висла на плече у Руслана и что-то горячо шептала ему на ухо. Он только кивал в ответ.

А потом уехал…

Когда пришла похоронка, Фая лежала в больнице с сердечной недостаточностью, то ли произошедшие события дали о себе знать, то ли сердце материнское почувствовало беду.