Павлик больше не молчал… Паутина разорвалась навсегда, кокон лопнул…

Квартира 10. Блондинка.

У Ольги Викторовны никогда не было проблем с Анечкой. Она и умница, и отличница, и учится в музыкальной школе. Не девочка, а просто подарок судьбы.

Впрочем, могло ли быть иначе – считала Ольга. Она родила дочку для себя. Когда вдруг осознала где-то глубоко в душе, что раз уж до тридцати пяти в ее жизни никто не появился, вряд ли появится теперь. Чего уж лукавить, перед судьбою жалиться тоже особо не за что: имеет процветающую фирму, заработок большой, на черный день (как водится на Руси – матушке) отложено предостаточно; работа любимая, по сердцу. Просто, наверное, не бывает так, чтобы Богом даровано было сразу все. Вот и не досталась Ольге любви, ее мужской идеал упокоился в подсознании, и порою являлся во сне неосознанным образом.

А вот отец для возможного ребенка нашелся довольно быстро: Александр, самостоятелен, предприимчив, младше Ольги на семь лет, женат… Но ведь она и не претендует на его сердце, или половину кровати. Пусть ее – жену! Ольга у Александра не первая и не последняя.

Анечка появилась «в планах» довольно скоро. Как-то сразу подумалось, что будет девочка, маленькая, востроглазая, улыбчивая. Ольга дала от ворот поворот любовнику и полностью занялась собой, или другими словами выращиванием в себе новой жизни. Ела исключительно по режиму, подолгу гуляла в парке. Всю сидячую и тяжелую работу переложила на плечи верных замов.

Когда родилась Анютка, жизнь будто наполнилась воздухом. Все тринадцать лет существования дочери на свете, Ольга Викторовна дышала полной грудью, и не в смысле воздухом, а чистейшим счастьем.

Мужчины? Что мужчины! Никто из них был не способен дать ей то, что давал ребенок. Ольга так искренне считала.

Пока вдруг не появился Владимир…

И воздух счастья вдруг принял почти осязаемую форму воздушного шара. Вот его надувают, надувают, надувают… А в голове стучит одна тревожная мысль: «ЛОПНЕТ»! Было страшно, что дочка узнает, ревновать начнет. Или скажет ей про «материн грешок» кто-то совсем посторонний, вывернет все с ног на голову, а девочка поверит. Было жутко, что вдруг Владимир не сможет принять Анечку, найти с ней общий язык, и исчезнет из их жизни, как будто и не было. Мужчина знал, конечно, что есть девочка, тринадцати лет, школьница-умница-красавица-мамино счастье… Видел даже ее на фото в Ольгином телефоне. Но лично еще не имел счастья (или несчастья?) столкнуться.

Женщина находилась в страхе почти ежечасно. Это давило, действовало на психику. Надо было что-то менять, принимать, наконец, решение, но и это сделать было СТРАШНО! Пока она только ловила мельчайшие изменения интонации в разговоре с Владимиром или Аней, шарахалась от предложенных ими конструктивных предложений по перемене жизненных декораций, анализировала новые поступки их и действия.

Как следствие, Ольга похудела на восемь кг, и стала срываться по пустякам на служащих. Пока они терпели, потому что уважали. Но… Женщина понимала, что дальше так продолжаться не может.

- Софья, - вызвала она секретаршу по селекторной связи.

- Да, Ольга Викторовна, - девушка зашла с блокнотом и ручкой наготове.

- Что-то голова болит. Я уйду сейчас, если что – я на связи, - она обратила внимание, что Софья сразу расслабилась, и подумала про себя: «Довела народ! Скоро бегать от меня начнут».

Женщина не пошла домой сразу. Заехала в косметический салон, к парикмахеру, потом заскочила в супермаркет, набрала вкусностей. Когда села в машину, зазвонил телефон.

- Привет! – бойко ворвался тембр Владимира. – Сегодня вечером я весь твой. Покупаю дитю мороженное, бабе цветы, и приезжаю знакомиться…

- Володь, я еще не готова, - неуверенно пробормотала Ольга.

- Ты ничего ей не сказала? – мужчина заметно сник по голосу, а женщину немного царапнуло, что Анечка была всего лишь безликой «ей».

- Может, сегодня…

- Хорошо, до связи, - он отрубился, резко, без особых разглагольствований - обиделся.

Ольга тоже насупилась. Какое право он имел указывать, когда и о чем говорить ей с дочерью! В конце концов, Владимир возник в их жизни позже, тогда, когда у них был свой устойчивый уклад. А в чужой монастырь, как говорится, со своим уставом не лезут…

Женщина взглянула на часы: почти семь. Анечка наверняка дома. Сидит, читает, ждет маму к ужину. Эта мысль согрела.

Ольга рванула домой. Не стала открывать своим ключом – неудобно, руки заняты, позвонила в дверь. Анечка шла долго, женщина даже засомневалась, дома ли дочь. Она же открыла, и тот час отступила назад на несколько шагов, туда, где в коридоре было вечное темное пятно – дурацкая проектировка, ниоткуда свет не попадает. Поэтому в первое мгновение Ольга и не увидела изменений в дочери, успела поставить тяжелые пакеты на пол, скинуть туфли. А потом…

- Господи, - только прошептала, взглянув на девочку. – Что это? – рука теребила обрезанные неровно и неловко светлые волосенки на голове Ани. – Кто тебя так, малыш?

Просто даже не верилось, что больше нет чудесных кос дочери, что ее прическа похожа на ежики детей из концлагеря. Хорошо, что Владимир обиделся, и не придет… Стоп… Владимир…

Ольга тряхнула Анечку за плечи:

- Кто это сделал?

- Я сама, мамочка.

- Почему? – в голове крутилось, что кто-то наговорил все-таки девочке про встречи ее матери с чужим мужчиной, что Аня взбунтовалась, как это свойственно подросткам.

- Ни почему, - сухо ответила дочка, взяла принесенные матерью пакеты и ушла с ними на кухню.

Женщина почувствовала полное бессилье. Хотелось завыть в голос, закричать. Вот и все, шарик лопнул, в руках остались только жалкие лохмотья. Боишься, боишься, и случается именно то, чего боялся. Почему так? Ольга сидела на полу, прислонившись щекой к холодной стене, без мыслей, без эмоций, слушала, как Анечка выкладывает купленные продукты. Потом достала телефон и набрала номер Владимира. Мужчина не взял с первого раза, но женщина была настойчива. Набрала второй, третий…

- Алло! – сухое и колючее, как ломанный ежик на голове дочери.

- Она все узнала.

- Да? – голос мгновенно потеплел. – Оленька, родная, я приеду сейчас.

Вот так. Сразу готовое решение. Весь он в этом. Не спросил, надо ли приезжать, откуда Аня узнала… Резкий переход от обиды к всеобщему прощению. Женщина не выдержала нахлынувших чувств и заплакала. В голос, как ребенок. Сквозь слезы увидела, что подошла дочка и села рядом на пол.

- Мам, - потрепала по плечу, - ну ты чего? Отрастут же.

- Доченька, ну нельзя же верить всяким гадостям, - сумела сказать сквозь всхлипывания.

- Я и не верю.

- Анечка, он хороший человек!

- Кто? – отметила, что девочка резко вскочила на ноги, и гневно нахмурилась. – Этот?

- Он придет сейчас к нам.

- Вот уж спасибо! Не ждала такого никак! – Аня начала быстро одеваться, но когда она лихорадочно засовывала руки в рукава курточки, раздался звонок в дверь. – Мама, ты не откроешь, если это ОН!

Но Ольга только покачала головой, встала и открыла. Владимир моментально принял женщину, шагнув в квартиру. Девочка удивленно посмотрела на них, даже перестав одеваться, буркнула:

- Здрасьте.

- Аня, я – Владимир, близкий друг твоей мамы, - представился мужчина. – Ты куда-то собираешься? А я думал, мы познакомимся.

- Мама? – в голосе Анечки была только неуверенность и смущение, Ольга уже ничего не понимала. Кажется, на самом деле дочь взбунтовалась из-за другой ситуации?

Предыстория жуткой прически начала немного проясняться, когда они сидели втроем на кухне и пили чай. Владимир взял на себя роль заботливого единственного мужчины и ухаживал: красиво, а самое главное, не картинно, а очень даже естественно. Присутствие такого мужчины не смущало, а расслабляло, у матери и дочери постепенно развязался язык, как-то само собою полились воспоминания, забавные случаи из прошлого, потом они переродились в дела нынешние.