- Ничего себе! - выдохнул Юрка. - Я такое только по телику видел!..

- А я слышал, - испуганно прошептал Бориска.

- Где?

- От милиционеров, когда они с Лысой горы вернулись. Они говорили, что там невозможно ориентироваться на местности. Потому что все приборы с ума сходят.

- Ещё бы! Там даже вертолёты перестали летать. Боятся, что упадут!

Бориска осторожно подобрал компас. Стрелка замедлилась. Потом замерла и вовсе.

- Это всё из-за «штуки», - заключил Бориска. - Не нравится она мне. Пойдём отсюда, а?

- Вот ещё! - Юрка взял цилиндр и поднялся на ноги. - Ведь мы на правильном курсе!

- Только куда этот курс приведёт...

- Идём! - подстегнул Юрка, пряча странную находку в карман курточки.

И они пошли.

Овраг встретил талой водой, рыжими берегами и зловещей тишиной - ни одна птаха не крикнет. Под ногами скользила глина. Она липла к подошвам, обрастала слой за слоем, окончательно сковывая движения.

- Смотри не навернись! - предостерёг Юрка, осторожно ступая по краю берега.

В соседней рощице что-то противно затрещало.

Ребята резко обернулись.

В ветвях молоденькой берёзки вращался жёлтый шар. Кора в месте соприкосновения со странным объектом обуглилась. Ветви оплавились и поникли. Вниз, на оттаявшую землю, срывались густые, будто смоль, капли.

Бориска с трудом устоял на ногах.

- Не двигайся! - скомандовал Юрка. - Они на движение идут!

Бориска невольно попятился.

Шар словно уловил это движение. Дёрнулся к ребятам, но запутался в поникших ветвях и зашипел ещё громче. Кора загорелась. Голодные язычки фиолетового пламени ринулись вверх и вниз, отчего сама берёзка превратилась в гигантскую свечку.

Дунул ветерок.

Юрка медленно наклонился. Зачерпнул в охапку грязный снег, слепил пёстрый снежок. Смерил расстояние от себя до шара.

Бориска покачал головой.

- Не надо...

Юрка размахнулся и кинул снежок в сторону шара, словно заправский метатель ядра. Снаряд угодил точно в цель. Шар вспыхнул ярче прежнего, увеличился в размерах и умчался в небеса хвостатой кометой.

Ребята переглянулись.

- Чего ей надо было? - спросил Бориска.

Юрка пожал плечами.

- Кто её знает. Наблюдает, наверное, просто.

- А чего за нами наблюдать?

- Они за всеми наблюдают. Шмыга из соседнего дома рассказывал, что одна забралась к нему в комнату...

- В комнату?!

- Ну да. Сижу, говорит, вечером за столом, уроки учу и кажется мне весь вечер, что в ухе звенит. А потом оборачиваюсь, невзначай, а эта штука у меня над головой висит и жужжит, этак, вкрадчиво, словно чему учит. Потом по комнатам летать принялась, как будто осматриваясь... В одной комнате пожужжит, в другой - как пить дать, ищет чего!

- А он так за ней и ходил?

- Ага.

- Вот ведь бесстрашный! - Бориска испуганно огляделся. - А дальше что?

- А дальше самое интересное! - Юрка выждал паузу.

- Ну, не томи!

- Она к иконке в углу подлетела, а стекло возьми и лопни - видимо от жара...

- И?

- Внутри всё запотело, так что ничего не разобрать, а она запульсировала, раздулась больше прежнего и зарычала, будто зверь! Повисела так над иконой с минуту, а потом резко дёрнулась к окну - и в форточку, сквозь стекло!

- Разбила?

- В том-то и дело и что нет. Даже трещинки не осталось!

- А как же в иконе стекло?

- А кто его знает... Страшнее другое. То, что осталось от Христа.

- Что осталось?..

- Изуродованное тело на кресте - по словам Шмыги, обгрызенное, - а всё что под стеклом было... кровью забрызгано.

- Мамочки!

- Вот тебе и мамочки. Ребята из старших классов говорят, что так у всех по деревне... Просто никто ничего не говорит в открытую. Боятся. А у тебя разве ничего не было?

Бориска отрицательно качнул головой. Отвёл глаза.

Юрка сделал вид, что не заметил этого жеста.

- Идём, пока заново не прилетела.

- Идём. - Бориска затравленно покосился на догорающую берёзку. - А ты откуда узнал, что надо вот так, снежком?

- Блаженный Игнат рассказал. Я ему ещё то лето велосипед помогал чинить - он ведь без него, всё равно, что без ног. Ходить-то толком не может - болезнь какая-то...

Бориска кивнул.

- Так вот, Игнат говорил, что по ночам они стаями вьются вокруг его дома. Однако внутрь не суются, потому что побаиваются.

- Побаиваются?

- Ага. Он одну из них прижучил. Газетой, как таракана! Вытянул перед собой лист, когда она на него полетела, потому что больше ничего под руками не оказалось, и поймал. Она словно прилипла к газете - ни ближе подлететь не может, ни отлететь, от греха подальше! Так Игнат с ней весь вечер и просидел. Говорит, что она что-то шептала. Только не по-нашему. А потом принялась показывать мрак.

- Мрак?

- Так Игнат сказал.

- И что он увидел?

- Этого он не сказал. Но говорит, что посидел именно тогда. Хотя врачи считают, что посидел он просто из-за её близости. Испугался не на шутку, бедняга.

- А что было потом?

- Потом треснула ваза на столе и капли воды попали на шар. Тот просто погас, как испорченная лампочка.

- Ничего себе!

- Куда интереснее, что именно Игнат увидел. Жаль, он так ничего и не рассказал.

- Наверное, что-нибудь очень страшное...

- Как знать.

Они осторожно спустились на дно оврага. Здесь заново огляделись по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, двинули вверх по руслу, в сторону Лысой горы.

Друзья уже толком и не помнили, в чьей голове родился этот жуткий план: обследовать окрестности Лысой горы на предмет потустороннего. Казалось бы, все те необъяснимые вещи, что происходили, да и происходят в этих местах поныне, должны были отпугнуть прочь даже взрослого человека, что уж говорить о двух пятиклассниках, утративших страх. Однако тяга к обретению истины, словно блокировала отдел мозга, отвечающий за чувство страха. Хотя, возможно, ребята просто увлеклись игрой и не верили, что всё происходящее с ними - часть суровой реальности, от которой никуда не деться.

...Как-то раз после школы - ещё зимой, - Юрка предложил своему другу Бориске покататься с горок в овраге недалеко от дома. Бориска согласился и, позабыв о домашнем задании, ребята двинули к лесу.

Зимний овраг зачаровывал своим белоснежным убранством. Запорошённые снегом деревца пребывали в зимнем летаргическом забвении. С лап исполинских сосен оседали снежные хлопья - они словно звенели в лучах низкого зимнего солнца. Под ногами вкрадчиво скрипел снег.

Катались до алого заката. Солнце нависло огромным диском над полями, словно в раздумьях. Окрепший морозец щипал носы. Промокшие варежки совсем не грели, а одежда буквально смёрзлась от пота и стояла колом - ни шагнуть толком, ни наклонится, ни повернуться.

Когда сообразили, что пора двигать к дому, окончательно стемнело. На небо высыпали яркие звёзды и разлетелись во всех направлениях, будто далёкие светлячки. Они оседали на внутренней части чёрной сферы, сучили задними лапками и то и дело расправляли крылышки, отчего казалось, будто далёкий огонёк еле заметно пульсирует.

Затем началась чертовщина.

Ребята двигались, как и сейчас, по дну оврага. А краем берега, параллельным им курсом, двигался кто-то ещё. Причём делал это так, чтобы, по возможности, не выдать своего присутствия. Шагал синхронно с ребятами, замирая всякий раз, как замирают они, в попытке определить, откуда доносится хруст снега.

Сказать, что было страшно - это ничего не сказать. Бориска и вовсе попрощался с жизнью. Особенно в тот момент, когда провалился в непонятно откуда взявшуюся на пути яму.

Юрка, не задумываясь, сиганул следом. Отыскал в темноте друга, успокоил. Когда Бориска совладал с болью в ушибленном колене, стали думать, как выбраться из подлой ловушки.

Юрка задрал голову вверх, а там мерцал тусклый свет, излучаемый неведомо чем. И на его фоне раскачивается фигура человека, только неимоверно высокая и сутулая, с длинными, как плети руками. Тут уже обмер и сам Юрка. Стало понятно, что через этот проход им не выбраться. Точнее попытаться-то можно, но только вот на встречу чему они вскарабкаются, неизвестно.