Это реальность – в ней нет ничего пушистого, лишь полусгнившие скелеты несостоявшихся надежд, что множатся, множатся и множатся...

«Пока сама не превратишься в одного из таких скелетов!»

Светка отбросила опостылевший плеер. Как-то уж он больно сильно разворошил чувства и навеял нелёгкие думы – всё то, чего она в данный момент испытывать совершенно не желала. Ещё этот диск... Его подарил Олег, помнится, на прошлый день рождения. Он долго ходил вокруг нее, выжидая, когда в классе останется поменьше народа, присаживался на чужие места, нечаянно зацеплял парты. А возможно и чаяно – просто подобным образом стараясь привлечь её внимание, – ведь так куда проще заговорить – спонтанно, вроде как особо не подготавливаясь. В конце концов, он всё же пересилил робость, хотя скорее попросту испугался выглядеть смешным, и вручил ей подарок.

В то мгновение Светка пребывала на седьмом небе от счастья! Она то и дело проваливалась в воздушные ямы, которые усеивали всё пространство, что до этого занимал класс. На месте шкафов выросли сказочные замки, а парты превратились в футуристические дирижабли, что мерно парили меж облаков, подгоняемые озорным ветерком перемен. Глобус, до селе стоявший на учительском столе, резво скакнул в зенит, окрасив бескрайнюю небесную панораму в лазурь. От всего этого вдвойне захватило дух. А когда вдвойне захватило дух, сознание унеслось в неизвестном направлении, оставив Светку наедине с трепещущим сердцем. То рвалось из груди, отчего девочка окончательно утратила хрупкую связь с действительностью. Всё сопутствующее и повседневное, надулось мыльным пузырём и лопнуло, издав напоследок гнусавый писк, наподобие мультяшного злодея, проигравшего финальную битву!

Олег сказал, что копил на диск полгода. Однако подарок был «заезжен» до такой степени, что всё это время его уж скорее слушали. А принести кому-то в дар решились в самый последний момент, скрепя сердцем. Наверное, Олег просто забыл про день её рождения, а когда кто-то из девчонок – скорее всего Женька – напомнил, начал усиленно метаться, соображая, чего бы такого подарить, чтобы не сойти за невежду. Естественно, подарил Ван Дайка. Пусть изрядно заезженного, но всё же Ван Дайка!

Светка надулась. Ну и что! Ей всё равно было приятно! А подруги, те и вовсе все обзавидовались – им кроме открыток, сроду никто ничего не дарил, да и то с тяжёлой руки классного руководителя!

Светка собиралась уже поцеловать Олега – естественно по дружески, в щёчку, – но из-за спины раздались противные смешки, которыми школа и в обычные дни бывает забита под завязку, – чего уж говорить про столь знаменательное событие, как день рождения молчаливого заморыша. Сразу же сделалось не по себе. Губы задрожали, щёки вспыхнули, платье и вовсе за что-то зацепилось – хотя могли и привязать, – а Олег покраснел и быстро ретировался на своё место, лишь изредка косясь в её сторону через сделавшийся неимоверно широким проход. За спиной шуршали подруги... а Светке в этот момент представлялся выводок пауков, которые сидят в своей липкой паутине, озлобленно пережёвывают мушиные потроха и, томно обмахиваясь окровавленными крылышками, тычут ей в спину своими уродливыми клешнями.

Вот так, в мгновение ока, с небес на землю, на умопомрачительной скорости, с заложившими ушами и непутёвой головой! Прямиком об самое дно, с размаху, как даже Марина – мама? – не била. Хрясть! Чтобы как от дяди Сергея – и мокрого места не осталось. Лишь клубок, как в сказке. Только не из ниток, а из чего-то тёплого, точнее остывающего... липкого... дрожащего... Вишнёвого сиропа и клубничного мороженного, отдающих лобовым стеклом нёсшегося на огромной скорости автомобиля, на котором некоторые мошки всё ещё живы – они шевелят изувеченными конечностями, пытаются расправить уже несуществующие крылья, стараются улететь с жуткого кладбища, – а те, которые уже нет – источают дурманящий аромат... страшный аромат... мёртвый аромат...

Светка закусила нижнюю губу и ударилась затылком о стену.

«Я схожу с ума! Определённо схожу».

Вопрос в том, во что выльется безумие.

9.

Марина склонилась над раковиной, уставилась на струю воды. В нос ударил тухлый запах из сточной трубы, отчего тело само собой отдёрнулось назад.

«Живём всего лишь месяц, а там, такое ощущение, уже кто-то сдох! – Марина опасливо заглянула в чёрный провал, внутри которого стремительно вращался хлорированный водоворот. Мёртвый смрад нехотя отступил, но всё равно затаился где-то поблизости. – Может крыса, какая, провалилась... Надо будет после похорон заставить Глеба срочно прочистить трубы. А то, не дай бог, вылезет чего... В смысле, зараза, какая!»

Марина быстренько завернула кран и, страшась собственных мыслей, попятилась прочь от раковины. Нервы и впрямь были на пределе. А от того в голову лезла всякая ерунда. Хотя это и не ерунда даже. Самый настоящий параноидальный бред! Ведь в водосливе ничего не может быть – это просто длиннющая чёрная труба, с традиционными сточными запахами и булькающими звуками. Но вот только, как заставить сознание избавиться от тупой уверенности, что внутри что-то затаилось? Как преодолеть этот примитивный страх?..

«А очень просто! Ничего не предпринимать. Пусть судьба сама пишет сценарий. Пусть населяет страницы жуткими тварями. Пусть распутывает замысловатый сюжет. Пусть подводит закономерный итог. Пусть чинит расправу над недальновидными персонажами... А мне всё равно! Гори оно вечным пламенем! Всё эта омерзительное человеческое копошение, именуемое жизнью!»

Марина подошла к окну, упёрлась взглядом в темноту. За стеклом заворочались тёмно-жёлтые кляксы – они чем-то напоминали пересытившихся слизней. Раскачивающийся веер одинокой лампочки у дверей подъезда тут же подкрасил их мохнатые бока в оранжевые цвета, отчего сделалось окончательно не по себе.

«Недолго ещё ждать осталось, – думала Марина, мысленно гоня прочь извивающихся по ту сторону тварей. – Скоро понаедут вездесущие соседи, начнут сновать дни и ночи напролёт туда-сюда, точно запрограммированные. Никакого покоя не будет, как и возможности предаться размышлениям, попутно силясь совладать с лезущими наружу «тараканами». Хоть покупай ружьё и отстреливай осточертевшую живность, потому что как-то иначе этот бесконтрольно размножившийся муравейник уже не остановить. А ещё борются за какие-то там права. Будто уже существующих им мало. Последнее время и без того уже невозможно никого на место поставить – сразу начинают кодексом в нос тыкать, – вот это ты в праве осуществить, а с этим, иди-ка к такой-то бабушке... Грамотные, блин. Идиоты, честное слово! Из года в год голосуют за эту долбанную демократию, которая незамедлительно взбирается на горб, чтобы оттуда уже помыкать массами. За её кукольных выдвиженцев, со всеми их абстрактными благами и свободами, которые, на деле, яйца выведенного не стоят, так как существуют лишь жалкие полгода, непосредственно пред выборами, после чего, всё заново возвращается на круги своя – своего рода закономерность чреды событий в природе. А крохоборы и толстосумы деликатно откашливаются в кулачок, свесив с плеч ножки в лакированный туфельках – мол, порезвились и будет, – после чего нетерпеливо тянут своих марионеток за привязи, как кучер взбунтовавшуюся кобылу за вожжи, не желая прислушиваться к пролетарскому ржанию. А кто-то, загнанный на полпути в «светлое будущее», потом ещё умудряется спрашивать: как это так? Неужели снова?.. Ведь вы же обещали править иначе, господа извозчики!.. Чёртовы кукловоды, мать вашу!!! Но ответ прост и очевиден: телега перевернулась вовсе не от реформ – нужно было заранее угадывать колдобины на пути и обходить их. Вот тогда-то повернулся бы и ваш Золотой ключик, открыв путь в Зазеркалье... или куда там ведет Потайная дверка?..»

Марина вздрогнула и прикрыла ладонью губы.

Чего это с ней?

«Ах да, нервы».

Женщина вздохнула, оперлась трясущимися руками о подоконник. Внизу хлопнула дверь подъезда – ну, неужели, – отчего жёлтый веер принялся энергично раскачиваться, исподтишка атакуя скопившуюся вокруг темноту. На границе света и тьмы угадывалось осторожное шевеление. Словно нечто, не отождествлённое сознанием, переползало с места на место, взирая на Марину сквозь темень, расстояние и окна квартиры, попутно исподтишка поигрывая сигналкой их старенькой «десятки». Нет, оно смотрело вовсе не на Марину, мрак разглядывал что-то у неё за спиной...