- Он просто притворяется... – Юрка рассеянно развёл руками, вопросительно глянул на отца, немо вопрошая: «Ведь притворяется же?..»

«Ну конечно, притворяется. Ждёт, чтобы ты подошёл поближе. Чтобы можно было... Поиграть?..» – Глеб тряхнул головой, гоня прочь странные мысли. Сказал вслух:

- Не думаю. Слышишь, как вздыхает?

Юрка прислушался – Сверчок тоже.

- Угу. Я ведь не специально!

Глеб улыбнулся, потрепал сына по русым волосам. Два полноводных Байкала, устремлённых на пса, задрожали, но остались в берегах. Мальчик шмыгнул носом, в отчаянии посмотрел на отца.

- И что же теперь будет?

«Как что? Слопает, конечно. Сегодня же ночью, когда все остальные будут спать. Тихо и мирно, хлюпая кровью и довольно причмокивая. Как в страшной сказке про серого волка и не умеющего держать язык за зубами малыша».

Глеб сжал кулаки, ещё сильнее тряхнул головой.

- Папа, с тобой всё в порядке? – испуганно прошептал Юрка и от напряжения даже присел.

- Да-да, всё хорошо, милый.

- Но ведь он обиделся...

- Кто?

- Умка.

- Нет-нет.

- Но ты ведь сам только что сказал, что обиделся!

«Да, я сказал, чёрт побери, но это не значит, что нужно ныть об этом весь вечер! – Глеб скривил челюсть, силясь совладать со звоном в ушах, – когда появилась тоника он не заметил. – Что это? Никак уже безумие пожаловало: тук-тук... кто-нибудь есть дома?.. А дом, вообще, есть?.. Крыша-то хоть цела?»

Глеб приподнялся с колен, глянул на встревоженного сына.

- Вдруг он меня... того... – На Юркиных щеках вспыхнул нездоровый румянец, а взгляд часто-часто заметался по стенам гостиной, словно ища в обоях подходящую щёлку, дабы забиться в неё с головой и не высовываться до самого утра. А если понадобится – то и вообще не высовываться. Никогда-никогда! – Вдруг он укусит?.. Во сне.

Глеб с беспокойством посмотрел на испуганного сына, снова присел. Отчего-то ему показалось, что Юрка, в большей степени, боится не самого пса, а именно той самой откровенной мести, при помощи которой животное, якобы, задумало отыграться на вредоносном СПИНОГРЫЗЕ, осмелившемся шутить шуточки.

«Стоп, а это ещё откуда?..»

Глеб вытер дрожащими пальцами уголки губ, машинально дотронулся до небритого подбородка. Так к брату обращается Светка. Ну, конечно! Она никогда не называет Юрку по имени, как не называет его отцом, а Маринку – матерью. В сознании дочери работает некий фильтр, отсекающий ненужные эмоции, связанные с родителями. А с Юркой и вовсе выходит какой-то ужас. Но с чем он связан? Как давно всё началось? Почему они это допустили? Почему закрыли глаза? Кто этому поспособствовал? Или что?..

«А, может, никто кроме нас с Маринкой и не виноват? Какой толк в очередной раз винить во всех смертных грехах замшелые происки небесных сил? Ведь это абсурд. Абстрактны, нематериальный, псевдорациональный бред, которому просто нет места в разумной части Вселенной! Во всём повинны родители, утратившие всяческий контроль над ситуацией внутри семейного ареала. Я сам не раз слышал, как Светка вгоняет Юрку в ступор этим своим СПИНОГРЫЗОМ. Слышал, но отчего-то ничего не предпринимал. Как будто мне было всё равно. Как и на то, что Маринка день изо дня избивает дочь...»

- Па, ну чего ты молчишь? – не вытерпел Юрка и выпятил нижнюю губу.

Нехороший знак – сейчас точно разревётся.

Глеб взял липкие пальчики сына и, сложив их вместе, накрыл своими ладонями.

- Юр, не бойся, всё будет хорошо. Умка – умный пёс. Он никого не обидит. Тем более, такого славного мальчугана, как ты. Вот увидишь, вы ещё подружитесь.

Юрка суматошно замотал головой, словно в попытке как можно скорее избавиться от взрослых слов отца, атаковавших его несмышлёное детское сознание. Затем резко затих и к чему-то прислушался.

Глебу невольно показалось, что в гостиной, помимо него, Юрки и пса, присутствует кто-то ещё. Причём этот кто-то имеет в глазах малыша куда больший авторитет, нежели родной отец.

Юрка явно внимал чему-то ИЗВНЕ!!!

«Но чем это могло быть?»

Умка недобро зарычал, зачем-то полез под шкаф – там снова заскрипело, захрустело, зашуршало.

Юрка испуганно покосился на дрыгающиеся собачьи окорока. Тут же тяжело вздохнул, помотал головой и жалобно посмотрел на отца.

- Па, можно я с вами лягу?

Глеб дёрнулся – подобного он не ожидал. Хотя, наверное, следовало. Сразу же, как только он осмелился сесть в пропахшую псиной машину.

«Нет. Дело не в этом. Всему причиной – гибель Сергея. Потому и лезет в голову всякая мракобесия. А Юрка просто испуган. Вспомни себя в его годы – тоже бы не преминул обделаться при виде бойцовой собаки. А то, что сын к чему-то прислушивается... Светка. Вот с кем нужно провести разъяснительную беседу! Но сперва, извиниться за сегодняшнее...»

Глеб помассировал виски, заставил себя не думать о скопившихся проблемах.

- Думаю, мама этого не одобрит.

- Ну, папочка!

- Юра, ты ведь и сам знаешь, как она ко всему этому относится, – Глеб запнулся и отвёл глаза.

« А, собственно, почему?»

Он не знал ответа на этот вопрос, но опять же, никогда не пытался выяснить причину непонятной Маринкиной фобии. Скорее всего, просто боялся посвятить себя в ещё одну одомашненную тайну. Открыть двери космическому монстру, что и без того уже поселился в их квартире. Существо питалось негативом. Флюидами ненависти, а последнюю все они испытывали по отношению друг к другу, вплоть до причинения физической боли. Короткие моменты просветления были не в счёт. Чудовище ослабляло хватку лишь на миг, как бы развлекаясь от скуки, а почувствовав сопротивление, тут же натягивало поводок, на котором они все и плясали изо дня в день. Оно просто помыкало людьми. И это оставалось самым ужасным. Как и то, что не было возможности сбросить оковы. А если варианты и существовали, то они просто о них не задумывались, предпочтя истине – забвение. Ведь ещё неизвестно, что бы они сделали друг с другом, уйди кровожадный тиран прочь.

«Своего рода, симбиоз. Хм... Кажется, где-то в Африке живут плотоядные грибницы. Да-да, эти твари питаются животной плотью. Жрут нематод – круглых червей. Для ловли добычи у грибов есть те самые петли – читай нити, – из которых выделяется клеящее вещество. Своего рода приманка. Как только глупая нематода попадает в кольцо или петлю, то сразу же начинает сопротивляться, пытаясь освободиться. Но червь не знает, что чем активнее он движется, тем в большее количество колец и петель попадает. Часа через два его движения замедляются и прекращаются вовсе. От гриба к нематоде отходит росток, расширенный конец которого называют «инфекционным бульбусом». Он внедряется в тело червя и там быстро разрастается, пока его нитевидные образования – гифы – не заполняют всю полость тела животного. Примерно через сутки от нематоды остаётся лишь кожица... Как тень от наших страхов».

Глеб почувствовал дурноту.

«Это и есть тот самый монстр – «грибница-людоед», – который каждую ночь «переваривает» всё то, что мы тут понатворили за день! Вопрос в том, как основательно увязла наша семья, как глубоко проросло зло и возможно ли его излечить... Ведь это самый настоящий рак – чудовищный недуг, коему современная медицина так и не нашла панацеи. С ним можно только мириться, надеясь на чудо: в его эфемерных глазах, всё человечество – стая беспокойных муравьёв. Именно так. Ведь африканские грибницы живут в тесной связи именно с муравьями, которые чистят их, защищают от внешних агрессоров и кормят... Без крохотных лапок, усиков, жвал – организм-паразит неизменно увянет, усохнет, перегниёт и сам пойдёт на корм чему-то, более развитому... Нет, не так. Более сплочённому и организованному. Таков горизонт и, увы, не нам менять его».

Глеб почувствовал в районе поясницы тревожные мурашки.

«Такое ощущение, что я не в себе. Надо будет перед сном наглотаться Маринкиных таблеток».

- Папа, почему ты такой? – прошептал Юрка. Сейчас, глядя на заторможенного отца, он уже ни капельки не хотел в кровать родителей. Единственное, куда хотелось – это за спасительный холст с нарисованным очагом, за которым можно укрыться от чудищ.