Простыня казалась влажной, неприятной на ощупь. Просто чужой. Хотелось бежать: подальше от ощущений, шорохов, мыслей. Стать мухой и улететь! Прочь из этого осточертевшего мира!

Но, к сожалению, мухи так далеко не летают.

«А, вот, дядя Сергей и впрямь улетел в страну сказок на своём стареньком «мицубиши-ленсер», – Светка машинально зажмурилась, представила кровавый ужас.

...Бряк – точно взмах топора Железного дровосека, – и звон в ушах, и голова запрокинута назад до хруста в шее, и свист глубоко в груди, а на языке – вкус крови! Сумасшедший, затмевающий сознание, отшвыривающий к чертям реальность... так что уже не страшно, а, наоборот, хочется верещать от удовольствия: ведь царящий вокруг снобизм закончится через какую-нибудь парочку предсмертных секунд. Аттракцион «Дорога за грань» – в действии. Заказывали? Так пользуйтесь – не каждый день случается!

«Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка – Сумасшедший дом».

Светка вздрогнула и открыла глаза.

Зачем она всё это представляет? Тем более, на ночь глядя... Да ещё вот так, в полнейшем одиночестве, когда против неё даже тьма, от которой и отмахнуться-то толком нельзя.

«А утянуть она может запросто: прямиком в своё логово, игнорируя законы природы, физику и прочее скопление научных догм! И ведь – без врак. Причин для того, чтобы благополучно свихнуться – пруд пруди. А я всё фантазирую и не могу остановиться – всё равно, что без цели щёлкать выключателем до тех пор, пока перегруженное сознание не фыркнет наподобие бракованной лампочки и попросту не перегорит. Вот ведь сравнила, а! Подумай лучше о том, что в этом случае ввернут на опустевшее место в областном психоневрологическом диспансере. Брр! Даже думать не хочется».

Ну, вот и славненько!

«Хватает и безумного братца».

Светке представился улыбающийся Юрка. Малыш бесстрашно поглаживает бойцового пса по белому загривку и странно косит свои глазки-бусины на «втыкающего» поодаль Глеба, будто немо вопрошая: «Папочка, ведь я всё делаю как надо? Ну же, похвали свою любимую кроху! Сегодня мы проучим эту непослушную гадину! Мы заткнём её так далеко, как только сможем! А Сверчок с мамой нам в этом помогут! Мама ведь любит затыкать всё непослушное!»

- Да ну. Бред, – прошептала Светка и нерешительно скользнула холодной ладонью вниз живота, силясь ощупать простыни. – Он-то тут причём? Мелочь. Насекомое. Спиногрыз... – Она осеклась: не то от пугающих мыслей, не то прикосновения ледяных пальцев. Кровь больше не сочилась, но было всё равно не по себе. – Как же так: неужели я и впрямь ненавижу брата? Так, что подсознательно превращаю его в монстра. Сама того не желая, пытаюсь выпустить на свет божий что-то страшное и малоизученное. Сама того не желая?.. Вот это как раз и есть бред. Причём, отборнейший. То, что я творю – неправильно. Ведь получается, что и я сама, своего рода, чудовище. Нет... Существо. Жалкое, никчёмное, почти бестелесное. Малоприметное, призрачное, совершенно неземное. Даже потустороннее. Сказочное, что ли... Но от того, не менее кровожадное существо.

Именно существо. Человеком она перестала быть уже давно. Когда впервые получила кулаком в голову, захлебнулась собственной кровью, почувствовала её на пальцах, – она так славно отслаивается, как только чуть подсохнет, когда начинаешь тереть пальцы друг о дружку! – и впервые в жизни машинально представила, что же будет дальше... Например, через год. Как представила то же самое несколькими минутами ранее.

В тот день она ощутила в сознании тёмное пятно. Ощутила... И обрела сомнения, которые мучили и по сей день. Точнее душили, сомкнув на шее холодные объятия. От них не было спасения, потому что, в первую очередь, была утеряна уверенность в завтрашнем дне, который мог элементарно не настать.

В голове надулся мыльный пузырь.

Внутри него чернело безумие. Оно росло из крохотного семени, распирая виски, прессовало мозг, неприятно ворочалось внутри черепной коробки, ища выход наружу.

Светка куда-то провалилась. Наверное, это был сон, или что-то предшествующее сну. Некая, незримая грань, которую мы попросту не замечаем, перешагивая в мир иллюзий. Или не хотим замечать, потому что в этом случае придётся задуматься о смысле.

...Муха долго не решалась сесть на стол. Ужин давно закончился, но вытирать со скатерти пока никто не спешил, словно приглашая жужжащее насекомое заморить червячка. Однако муха была опытная и прекрасно понимала, что в мире, под названием «планета Земля» никому нельзя доверять, а людям – в особенности! Ведь они наделены разумом, а значит, способны на любую подлость. Потому сперва нужно как следует разведать обстановку: убедиться, что это не очередная ловушка и поблизости нет хищной мухобойки, которая тоже не прочь кем-нибудь поживиться.

Два предварительных захода на цель – совсем, как пилот истребителя перед посадкой на авианосец, – чтобы уж всё наверняка. Первый раз – просто промчаться над поверхностью стола, резко меняя направление полёта и стараясь слиться с узором на скатерти. Здесь не до жиру – быть бы живу! Второй – шлёпнуться на открытое пространство, выпустить на показ хоботок и внимательно осмотреться по сторонам – не несётся ли на тебя что-нибудь огромное, расплывчатое, усеянное застывшими потрохами невнимательных сородичей. Подлое и гадкое, раскачивающее холодное пространство, точно взмахи огромных крыльев – воздух. Затем резкий взлёт и уход на завершающий круг. Контрольная отсидка под потолком, между неспешно мерцающими трубками ослепительного света, что источают высокий, размеренный гул (у мух есть слух?), а потом затяжное пике прямиком на стол. После «пристоления» – ещё раз оглядеться по сторонам и броситься на поиски пищи.

Муха довольно, вприпрыжку, несётся к оброненной капле мёда и уже видит в её янтарной поверхности своё уродливое, растянутое по горизонтали отражение, больше похожее на прибитого клопа, но... так и не добегает. На кухню влетает розовощёкий мальчуган, который, такое ощущение, только и ждал момента, когда насекомое осмелеет настолько, что рискнёт сесть на стол, и безудержно накинется на специально оставленные яства. В его вытянутой руке зловеще поблескивает металлический пузырёк, из недр которого уже несётся дурманящий туман, монотонно переходящий в кристаллизующийся на глазах сумрак. Всё становится расплывчатым, неясным, словно навеянными потусторонним мёртвым миром, где уже приготовились встретить заблудшее в коридорах пространств насекомое. Всё кончено, а над столом продолжает звенеть довольный детский голос: «Газовая атака! Ура, газовая атака!.. Я всё про тебя знаю! Мне рассказали, так что меня не проведёшь!»

«Рассказали? Но кто?»

«Сверчок! Он всё обо всех знает! Потому что живёт в головах!»

Марина отдёрнула пальцы от дверной ручки и скривила челюсть.

На кухне, включившись, «застонал» холодильник.

12.

- Значит так... – Глеб помедлил. – Иди, умывайся, чисти зубы – и в кровать. А то завтра с утра опять закатишь представление.

- Ну, папа, можно я ещё немного поиграю! – Юрка принялся было снова канючить, но, завидя в глазах отца колючий холод, тут же умолк.

- Никаких «поиграю»! Ты уже вон какой вымахал. В школу скоро, – а у тебя на уме одни машинки заводные. Друзья засмеют.

- Не засмеют, – Юрка насупился.

Глеб громко выдохнул, машинально подцепил за ошейник лезущего под шкаф пса. Тот недовольно заворчал, заскрёб когтями по голому линолеуму, желая как можно скорее скрыться в тёмной щели. Однако вскоре застрял и подчинился воле нового хозяина.

Юрка медленно отступил. Красные глазки чудища скользнули по его перекошенной фигуре, отчего тут же напрягся мочевой пузырь, а в голове отчаянно застрекотало. Мальчик почувствовал, как зашевелились волосы на макушке, и поспешил поскорее удрать из комнаты. Светка хоть и собиралась его придушить – всё же оставалась, в первую очередь, сестрой... и только после этого чем-то злобным и опасным.