Карл присел на край кровати и, как это часто бывало, стал вертеть на пальце перстень, который носил не снимая. Это было довольно странное украшение — грубое толстое кольцо, в котором, казалось, было что-то спрятано. До сих пор Юлия не решалась спросить, какое значение для Карла имело это кольцо.

В конце концов он неохотно ответил на ее вопрос об Айку:

— Нет, ему… Ах, Джульетта, собственно говоря, женщине ни к чему об этом знать.

Юлия заподозрила нечто страшное.

— Что с ним сделали?

— Ну, понимаешь… ему отрезали язык.

— О боже, как это ужасно! — Юлия испуганно закрыла рот рукой. — Кто же с ним так поступил?

— Негры иногда между собой весьма… Но тебя не должно это заботить, — коротко ответил Карл.

Юлия была потрясена. Такого она не ожидала. Какая же должна быть причина для того, чтобы отрезать человеку язык? И какие еще ужасы пришлось перенести Айку?

— А почему он не носит обуви? — наконец, придя в себя, спросила она заикаясь.

Карл рассмеялся:

— Он просто этого не любит. А дома, в Суринаме, негры все равно все время бегают босиком. Иди сюда…

И он снова притянул ее к себе.

— Ты еще узнаешь все, что касается рабов, когда мы будем на месте.

Казалось, что это была тема, на которую Карл не любил говорить или которую он считал слишком незначительной.

— Кроме того, есть более важные вещи. Я, например, хотел попросить тебя сделать мне одолжение.

— Какое? — спросила Юлия, пытаясь освободиться от его объятий.

— Ты не могла бы купить кое-что для моей дочери?

— Для дочери? — Ошеломленная Юлия вырвалась из его рук.

— Ну да. Я не очень силен в том, что касается дамских туалетов.

— Дочь! — Юлия, не веря своим ушам, смотрела на Карла. — У тебя есть дочь? Почему же ты никогда мне об этом не рассказывал?

Карл пожал плечами:

— Джульетта, как ты знаешь, я — вдовец. В этом случае дочь не является чем-то предосудительным.

Юлия почувствовала, как в ее душе поднимается гнев.

— Предосудительным? Нет. Но почему же ты сделал из этого тайну? Ты должен был рассказать мне об этом раньше.

— Должен был? Разве это что-то изменило бы? — Карл выжидающе посмотрел на нее.

Юлия не знала, что ему сказать.

— Сколько… сколько же ей лет? — наконец спросила она.

Карл задумался.

— Семнадцать, — произнес он.

Юлия бросила на него недоверчивый, испуганный взгляд:

— Карл, твоя дочь всего на год моложе меня!

Он пожал плечами:

— Тем лучше. Вы будете понимать друг друга.

Юлия прикусила губу.

— Как ее зовут? — в конце концов тихо спросила она.

— Мартина, — невозмутимо ответил Карл. Он, казалось, вообще не замечал, как испортилось настроение у Юлии. — И она сказала, что ей хотелось бы пару красивых накидок и две шляпки. Купи то, что тебе понравится. Как ты уже сказала… вы ведь почти одного возраста.

Карл попрощался с женой, поцеловав ее в лоб.

— Айку, ты будешь сопровождать миссис, — коротко приказал он слуге, который послушно ждал за дверью. — Она сделает еще несколько покупок. Для миси Мартины.

При упоминании этого имени лицо Айку на короткое время напряглось, но затем он кивнул так же покорно, как и раньше.

Юлия вздохнула:

— Айку, вы не могли бы…

— Джульетта! — Карл резко обернулся к ней, грубо перебив. — К рабам не обращаются на «вы»!

И с этими словами он исчез.

Юлия уселась перед зеркалом. Ее чувства были в смятении. Оказывается, она теперь не просто замужняя женщина. У нее есть приемная дочь! Падчерица! И вообще, может быть, есть еще члены семьи, о которых она не имеет ни малейшего понятия. Может быть, у Карла есть родители? Братья и сестры?

Кто знает, о чем еще он умолчал! Уже не в первый раз Юлия почувствовала, как в ней растет злость по отношению к мужу — и нечто похожее на страх перед собственной храбростью. Чужой, незнакомый человек, чужая страна, новая семья… Иногда Юлия вынуждена была очень наглядно представлять себе монастырь в качестве альтернативы, чтобы не сомневаться в правильности своего решения.

Спустя два дня ранним утром молодожены отправились в порт. Юлия даже испугалась при виде огромного багажа, который у них накопился. Для транспортировки чемоданов в порт понадобилась дополнительная карета.

Хотя этот день, двадцать восьмое января, был холодным и сырым, в порту царило оживление. Повозки подъезжали и отъезжали, пассажиры устремлялись на набережную. Семьи громко прощались — некоторые с тоской, некоторые с радостью. Дядя Вильгельм и его жена решили не утруждать себя проводами Юлии к кораблю, и уж тем более не стали делать этого ее кузины. Они все еще злились, из-за того что Юлия первой добралась до гавани под названием брак. Юлия постепенно понимала, что теперь это не ее семья. А была ли она у нее вообще? Юлия заставила себя отказаться от ненужного копания в душе. Ее семьей сейчас был Карл Леевкен и его дочь, которую она знала только по имени.

Юлия увидела несколько больших парусных кораблей, ожидающих отплытия. Куда же все они отправлялись? В Америку? В Индию? Она старалась определить, на каком из них поплывут они с Карлом. Воздух был насыщен запахами моря. Кричали чайки, и волны плескались о причал.

Чем ближе их карета подъезжала к кораблям, тем большее количество народа открывалось взору. Юлия с удивлением наблюдала за тем, что берут с собой на корабли другие пассажиры: громоздкую мебель, огромное количество ящиков, а из некоторых тесных контейнеров, раскачивавшихся на кранах над кораблями, доносилось лошадиное ржание.

Карл успокоил жену:

— В Европе люди просто идут в магазин и покупают все, что им нужно. А нам сначала приходится заказывать товар, а потом ожидать его доставки. Пока заказ дойдет… В общем, это совершенно естественно, что гости из-за океана закупают себе в Европе как вещи, необходимые для повседневного обихода, так и предметы роскоши.

Учитывая колоссальный объем багажа, Юлия больше не считала, что корабли огромные и надежные. Чувствуя себя неуверенно в толпе, она схватилась за руку Карла. Он же, казалось, не замечал страха и сомнений своей молодой жены. Карл стряхнул ее руку со своей и мимоходом извинился, прежде чем уйти и оставить Юлию и Айку рядом с ручной кладью.

Когда Карл исчез в толпе, Юлия все еще не знала, на каком корабле они отправятся в плавание. В первый раз она обрадовалась, что Айку был рядом с ней. Огромный чернокожий мужчина казался молчаливой скалой посреди прибоя, и люди осторожно обходили его. Может быть, он даже внушал им страх. Юлия спросила себя, радуется ли Айку тому, что вернется домой, ждет ли его там жена, семья…

— Джульетта!

Неужели кто-то позвал ее по имени?

— Джульетта! — Из толпы вынырнул светлый пучок волос.

— Вим?! — крикнула Юлия.

Молодой человек, с трудом переводя дыхание, остановился перед ней.

— Хорошо, что я успел тебя догнать!

— Что ты здесь делаешь, Вим? — Юлия очень обрадовалась, увидев кузена, хотя они попрощались еще вчера.

— Я же не мог просто так отпустить тебя! — Вим с любовью посмотрел на свою двоюродную сестру.

У Юлии стало теплее на душе. Он был единственным в этой семье, для кого она что-то значила.

— Я хотел попрощаться с тобой по-настоящему, со слезами, помахать платочком, и тому подобное! — Он хитро улыбнулся, прежде чем его лицо стало серьезным. — И, кроме того, еще есть кое-что, что я должен тебе сказать. То, что я услышал, хотя, собственно говоря, не должен был этого слышать. Это так называемое журналистское расследование… так сказать…

Юлия закатила глаза.

— Ну, говори же, что у тебя такого важного? — беззаботно спросила она.

Вим всегда умел из каждой мелочи сделать тайну. Может быть, ему в голову пришла какая-то ужасная тропическая болезнь, от которой он хотел ее предостеречь?

Вим бросил взгляд на Айку.

— Он понимает по-нидерландски? — недоверчиво спросил он.

— Я думаю, что да. Но он не может говорить, — ответила Юлия.