Юлия нашла свою няньку в одной из комнат, предназначенных для приема гостей: Марит открывала окна, чтобы проветрить комнату.

Ответ няньки был коротким и не удовлетворил Юлию:

— Да.

Она отодвинула девочку в сторону, чтобы взбить перины на кроватях. Вообще-то это входило в обязанности домашних служанок, однако все они за последние недели покинули дом Ванденбергов и стали искать себе новых хозяев. В доме остались только Марит и старая повариха.

Юлия некоторое время с удивлением наблюдала за тем, что делает Марит. Почему ей до сих пор ничего не сказали о госте и почему Марит скрывала от нее его имя? С тех пор как родители Юлии погибли, в дом Ванденбергов больше не приходили гости. Да и кто бы стал их принимать?

— Джульетта, ступай в свою комнату. Я сейчас приду и помогу тебе одеться. — Марит подтолкнула девочку к двери, и Юлия в задумчивости удалилась.

Вскоре после этого Марит, по-прежнему немногословная, помогла Юлии надеть нарядное платье и уложила ее волосы в красивую прическу. Девочка безропотно позволила проделать это с собой и лишь смущенно поправила платье. Оно не доставало до пола, и под чулками было видно, что ее левая нога все еще заметно тоньше, чем правая. Доктор сказал, что со временем это пройдет. Прежде Юлия не обращала на это внимания, зато теперь, когда она была так нарядно одета, это бросалось в глаза, и ей стало немного стыдно. Марит никак не отреагировала на смущенный взгляд девочки и повязала еще одну ленту на ее золотистые волосы.

— Так, а теперь пойдем, — решительно сказала она и подтолкнула Юлию к двери.

Внизу в доме все комнаты были чисто убраны. Кто-то снял простыни с мебели. В салоне был уже накрыт стол для кофе. У Юлии стало неспокойно на душе.

Затем она услышала, как к дому приближается карета. Сначала раздался негромкий звон лошадиной упряжи, который был слышен даже в коридоре, потом — хруст мелкого гравия на въезде к дому, когда карета остановилась. Марит подошла к двери, чтобы открыть ее, в то время как Юлия нерешительно стояла в холле. Девочка чувствовала себя совершенно одинокой. Ей так хотелось, чтобы родители были сейчас рядом с ней…

Юлия немного расслабилась, когда увидела, что в дом заходит господин Ламмерс. Он был адвокатом и нотариусом отца Юлии и регулярно наносил визиты их семье. После того как Марит почтительно поприветствовала его, господин Ламмерс подошел к Юлии:

— Mejuffrouw[1] Ванденберг, я рад снова видеть вас в добром здравии!

Юлия сделала книксен и поблагодарила его, как ее учили. И тем не менее настороженность не оставляла ее. У господина Ламмерса был неуверенный вид. Он напоминал испуганную белку, и его нервозность сразу же передалась Юлии.

Тут послышался стук колес еще одной кареты, подъезжавшей к дому. Юлия вопросительно взглянула на Марит. Кто это? И что здесь нужно господину Ламмерсу?

Однако прежде чем кто-либо успел хоть что-то сказать, в дом вошел еще один гость. Когда Юлия взглянула в его лицо, ее глаза расширились и на короткий миг в них загорелась надежда. У нее захватило дух, однако затем девочка поняла свою ошибку. Сходство этого человека с ее отцом было поразительным. Но, конечно, это был не он.

— Джульетта, это твой дядя Вильгельм Ванденберг. — Марит подтолкнула Юлию к мужчине.

— Джульетта, я рад снова видеть тебя, — преувеличенно любезно сказал он. В его голосе, однако, не было ни радости, ни сердечности.

Юлия послушно сделала книксен и, ища поддержки, ухватилась за руку Марит. Девочка не припоминала, чтобы у нее был дядя. Она была почти уверена в том, что еще никогда его не видела. Неужели ее родители когда-нибудь упоминали о нем? Юлии показалось, что она вспомнила, как отец однажды говорил о своем брате. Или же она все это придумала? Девочка с задумчивым видом последовала за Марит, которая сопроводила всех к столу, а затем отпустила руку Юлии и пододвинула ей стул. И только сейчас девочка заметила, что лицо Марит словно окаменело.

— Спасибо. — Кивок дяди был знáком для няньки покинуть комнату.

Юлия смотрела ей вслед, ища поддержки. Неужели ей придется сидеть за столом со взрослыми людьми? Юлии стало страшно. А что, если она что-то сделает неправильно?

Однако мужчины поначалу не обращали на нее внимания. Господин Ламмерс отодвинул кофейный прибор в сторону и открыл свою кожаную сумку. Он вынул оттуда стопку бумаг и тщательно разложил их перед собой на столе. Вильгельм Ванденберг с недоумением посмотрел вокруг и, не найдя никого из слуг, в конце концов сам налил себе кофе. На пирог, от запаха которого у Юлии еще утром текли слюнки, мужчины даже не посмотрели. И у девочки тоже пропал аппетит.

Она вздрогнула, сидя на стуле, когда господин Ламмерс обратился к ней:

— Поскольку вы снова находитесь в добром здравии, — господин Ламмерс немного помедлил, в то время как его руки лихорадочно перебирали документы, — нам необходимо подумать о том, что делать с вами дальше. Ваш дядя, — он коротко кивнул в сторону Вильгельма Ванденберга, — прибыл из Амстердама, чтобы принимать решения вместо вас. Он как ваш ближайший родственник теперь является вашим опекуном.

Юлия переводила взгляд с одного на другого. Она ничего не поняла. Опекун?..

Что означает слово «опекун», Юлия узнала раньше, чем ей бы того хотелось. Уже через несколько дней она находилась на пути в пансион. Девочка сидела в карете со своим дядей и смотрела в окно. Теперь поездка в карете уже не доставляла ей удовольствия, и, кроме того, это была далеко не приятная прогулка.

Воспоминания о прощании тяжелым грузом лежали у нее на сердце. Она думала о Марит, которая стояла перед домом, нахмурившись, пыталась скрыть свою печаль и в конце концов шепнула ей на ухо несколько ободряющих слов. Юлия не могла представить себе, как она будет жить без своей няньки.

Марит всегда была в ее распоряжении, и Юлия считала большой удачей, что у нее такая любящая нянька. Девочка знала нянек из других семей, и те иногда бывали настоящими драконами. Марит же, в отличие от них, никогда не бранилась, даже тогда, когда Юлия порвала свое новое платьице. Она рассказывала Юлии перед сном истории и заплетала ей красивые косы. Кто же теперь будет помогать Юлии одеваться? Кто будет приводить в порядок ее волосы? Она ведь сама этого не сделает! И что теперь будет с Марит?

Расставание произошло слишком быстро. Дядя Вильгельм торопил ее с отъездом и в конце концов довольно бесцеремонно затолкал в карету. Юлии оставалось лишь бросить прощальный взгляд на родительский дом. Он был таким тихим и мирным. Увидит ли она его еще когда-нибудь?

Они уже несколько часов ехали на север мимо убранных полей и голых деревьев. Порывы ветра гнали по небу темные облака. Их карета проезжала через маленькие села, которые были уже готовы к предстоящей зиме, через леса, где сухая листва танцевала на ветру. Юлию пробрал озноб, и она теснее запахнулась в толстое пальто, а нос спрятала за высоким воротником. Ткань хранила запах дома. Она пахла воском для натирания полов и шариками от моли, и Юлии даже показалось, что она уловила аромат духов своей матери. Когда после несчастного случая ей разрешили вставать, девочка тайком ходила по дому в поисках чего-нибудь, что могло бы напомнить ей о родителях. Она принюхивалась к подушкам, к носовому платку, обнюхала даже пепельницу в салоне, где папа по вечерам всегда выкуривал сигару. Но эти мимолетные приятные мысли и чувства быстро уступили место острой боли и огромной пустоте в ее душе. Воспоминания были неразрывно связаны с родительским домом — а он теперь отдалялся миля за милей, с каждым ударом лошадиных копыт. Воспоминания, казалось, все больше бледнели, теряя четкость.

Юлия чувствовала себя нехорошо в обществе дяди Вильгельма. За все время, прошедшее с момента его приезда, он лишь отдал ей пару коротких приказов относительно подготовки к поездке, а в остальном вообще не проявлял никакой заботы о ней. Зато его гораздо больше заинтересовала обстановка в доме ее родителей, и он внимательно осмотрел каждый предмет мебели, в то время как господин Ламмерс перелистывал длинные списки и, в силу служебных обязанностей, сопровождал его. В тот судьбоносный день Марит в конце концов торопливо вывела Юлию из комнаты, сказав, что господа должны еще обсудить кое-какие важные вопросы. Таким образом, остальные решения принимались в полной тайне от Юлии.