Да, действительно. Рошфор был необычайно элегантен в своем строгом черно-белом фраке и, несомненно, являлся самым привлекательным мужчиной на этом балу. Свои густые черные волосы Рошфор укладывал нарочито небрежно, и его прическу многие пытались скопировать, однако далеко не всем это удавалось. Узкие брюки и пиджак по последней моде сидели на высоком стройном герцоге идеально. В нем не было ничего хвастливого или показного. Единственным украшением его костюму служила булавка для галстука с головкой из оникса, темного, как глаза хозяина. Всякий, кто видел герцога, тут же признавал в нем аристократа.

Франческа крепче сжала веер, заметив, как Рошфор окинул взглядом зал. В последнее время при виде герцога в ее душе поднималась целая буря эмоций. С тех пор как она ощущала подобный трепет, волнение и странное возбуждение, прошло много лет. Слова Дафны словно открыли дверь в прошлое, выпустив целую массу эмоций, которые Франческа считала давно стертыми временем и полученным опытом.

И это было очень глупо. От знания, что Рошфор был ей верен, в жизни Франчески ничего не изменилось. Ничто не изменилось и не изменится. Однако Франческа не могла отрицать, что при виде герцога ее охватывает радостное чувство. Он никогда не принадлежал Дафне. Его красивые губы никогда не целовали ее, не шептали на ухо нежности. Руки Сенклера никогда не ласкали Дафну, не одаривали украшениями. Воображаемые сцены, мучившие Франческу пятнадцать лет назад, оказались беспочвенными, и она не могла этому не радоваться.

Франческа отвела взгляд от Рошфора, внезапно заинтересовавшись своим веером и перчатками, поправила подол юбки.

— Я должна сказать ему, — тихо произнесла она.

Франческа чувствовала, что не успокоится, пока не расскажет герцогу о разговоре с Дафной и не попросит прощения за то, что не поверила ему. К тому же как она собирается найти Рошфору жену, если рядом с ним тут же превращается в комок нервов? Она должна сказать ему… но как?

— Думаю, вам представилась такая возможность, — заметила Ирен.

— Что? — Франческа подняла взгляд.

По лестнице прямо к ним поднимался герцог Рошфор.

Франческа застыла, ощутив трусливое желание сбежать. Сделать это она конечно же не могла. Рошфор смотрел прямо на нее. Развернувшись, чтобы уйти, она нарушит все правила этикета. Кроме того, Ирен права: это прекрасная возможность поговорить с герцогом.

И Франческа осталась стоять на месте, улыбаясь приближавшемуся Рошфору.

— Леди Хостон, леди Рэдбурн, — поздоровался он, слегка поклонившись.

— Рошфор, как же я рада вас видеть, — ответила Франческа.

— Прошло уже много времени с нашей последней встречи. Вы редко выезжали из дома.

Он заметил. Что ж, ей следовало догадаться. Рошфор редко упускает что-либо из виду.

— Я… некоторое время отдыхала после свадьбы Калли.

— Вы болели? — нахмурился герцог.

— О. Нет. Вовсе нет. Эм… — Франческа мысленно вздохнула: только встретились, а она уже и двух слов связать не может.

Франческа поняла, что Рошфору очень трудно лгать. Самая невинная и привычная обществу отговорка умирала, так и не сорвавшись с языка, когда она встречалась взглядом с его темными глазами. Иногда Франческе казалось, они могут заглянуть глубоко в нее, в самую душу.

— Я не болела, — продолжила она, отведя взгляд от этих глаз, — просто… устала. Иногда балы изнуряют даже меня.

Рошфор явно ей не поверил. Он долго внимательно смотрел на Франческу, а потом ответил в своей изящной манере:

— Уверяю, никто бы не догадался. Вы ослепительны, как всегда.

Франческа поблагодарила Рошфора за комплимент, грациозно кивнув, и он повернулся к Ирен:

— Как и вы, миледи. Кажется, вы счастливы со своим мужем.

— Да, — немного удивленно признала Ирен.

— Рэдбурн сегодня здесь? — спросил герцог. — Странно, что его нет с вами.

— Все потому, что Ирен его бросила, — с улыбкой вставила Франческа.

— Это правда, — согласилась Ирен. — Я оставила его на растерзание леди Пенкалли и как последняя трусиха поспешила к лестнице.

— Боже правый! Здесь тетя Оделия? — Рошфор бросил тревожный взгляд вниз, на бальный зал.

— Да, но она не станет подниматься по ступеням, — ответила Франческа. — Так что здесь вы в полной безопасности.

— Я бы не был в этом так уверен. После бала в честь своего восьмидесятилетия у леди Оделии словно открылось второе дыхание, — заметил Рошфор.

Ирен посмотрела на Франческу и мягко сказала:

— Думаю, мне лучше вновь стать хорошей женушкой и спасти Гидеона, пока у него не кончилось терпение и он не сказал нечто такое, о чем будет потом сожалеть.

Франческа подавила приступ страха, возникший после ухода подруги. Они с герцогом вели беседы сотни раз. И с чего она чувствует стеснение?

— Как герцогиня? — спросила Франческа после ухода Ирен, но хотела бы сказать нечто более подходящее.

— Бабушка прекрасно проводит время в Бате. Грозится приехать за несколько недель до конца сезона, но это вряд ли. Теперь, когда ей больше не нужно сопровождать Калли, она может спокойно насладиться жизнью.

Франческа кивнула. Кажется, разговор закончен. Вся на нервах она подошла к краю балкона и снова посмотрела вниз. Нужно сказать ему. Нельзя больше вот так смущаться или испытывать неловкость. За последние несколько лет Франческа привыкла, что они с Рошфором снова стали друзьями. Ей нравилось разговаривать с ним на балах, ведь перекинуться с Сенклером парой-тройкой слов всегда было для нее счастьем. Его тонкий ум оживлял даже самую скучную компанию. Герцог прекрасно танцевал вальс, а значит, Франческа могла рассчитывать по крайней мере на один восхитительно плавный танец за вечер.

Она должна сказать. Должна признаться и попросить прощения, несмотря на свой страх.

Франческа подняла голову. Рошфор задумчиво смотрел на нее своими темными глазами. Да, он слишком догадлив. Герцог видит, что с ней что-то не так. И что это касается их двоих.

— Не хотите ли немного пройтись? — Рошфор предложил Франческе руку. — У Уиттингтонов очень красивая галерея.

— Да. Конечно. И музыка просто прекрасна.

Франческа взяла Сенклера под руку, и вместе они прошли через двустворчатые двери в длинный коридор, что проходил по одной стороне поместья Уиттингтонов. Галерея была увешана портретами предков и любимых животных, например охотничьих лошадей или собак, которые принадлежали тому или иному Уиттингтону. Франческа и Сенклер неспешно шли по галерее, останавливаясь у картин, но разглядывали их почти без всякого интереса. В коридоре больше никого не было, и их шаги раскатывались глухим эхом по полированному паркету. С каждым мгновением повисшая между Франческой и Сенклером тишина становилась все тяжелее.

— Я обидел вас? — наконец спросил Рошфор.

— Что? — вздрогнула Франческа и взглянула на герцога. — Что вы имеете в виду?

Рошфор остановился и повернулся к ней с мрачным лицом, с глубокой морщинкой меж сведенных бровей.

— За последние несколько недель я редко встречал вас на балах, вы появлялись в свете редко, а завидев меня, тут же поворачивались и исчезали в толпе. А если не могли предотвратить встречу, то использовали первую же возможность, чтобы извиниться и уйти. Могу лишь предположить, что вы не простили мне слов, сказанных в день, когда я узнал об отношениях Калли и Бромвеля.

— Нет! — запротестовала Франческа, порывисто схватив Рошфора за руку. — Это не так. Я не виню вас, правда. Я… Возможно, вы и выражались немного резко, но потом ведь извинились. К тому же у вас были причины для беспокойства. Но я не могла обмануть доверие Калли, у нее есть право самой выбирать свое будущее.

— Да, я знаю. Она очень независимая, — вздохнул герцог. — Понимаю, у вас не было выбора, к тому же вы не в силах контролировать мою сестру. Бог свидетель, я пытался, но не смог. Я поступил неправильно, поддавшись гневу. Принес извинения и посчитал, что они приняты. Но вы стали избегать меня.