— Славно! Славно!..

Но ветер всё усиливался, грозная колесница бури неслась по небу, громко скрипя своими колёсами. Деревья вокруг замка наклонялись с шумом, а вода в проливе кипела, как в котле.

Цель была почти достигнута. Устье Сладких Вод уже ясно виднелось, а замок вырастал из-под земли во всём своём величии. В одно и то же время его достигали и конный отряд, и две лодки, за которыми поднимались облака пенистых волн.

В замке увидали приближение лодок, и солдаты забегали по берегу.

   — Мы победили! Молодцы! — воскликнул князь. — Ещё несколько ударов, и наша взяла! Живо! Тройная плата и вина вволю!..

При последних его словах лодка влетела в маленькую речку, и в ту же минуту за ней последовала, хотя с другой стороны, её соперница, а в замок въехал военный отряд.

Пристань была наполнена бородатыми людьми с загорелыми лицами, в белых тюрбанах и серых шароварах, они были вооружены секирами, копьями и луками.

Выйдя из лодки, князь Индии едва успел осмотреть этих солдат и убедиться, что они были турки, как к нему подошёл, очевидно, офицер, как можно заключить по его более изящному тюрбану, и сказал повелительным тоном:

   — Идите за мной в замок.

   — Комендант замка очень любезен, — отвечал князь с достоинством и едва сдерживая своё неудовольствие, — скажи ему, что я очень благодарен за его внимание и, причаливая к замку, был убеждён, что он укроет меня от бури. Но я теперь вижу, что река защищена от непогоды, а потому, с его позволения, предпочитаю остаться здесь.

   — Мне приказано привести вас в замок, — произнёс так же резко офицер.

Гребцы подняли руки к небу и потом, перекрестясь, воскликнули:

   — Боже мой! Боже мой!

Видя, что сопротивление было тщетно, и желая успокоить гребцов, князь сказал спокойно:

   — Я пойду с тобою и объяснюсь с комендантом замка. Мы, несчастные путники, застигнутые бурей, ищем убежища, и арестовать нас при таких обстоятельствах значило бы нарушить самый священный закон пророка. Приказ, данный тебе, не касается моих людей, и они останутся здесь.

Слыша эти слова, Лаель побледнела, как полотно.

Разговор происходил на греческом языке, и турок презрительно посмотрел на князя, ссылавшегося на закон пророка, как бы говоря: «Как ты, неверная собака, можешь знать законы пророка?»

Потом, обращаясь к тем, кто остался в лодке, он прибавил:

   — Все, все должны идти за мною.

То же он повторил, возвышая голос, и в отношении второй лодки, где находились княжна Ирина и послушник Сергий.

Отправившись из Терапии в двенадцать часов, они шли вдоль азиатского берега и также были застигнуты бурей. Не доверяя туркам, о жестокости которых она слышала с детства, княжна Ирина приказала грести к Румели-Гисар, но гребцы объявили, что было поздно и что до бури можно было только достичь маленькой речки у Белого замка. Делать было нечего, и таким образом её лодка в одно время с лодкой князя Индии подошла к пристани.

Услыхав приказ офицера, Ирина подняла покрывало, скрывавшее её лицо, и гордо сказала:

   — Ты комендант замка?

   — Нет.

   — Пойди и скажи твоему начальнику, кто бы он ни был, что я княжна Ирина, родственница императора Константина, и что, признавая эту местность владением султана, я явилась сюда не врагом, а путницей, ищущей временного приюта. Скажи ему, что если я вступлю в замок как узница, то мой родственник император потребует удовлетворения за подобный оскорбительный поступок; ежели же он примет меня как гостью, то должен сам прийти ко мне навстречу, как подобает моему высокому званию, и оказать мне самое радушное гостеприимство. Я буду здесь ждать ответа.

На турецкого офицера подействовал не столько гордый тон княжны, как её красота, равной которой он никогда не видывал даже во сне.

   — Что же, иди, — прибавила княжна, видя, что он не трогается с места, — скоро пойдёт дождь.

   — Как же мне назвать тебя? — спросил он в смущении.

   — Княжной Ириной, родственницей императора Константина.

Офицер низко поклонился и быстро пошёл к замку.

На берегу остались князь Индии и Сергий, а в лодках княжна и Лаель. Солдаты стояли на почтительном от них расстоянии.

Понимая, что Ирина находилась в неприятном положении, Сергий стал с любопытством разглядывать князя Индии. Старика небольшого роста, с седой бородой и раскрасневшимися от негодования щеками, не возбудил в нём чувства доверия. Оглядев лодку, старик вдруг направился в их сторону.

   — Княжна, — сказал он, подходя и снимая свою шапку, — я умоляю простить мне мою дерзость, возьми дочь под твоё покровительство.

Ирина осмотрела его с головы до ног, затем взглянула на Лаель и, тронутая беспомощным видом молодой девушки, отвечала:

   — Я, как христианка и женщина, не могу отказать тебе в помощи, но скажи мне прежде всего, кто ты и откуда?

   — Я князь Индии и, как путешественник, остановился на время в этом царственном граде. Но если ты желаешь ещё что-нибудь спросить у меня, то будем лучше говорить не на греческом, а на каком-нибудь другом языке.

   — Хорошо будем говорить по-латыни, — отвечала княжна, — объясни, пожалуйста, как я, слабая женщина, могу оказать помощь твоей дочери и моей сестре по несчастию.

   — Прекрасная и прелестная княжна, я увидел на берегу конный отряд солдат с красным и зелёным знамёнами. Ты знаешь, что зелёное знамя принадлежит очень высокому лицу. Я полагаю, что нас хотят арестовать именно из-за приезда в замок такого человека. Слышишь, как приветствуют его звуками труб и барабанов.

   — Неужели они посмеют арестовать меня! — воскликнула княжна, вспыхнув от негодования. — Мой родственник император достаточно силён, чтобы и сам Мурад...

   — Прости, княжна, но самые чёрные дела прикрываются так называемою государственною необходимостью. Впрочем, мы не могли иначе, как отдаться в их руки. Посмотри, буря разыгралась и сейчас пойдёт дождь. Да будет воля Божия.

Ирина набожно перекрестилась, а старик продолжал:

   — По счастью, ты всё-таки не будешь одна, и моя дочь Лаель может быть твоей служанкой, с двумя всё-таки более поцеремонятся, чем с одной.

   — Пусть твоя дочь сядет рядом, а ты также не уходи и помоги мне в случае надобности твоим мудрым советом.

Через минуту, с помощью Сергия, Лаель очутилась в лодке княжны, и пленники ждали теперь приговора своей судьбе.

Вскоре из замка вышло около двадцати вооружённых людей с копьями в руках. Впереди шёл комендант.

В эту минуту хлынул крупный дождь, и комендант, подозвав нескольких из сопровождавших его людей, отдал им какой-то приказ, и они поспешно побежали к замку, а он сам направился к пристани. Офицер и солдаты, стоявшие там, хотели упасть на землю перед ним, но он остановил их, повелительно махнул рукой.

Он был высокого роста, статный и весь с головы до ног покрыт кольчугой, только лицо его было открыто, а на голове над кольчугой виднелся золотой венчик наподобие короны. На руках у него были стальные перчатки, на ногах — лёгкие шпоры, за поясом — кинжал с осыпанной драгоценными каменьями рукояткой.

Его глаза были карие, не очень большие, но блестящие, живые, быстро перебегавшие с предмета на предмет, высокий лоб, толстый нос, толстые губы и загорелый цвет лица; вообще это было лицо красивое, гордое, доказывавшее в каждой своей черте царственную родовитость, страсть, самолюбие, смелость и уверенность в себе. При всём этом он был очень молод. Изумлённая княжна не могла отвести глаз от этого обаятельного лица.

   — Будь осторожна, княжна, — промолвил вполголоса князь Индии по-латыни, — это не комендант, а та высокая особа, о которой я тебе говорил.

В эту минуту незнакомец приблизился к ним и, слегка поклонившись князю, пристально взглянул на княжну. Лицо его мгновенно изменилось. Их глаза встретились, и его взгляд был такой пламенный, такой жгучий, что она вспыхнула и закрылась покрывалом. Тогда, наклонив голову, с заметным волнением он сказал: