Однако майор мертв, а Софии не оставалось ничего иного как слушать, в чем заключается преимущество черных галстуков над синими.

Редж как раз высказывался в пользу черных, когда София поднялась с кушетки. Она не могла бы сказать, что ее к этому подтолкнуло, но все ее существо внезапно охватила ярость. Щеки ее запылали, а глаза сверкнули решимостью.

– Я уезжаю, – сказала она.

Редж уставился на нее с приоткрытым ртом. Если бы она дала ему время, он бы, она не сомневалась, предложил ее проводить. К тому же не менее трех из окружавших Софию джентльменов вызвались отыскать ее мать. Но она лишь покачала головой.

– Я уезжаю в Стаффордшир завтра утром, – заявила она всем и каждому, – и никогда не вернусь.

«Если жизнь игра, – решила София, – значит, пришло время начинать играть по собственным правилам».

Стоя на крыльце лондонского особняка, майор Энтони Вайклифф ошеломленно смотрел на дверь. На ней не было дверного молотка, и это значило, что жильцов нет дома. «Но София не могла уехать, – твердил он сам себе оторопело. – Она не могла покинуть Лондон».

Но где же она тогда? – спросил он вслух.

Ответа не последовало, да он и не рассчитывал его получить.

Но все же обернулся и гневно уставился на своего денщика Керби.

– Где она может быть? – повторил он.

Денщик, не имея об этом ни малейшего понятия, продолжал хранить молчание. Вместо него ответил голос с улицы:

– Леди София уехала из Лондона.

Энтони развернулся на своей больной ноге и уставился на высокого, щегольски одетого господина, во внешности которого было что-то знакомое. Он напряг свою память. Реджинальд Питерс, лорд Кайл – так звали этого человека. Он знавал его в детстве, когда они вместе учились в Итоне. Прошло много лет с тех пор, как они виделись в последний раз. Кайл был наследником титула и огромного состояния. Он был хорош собой, элегантен прекрасно образован, в то время как сам Энтони в школе был толстым, неповоротливым и не особенно сообразительным – особенно это касалось латыни и древнегреческого языка. Но хуже того, Энтони был лишь вторым сыном графа. После окончания школы отец купил ему военную форму, и с тех пор он ничего не слышал о своих школьных товарищах.

И вот он, Кайл, перед ним, приветствует его дружелюбно, словно они все еще учатся в Итоне.

– Энтони, старина, ты ли это? Да еще и в мундире! Каким, однако же, ты стал…

Энтони сухо кивнул, понимая значительность такого комплимента в устах этого денди. Но его мысли оставались сосредоточенными на его будущей жене.

– Где же леди София? Сезон только закончился. Не могла же она так рано уехать.

Лорд Кайл пожал плечами, небрежно привалившись к ограде.

– Она уехала в Стаффордшир, к своей тетке.

Энтони внимательно взглянул на него и, прочтя в глазах франта, что это действительно так, стиснул зубы от досады на непредвиденную задержку. Теперь ему придется пересечь пол-Англии, при том, что у него полно дел в Лондоне.

– Что ж, ладно, – бросил он и спустился по ступенькам.

Ему все еще приходилось быть осторожным при ходьбе. Нога все время ныла, а иногда ее пронзала резкая боль. К сожалению, у него не было времени нянчить поврежденную ногу, а тем более теперь, когда он должен ехать в Стаффордшир. Спустившись с лестницы, он вежливо кивнул своему давнему приятелю.

– Спасибо за информацию, – сказал он.

Он понимал, что нет нужды быть столь грубым, но ничего не мог с собой поделать. Его раздражало, что всего лишь разница в происхождении позволяла Кайлу быть вхожим в круг близких знакомых Софии, быть в курсе ее планов, в то время как он, ее будущий супруг, вынужден глупо стоять перед закрытой дверью.

Однако не так-то просто было отделаться от лорда Кайла. Он пошел рядом с Энтони, шагающим в направлении своего временного жилища. В другое время майор армии его величества легко бы оторвался от любого нежелательного попутчика, но лорд Кайл обладал широким шагом, а хромота Энтони не позволяла ему передвигаться быстро. И ему пришлось поддерживать разговор дальше, хотя сейчас он желал только одного: найти свою невесту и заняться своей жизнью.

– Могу ли я поинтересоваться, что тебе нужно от леди Софии? – спросил Кайл.

Энтони искоса метнул на него раздраженный взгляд, и щеголь поспешил объясниться:

– Спрашиваю только потому, что мы с ней давние друзья. Может, я смог бы чем-нибудь помочь.

Нахмурившись, Энтони попытался вспомнить, называла ли София вообще когда-нибудь имя лорда Кайла. За время его пребывания в госпитале они говорили о многом, но из-за сильной боли он очень смутно помнил их беседы. И все же…

– При мне она вас не упоминала.

– Ах да, наша дружба ослабла за последний год. Столько дел, что даже толком и поговорить некогда при встрече.

Затем он тепло, ностальгически улыбнулся, что вызвало у Энтони крайнюю досаду.

– Но наши поместья расположены напротив, а наши семьи часто совместно празднуют Рождество.

– Этой зимой я бы не рассчитывал на ее присутствие за столом, – выдавил из себя Энтони, вновь раздражаясь из-за того, что Кайл так легко говорит о совместном досуге с Софией. – Как только наступит август, мы с ней отплывем в Индию.

Его заявление возымело ожидаемый эффект. Лорд Кайл остановился как вкопанный, и с его лица мигом улетучилось скучающее выражение. Он ошеломленно уставился на майора.

– Правда? И почему это вдруг?

При других обстоятельствах Энтони ему не ответил бы. И точно не ухмылялся бы при этом, что явно заставило собеседника усомниться в его словах. Но он был расстроен, его беспокоила рана, и ему очень хотелось поставить этого надоедливого господина на место.

– Ты можешь пожелать нам счастья, Кайл. Мы с Софией скоро поженимся, у меня в кармане лежит специальное разрешение. А затем мы отправимся в Индию, служить его величеству.

На этот раз лорд Кайл не стал ошеломленно на него глазеть. На мгновение он пришел в замешательство, и Энтони уже начал думать, что ему удалось сбить с пижона спесь, но затем лорд Кайл вдруг расхохотался. Прямо здесь, посреди улицы, он стоял и гоготал. Взрыв его смеха был громким, мелодичным и добродушным, и это уязвило Энтони в самое сердце.

– Ох! – весело вздохнул лорд Кайл, когда наконец смог остановиться. – Правда, старина, мне всегда нравилось твое чувство юмора. Ты нечасто пользовался им в Итоне, но когда до этого доходило, клянусь, ты заставлял нас смеяться дни напролет.

Энтони ничего не ответил. Стоя неподвижно, он просто устремил на своего собеседника ледяной взгляд, каким, бывало, усмирял недисциплинированных рекрутов. Хохот Кайла стал затихать, пока не сменился мелькнувшей тенью страха в его глазах.

– О господи, ты ведь это не серьезно, – выдохнул он. Продолжая молчать, Энтони все сказал своим тяжелым взглядом.

– Но я был с ней накануне ее отъезда. Уверяю тебя, леди София не считает себя помолвленной.

Опять не дождавшись от Энтони ответа, франт шагнул вперед.

– Она объявила себя старой девой, сказала, что больше не интересуется мужчинами и ее вполне устраивает одинокое положение.

– Она обещала выйти за меня.

Кайл сокрушенно покачал головой.

– Боже мой, дружище, ты об этом говоришь, как о приговоре военного трибунала. Ты в своем уме?

– Я в порядке, – бросил Энтони.

Затем, развернувшись, он пошел прочь так быстро, как ему позволяло увечье. Он старался сохранить выражение решимости на лице. Никто, и тем более этот пустой лорд Кайл, не узнает, какой холодный страх закрался в его сердце.

Могла ли София забыть? Неужели она могла допустить, чтобы их помолвка вылетела у нее из головы? Это невозможно. Женщина не может забыть предложение руки и сердца.

Однако в госпиталь она так и не вернулась. Поначалу она приходила ежедневно, а потом от нее не было никаких вестей. Он решил, что она начала готовиться к их свадьбе. Вообще-то, она сама об этом говорила. Но уехать в Стаффордшир? Без предупреждения?

– Она сказала вполне однозначно, – произнес он вслух, – мы поженимся.