Натягивая на себя это бесформенное облачение, Джиллиан пообещала себе новую одежду в самом ближайшем будущем. И не костюм горничной, не убогие наряды Аманды, а красивую современную одежду ярких и насыщенных цветов.

Но не сегодня. На сегодня у нее был целый список мест, которые нужно было посетить. Она практически вприпрыжку сбежала с лестницы, одарив стоявшего внизу лакея своей самой лучезарной улыбкой. Он на мгновение оторопел, и она почувствовала какой-то внутренний трепет. Посмотрит ли когда-нибудь на нее вот так же граф? Таким же потрясенным и благоговейным взглядом?

«Да!» – мысленно крикнула она сама себе. Когда она оденется в шелка и драгоценности, он будет низко склоняться перед нею и целовать ей руку, шепча смущающие восторженные слова. О, она знала, что когда-нибудь этот восхитительный день настанет! Она чувствовала себя такой юной и беззаботной, как будто прежней Джиллиан никогда и не существовало, как будто ее истинное собственное «я» только теперь впервые пробудилось к жизни.

Следуя указаниям лакея, она направилась в гостиную для завтраков, лишь в последний момент одернув себя, чтобы не пуститься туда бегом.

Первой, кого она увидела, открыв двери, была графиня, которая изящной ложечкой выковыривала последний кусочек своего вареного яйца. Вчера вечером они лишь мимолетно встретились с ней, но результатом их короткого знакомства стала взаимная неприязнь.

Леди Мавенфорд была воплощением того, чем Джилли восхищалась в аристократах. Она была деликатна и грациозна, ей была присуща естественная красота, бросавшая вызов возрасту. Но Джиллиан уже знала, что иллюзия эта рассеется сразу же, как только та заговорит. Графиня не была сварлива. Отнюдь. Она казалась очень вежливой и тактичной, голос ее звучал мягко и изысканно. Но слова!… Слова ее были язвительны, а от глаз ее не могла укрыться ни одна мелочь, начиная от локонов, выбившихся из прически, свисавших Джиллиан на щеки, и заканчивая пятнами на подоле ее юбки.

В ее присутствии Джиллиан чувствовала себя грязной полукровкой, лишь марающей идеально чистый паркет графского дома, не более того. Никогда в жизни она так остро не чувствовала свои недостатки, как перед лицом этой женщины. И как она будет завтракать, сидя напротив этой властолюбивой диктаторши? Джиллиан была уверена, что та обязательно найдет, к чему придраться.

Спрятав внутренний тяжкий вздох за внешней улыбкой, Джиллиан твердо решила сделать все наилучшим образом. Она не позволит леди Мавенфорд испортить ей удовольствие от такого славного и знаменательного дня.

– Доброе утро, – любезно произнесла она, входя в залитую солнцем комнату.

Едва переступив порог, она увидела графа и чуть запнулась. До сих пор Джиллиан видела его при сером свете дождливого дня, а вечером – при тусклом освещении свечей. Сегодня же он предстал перед ней в ярком сиянии прекрасного утра.

До этого она считала, что он большой, мощный и элегантный, но в каком-то мрачном, темном ключе. Сегодня же она рассмотрела, насколько он был по-настоящему красив. Он был безукоризненно одет во все темно-синее, что идеально сочеталось с цветом его глаз. Солнце подсвечивало его со спины, и в таком ракурсе она в полной мере оценила его широкоплечую фигуру и заметила в гладких черных волосах несколько более светлых прядей. Опустив свой взгляд, она едва не охнула от удивления при виде крепких мышц под плотно обтягивающими панталонами. Как может городской денди быть настолько хорошо сложен?

Смутившись от странного нервного трепета в груди, Джиллиан отвернулась к буфету.

– Доброе утро, Аманда, – сказал граф, и от тембра его красивого голоса Джиллиан вздрогнула.

Затем заговорила его мать:

– Хм… Я рада отметить, девочка моя, что встаешь ты рано. Я всегда презирала городскую привычку спать до обеда. Я нахожу гораздо более изысканным, если человек просыпается достаточно рано, чтобы до завтрака успеть просмотреть утреннюю почту.

Джиллиан промолчала. Если для графини это называется «вставать рано», то Джиллиан может легко позволить себе каждый день валяться в кровати до изнеможения! Проследив, чтобы улыбка ее ограничилась легким, притворно застенчивым изгибом губ, Джиллиан с полной тарелкой вернулась от буфета к столу. Она заметила, что графиня взглянула на взятую ею гору еды с нескрываемым смятением, но девушке было все равно. Она очень проголодалась и не собиралась начинать осмотр достопримечательностей Лондона с пустым желудком.

– Итак, у вас уже есть какие-то планы на сегодняшний день? – спросил граф.

Лицо Джиллиан просветлело, она была не в силах скрыть радостное возбуждение, переполнявшее ее сегодня.

– О да! Я надеялась взять с собой Тома, чтобы посмотреть нормандские крипты [1] под церковью Сент-Мэри-ле-Боу. Мальчишкам всегда нравится лазить по всяким темным и пыльным местам.

– Ты не можешь говорить это серьезно, – шокированная этим заявлением, отозвалась графиня. – Стивен, успокой меня, скажи, что она пошутила.

– Похоже, мама, она говорит это вполне серьезно. – Граф поднял глаза на Джиллиан, и взгляд его потеплел. – Мне кажется, она еще не осознала, что истинная леди никогда не выходит из дома без сопровождения.

– Но я ведь буду не одна. Со мной будет Том…

– Карманный воришка!

– Но… – Джиллиан закусила губу, мучительно подбирая слова, чтобы выразить свои мысли. – Но кто может лучше распознать опасность, чем бывший карманник? Он-то уже знает все эти фокусы, которых следует избегать.

Граф издал какой-то странный звук, словно поперхнулся и поспешно потянулся за своим чаем. Однако его мать была не столь деликатна.

– Если ты считаешь, что для пристойного разговора за завтраком нет более подходящих тем, чем шутки по поводу какого-то уличного воришки, ты жестоко ошибаешься.

– Но это были вовсе не шутки…

– А что касается выходов куда-либо, то ты не должна и шагу ступить из дома, пока я не буду уверена, что ты не опозоришь нас как подопечная графа.

– Но…

– Довольно. Через час нам назначена встреча у мадам Селесты. Это займет большую часть сегодняшнего дня. – Графиня встала, скосив взгляд на гору еды на тарелке Джиллиан. – Я очень надеюсь, что ты не станешь злоупотреблять едой. Ты и так уже далеко не молода. Если щеки твои растолстеют, это будет губительно для тебя.

Джиллиан уставилась на эту утонченную даму с нескрываемым возмущением. Возможно, миниатюрная фигурка графини и не требовала питания, но Джиллиан Господь дал гораздо более здоровое и крепкое тело. Она насадила на вилку большой кусок копченой рыбы, после чего с невинной улыбкой подняла глаза на графиню.

– О, миледи, вам не стоит беспокоиться о моих щеках. Я знаю, что могу есть что угодно без всякого вреда для моей фигуры. И мне очень жаль, что к своей фигуре вам приходится относиться так осмотрительно.

Она ожидала от графини злобной и высокомерной реакции и была шокирована, когда заметила в глазах женщины блеск уважительного одобрения.

– У тебя острый язычок, – без всякого раздражения произнесла графиня. – Хорошо, что твои занятия начнутся уже завтра. Если ты будешь очень прилежной ученицей, и если я очень постараюсь, то, возможно, мы позволим тебе выйти в свет, когда начнется сезон.

С этими словами она развернулась и грациозно выплыла из комнаты, оставив Джиллиан сидеть с открытым ртом и смотреть, как закрывшиеся за графиней двери рушат все ее грандиозные планы.

– А когда начинается сезон? Не может же быть, чтобы это было через…

– Три недели, – закончил за нее граф.

Джиллиан опустила вилку, чувствуя, что вкусная еда просто не лезет ей в горло.

– Три недели? Но когда же тогда я увижу крипты?

– Бедняжка Аманда, – мягко произнес он. – Неужели вам никто не рассказывал обо всей работе по подготовке к сезону?

Она переключила свое внимание на графа, больше злясь на слезы разочарования, из-за которых все перед глазами расплывалось, чем на планы ее светлости.